Владимир Канивец - Крах диссидентки

— Арсений? Это я!

И зазвенел в душе Витин голос той же музыкой, какой он звучал там все пять лет. Арсений и сам не понимал, почему без глубокого волнения никогда не мог слышать Витин голос. Чувствовал даже, что от его звучания начинает ускоренно биться сердце. Удивительно, но и сейчас — после всего, что случилось, — Витин голос произвел на него такое же впечатление. Не умерли, значит, в душе давние струны. И, чтобы не выдать своего — как теперь казалось, позорного — волнения, Арсений положил трубку, не произнеся ни одного слова. Через минуту снова раздался звонок. Арсений догадался, что снова звонит Вита, и вышел из комнаты. Телефон долго, настойчиво звенел, но Арсений не возвращался назад, стоял в коридоре, курил, думал: «Что ей понадобилось? Без особенной надобности она бы не позвонила». Вспомнилось, как он хотел поговорить с ней по телефону перед судом, но она, услышав его голос, бросила трубку; как исчезла из дома, и он обзвонил всех знакомых, надеясь найти ее. Позже она хвалилась, что слышала его звонки, но трубки не брала. Говорила, усмехаясь: он железный, с ним ничего не случится.

Выкурив сигарету и успокоившись, Арсений вернулся в комнату, взялся за работу, которую просто ненавидел: подготовку к печати чужой статьи. Газета иногда давала авторские статьи, в которых, собственно, не было ни одного слова того, чье имя стояло под статьей. Арсений не знал — радовались авторы или стыдились тех «своих» творений, а он после подготовки статьи какой-нибудь прославленной ткачихи чувствовал полынную горечь на совести. Телефон снова зазвонил. «Узнаю Виту, — подумал Арсений. — Если ей что-либо надо, она не остановится. Будет звонить, пока аппарат не сломается. А может, это все же не она?»

— Алло! Редакция.

— Саня, это я! — зазвучал в трубке давно не слышанной лаской Витин голос. — Мне надо с тобой поговорить! Очень тебя прошу…

«Ой, какая несчастная! — отметил Арсений, правду говоря, не без злорадства, ибо впервые после суда услышал это домашнее «Саня» и просительные нотки в голосе. — Что же случилось? Неужели между нею и Марчуком черная кошка пробежала?» Арсений вспомнил, как легко ему было говорить с Витой и Марчуком в Яворине благодаря тому, что принял равнодушно-иронический тон, потому и сейчас заговорил так же:

— Что еще требуется тебе забрать в квартире?

— Я тебе верну и то, что взяла! — выпалила Вита, не сдержав раздражения, которое скрывала за этим притворно-ласковым тоном.

— Спасибо, я уже купил мебель! — взяв грех на душу, солгал Арсений, желая отплатить ей тем же, чем она платила ему: неправдой.

— Может, и женился? — въедливо поинтересовалась Вита.

«А почему я должен эти намеки слушать?» — разозлился Арсений, так как Вита задела самое больное место, и положил трубку. Телефон снова настойчиво зазвонил. Прибежала секретарь Люся, удивленно спросила:

— Почему трубку не берешь?

— Видишь, работаю! — показал Арсений пальцем на статью, лежавшую на столе, черную от правки.

— Вита мне позвонила, просит, чтобы ты взял трубку…

— Тебе звонила или редактору? — так же иронически спросил Арсений, как разговаривал только что с Витой.

— Мне… Ну, я, понимаешь… должна отвечать всем, кто звонит, — заметив, что Арсению неприятен Витин звонок к ней, оправдывалась Люся.

— Если позвонит еще раз, — предупредил Арсений, — передай ей, пусть к редактору обращается! Без разрешения редактора, скажи ей, я на работе не занимаюсь личными делами. Поняла?

— Ай! — махнула рукой Люся, надув губы. — Скажу лучше, что тебя уже нет в редакции!

— Самое мудрое решение! — засмеялся Арсений. — Я и в самом деле беру эту опостылевшую мне статью и исчезаю, а то и завтра ее не сдам. Редактору скажешь, если будет искать, что я ушел в библиотеку.

Вместо того чтобы уйти из комнаты, Люся прикрыла дверь и, приглушив голос до шепота, спросила:

— Слушай, Арсений, а правду говорят, что твоя Вита уезжает в Америку?

— Она уже там!

— Как?! — вытаращила глаза Люся. — Разве она сейчас из Америки звонила?

— А ты думала откуда? — сдерживая смех — таким комичным выглядело Люсино удивление — произнес Арсений. — Из Нью-Йорка! Из-за того я и не захотел с нею говорить! Тем более что у них там ночь, а у нас день. Спать надо, а не по телефону болтать. Все, Люся! Я исчезаю, а ты будь, как всегда, на страже моих интересов.

Арсений сказал Люсе правду: он отправился не домой, а в библиотеку, ему надо было проверить некоторые цифры в статье, а у него не было справочника. Домой вернулся поздно, выдернул телефонную вилку из розетки, лег спать. Долго ворочался с боку на бок, вспоминая короткий разговор с Витой. Что ей еще надо от него? И какая задиристая: сама набивается на разговор, а вместо того, чтобы смолчать, пылает гневом, ссорится. «Нет, дорогая! Так ты могла вести себя, когда не хотела меня слушать, — думал Арсений. — А если тебе что-то надо, то будь посдержанней. Я сдержанным был! Так прежде чем поговорить, поищешь меня, как я искал тебя!»

Проснулся рано, выпил кофе, сел перепечатывать отредактированную (собственно, заново переписанную) статью, чтобы отнести в редакцию, сдать в секретариат и уехать в командировку. Приказ редактор подписал, надо только получить документы и деньги. Командировка была в Жашков, по письму учительницы истории городской школы. Факты, которые приводились в письме, просились в фельетон, и он думал, изучив суть конфликта учительницы и директора школы, написать статью о проблеме воспитания не только учеников, но и самих учителей. И прежде всего, воспитания коллективом, воспитания в том микроклимате, какой создается в школе директором, как руководителем всего учебного процесса.

В Жашков Арсений решил выехать на своей машине, чтобы сэкономить время. Взял со стоянки машину и в девять часов уже был в редакции, сдал в секретариат статью. В кассе денег не было: в банк должны были идти только в двенадцать часов. Арсений взял у Люси командировочное удостоверение и отправился в свою комнату за портфелем. Уедет без командировочных денег, а вернувшись, получит в бухгалтерии положенное. Открыл дверь своей комнаты и удивленно замер: возле его стола сидела Вита. Увидев Арсения, она вскочила, притворно приветливо улыбнулась накрашенными губами, интимно-тихо проговорила:

— Здравствуй, Саня!

— Здравствуй! — ответил Арсений, которого неприятно поразили и ее притворная улыбка и тон.

— Ты не захотел говорить со мной по телефону, и вот я пришла, — продолжала Вита тем же интимным тихим голосом и так улыбалась, словно осчастливила его своим приходом. — Пришла потому, что нам надо поговорить.

— А у меня дел к тебе нет, — поймал ее на слове Арсений, решив сразу принять в разговоре все тот же иронический тон.