Жан-Поль Сартр - Ставок больше нет [litres]

Видно, что Пьеру страшно интересно все, что он видит. Старик же скользит по сторонам пресыщенным взором.

Массивная угловая дверь также охраняется двумя вооруженными стражами.

К ней подходит старший слуга с парой великолепных черных сапог в руках.

Один из стражников привычным жестом распахивает перед слугой дверь, и тот величаво входит в покои.

Пьер, находящийся совсем рядом, дергает старика за рукав и тянет за собой:

– Пошли!

Они буквально влетают в покои вслед за слугой, и дверь за ними тут же захлопывается.

Мгновение они стоят неподвижно. Затем медленно проходят дальше.

Они оказываются в огромных размеров величественном зале, в глубине которого возвышается ложе под балдахином. Массивный дубовый стол, большие старинные кресла, бархатные портьеры, парчовые гардины, ковры.

Правитель сидит на краю постели. Он в одной рубашке, в галифе и носках. На лице наусник. Он курит дорогую сигарету.

Это полный и крепкий мужчина с физиономией бессердечного фата, явно способной произвести впечатление.

Слуга почтительно прислуживает ему, помогая натянуть сапоги.

С десяток мертвых, в числе которых одна женщина, находятся здесь же; одни развалились в креслах или на ложе, кое-кто устроился прямо на полу, другие стоят, подпирая стены или предметы обстановки.

Среди них жандармский генерал, одетый в форму, похожую на форму Правителя; средневековый великан; военный не самого высокого чина; весьма пожилой седоусый мужчина, опирающийся на тросточку; офицер из XIX века в доломане с брандебурами и в лосинах; три пожилых человека в сюртуках, обшитых галуном, и в брюках в полосочку; и наконец, женщина лет тридцати, не больше, в элегантном охотничьем костюме.

Все взгляды устремлены на Правителя, в иных читается ирония, в других угроза.

Пьера явно забавляет все, что он видит.

– Ну, что ж, я не один, – мотнув головой, весело говорит он.

Эти слова привлекают к нему внимание мертвых, которые лениво поворачивают головы в сторону вновь прибывших.

– У этого узурпатора всегда посетители, – объясняет компаньон Пьера.

– Друзья?

Мертвые, пожимая плечами, презрительно отворачиваются.

– Бывшие друзья, – спешит поправить его спутник.

Правитель между тем уже натянул сапоги и направляется к высокому зеркалу, в котором видит себя во весь рост.

А поскольку Пьер стоит тут же, возле зеркала, тот оказывается рядом с Пьером, который начинает кружить вокруг него, изучая, словно какую-нибудь букашку. Неподалеку от них опирается на комод военный невысокого чина: скрестив руки на груди и нахмурив брови, он не сводит глаз с бывшего «начальника».

Правитель окидывает снисходительным взглядом свое изображение в зеркале и принимается отрабатывать приветствия и красивые позы. Своими театральными жестами, смешными и нелепыми, он напоминает оратора, выступающего перед аудиторией.

Невозмутимый камердинер в нескольких шагах от него держит в руках мундир.

Правитель подзывает его, и тот, приблизившись, подает ему мундир.

– Ну, как? – тряхнув головой и повернувшись к военному, весело говорит Пьер.

Тот кивает, не сводя с Правителя глаз.

– Красавчик твой начальник, ничего не скажешь, – иронично замечает Пьер.

– Что верно, то верно, – отзывается военный. – Знай я это раньше, ни за что бы не поддался на обман.

Правитель облачается в мундир, затем снимает его.

– Как ты думаешь, может, и без мундира сойдет? – спрашивает он у камердинера.

– Наверняка, ваше превосходительство, но мундир придает вашему превосходительству еще более внушительный вид.

Правитель снова надевает мундир и, на ходу застегивая пуговицы, направляется к столу, возле которого стоит средневековый великан. Пьер следует за Правителем.

Перед тем как затянуть ремень, Правитель швыряет окурок в великолепное блюдо, украшающее стол. Великана от возмущения передергивает.

– В мой тазик для бороды! – рычит он.

Пьер с интересом оборачивается.

– Оно ваше?

– Да ведь я тут у себя, друг мой. Я был королем этих краев четыре сотни лет тому назад. И, поверьте, в те времена к утвари в моем доме относились с большим пиететом.

– Утешьтесь, сир, скоро этому будет положен конец, – улыбаясь и указывая на Правителя, успокаивает его Пьер.

Единственная женщина, находящаяся среди мертвецов, удивленно оборачивается.

– Что вы имеете в виду?

– Это случится завтра.

– Что случится завтра? – подходя с любопытством спрашивает военный.

– Восстание.

– Вы в этом уверены? – спрашивает женщина.

– Да я же все и подготовил. Вам это интересно?

Женщина, указывая на Правителя, нацепляющего на шею орден, а на грудь орденскую ленту, страстно заявляет:

– Я умерла три года назад. Из-за него. И с тех пор ни на секунду его не покидала. Хочу видеть, как его повесят.

К ним подходит военный, слышавший их разговор.

– Не обольщайтесь, – говорит он. – Такие вещи не всегда удаются. Он, знаете ли, более хитрый, чем кажется…

– Вы так говорите оттого, что вам не удалось довести дело до ума… – парирует она, передернув плечами.

Между тем мертвецы обступили Пьера.

– Помните заговор Черных крестов? – продолжает военный. – Это моих рук дело. Я ничего не оставил без внимания, все предусмотрел. А он все же переиграл нас…

– Меня тоже, – вставляет Пьер. – Меня он переиграл, но слишком поздно, другие-то живы…

– Вы так самонадеянны…

– Мы уже три года над этим бьемся, я и мои товарищи… Наше дело верное, – обращаясь одновременно к военному и прочим мертвым, объясняет Пьер.

– Я тоже так говорил… – бормочет себе тот под нос.

– Мертвые, что помоложе, вечно строят иллюзии, – бросает с ухмылкой офицер в доломане, сидящий на стуле у стола.

В то время, как он произносит эти слова, за его спиной проходит камердинер и, словно на стуле никто не сидит, подхватывает его и уносит. Офицер остается сидеть в пустоте, а Правитель усаживается на стул, который ему подставляет камердинер.

– Вы мне кажетесь такими пессимистами, – обращается Пьер к мертвым, скептически взирающим на него.

– Пессимистами? Да я служил под его началом на протяжении многих лет… – ворчит военный, подходя к Правителю.

Все мертвые собираются в кружок вокруг стола.

Камердинер, согласно установленному церемониалу, снимает с Правителя наусник.

– Я верил ему, – продолжает военный, – я умер за него. А теперь вот наблюдаю за этим паяцем: баб меняет как перчатки, носит высокие каблуки. Речи за него пишет секретарь. А когда он репетирует их перед зеркалом, оба покатываются со смеху. По-вашему, приятно обнаружить, что тебя всю жизнь морочили?

Правитель между тем приступает к завтраку. Он набрасывается на еду и ест как свинья, при этом жесты его изысканны.