Владимир Канивец - Крах диссидентки

Проснувшись, Арсений увидел, что машина остановилась перед длинным мостом. Вадим, высунув руку в окошко, дает служащему, сидящему в стеклянной кабине, доллар, тот отрывает квитанцию. Костя, который тоже протирал заспанные глаза, зевнул, прикрыл ладонью рот, сказал:

— Самый длинный на этой трассе мост. Кажется, свыше семи километров. И высота такая, что, пока долетишь до воды, успеешь обдумать, как на том свете жить! Вадим, мы на тебя сон нагнали?

— Давайте выпьем кофе, — пробубнил Вадим, сворачивая к бензоколонке. — Я и бензину долью, чтоб в Вашингтоне не заправляться…

— Ты, Вадя, как компьютер: всегда выдаешь оптимально точное решение, — похвалил, весело смеясь, Костя. — И главное — своевременно! Не знаю, как вы, Арсений Андреевич, а я с наслаждением выпью кофе. Что, Вадя, за час доедем до столицы?

— Должны доехать, — не реагируя на шутливый Костин тон, буркнул Вадим, поправляя на носу темные очки. — Уже недалеко.

После кофе дремота отступила. Умыться бы еще холодной водой. А ветер пронизывающий, и солнце на улице не так греет, как через стекло машины. Чувствуется, что на этом континенте уже наступает осень: на деревьях желтеет листва. А что же дома? Там вот-вот, наверное, снежинки закружатся в воздухе, устилая белым ковром озимь. Приближается Октябрьский праздник.

— А не очень жарко! — сказал Костя, когда сели в машину. — Ветерок уже по-осеннему свежий.

«Это Вашингтон?» — с интересом оглядывался по сторонам Арсений, когда въехали в столицу США. Дома и скверы чисто убраны. Здание советского посольства — небольшое, с виду красивое. А внутри и совсем роскошное. Помощник посла, к которому зашли Костя и Арсений, просмотрев привезенные бумаги, ушел куда-то с Костей.

— Все, Арсений Андреевич, на сегодня мы свободны! — весело сообщил Костя, возвращаясь с помощником посла. — Побродим несколько часов по городу — и поедем на дачу. Правда, я там давненько не был, да ничего — найдем.

— А туда очень просто добираться! — И помощник посла начал объяснять, как попасть на дачу.

Арсений слушал его, смотрел, как Костя, беспечно улыбаясь, кивает головой: знаю, мол, знаю, — и в душе росла тревога; судя по тому, сколько дорог и перекрестков надо миновать, доехать до дачи не «очень просто». Надо, видимо, нарисовать схему — думал Арсений, но не стал об этом говорить: ведь не он за рулем, а Вадим. И Костя говорит, что бывал там. Значит, и без схемы найдет, хотя дача неблизко — километров за сто двадцать отсюда. Попрощались с помощником посла, направились в центр города. Вадим, выслушав путаный Костин рассказ, как доехать до дачи (он там ни разу не был), недовольно сказал:

— Желательно засветло добраться туда, а то ночью можно и не попасть.

— Не попасть?! — насмешливо засмеялся Костя. — Ну ты об этом не беспокойся, я за ручку провожу!

Вадим не ответил ему, молчал и Арсений, но именно потому, что Костя был так беззаботно уверен, и возникла тревога. Костя не имел собственной машины, потому и не знает, что значит ночью, при свете фар, искать что-либо на малознакомой местности.

— Давайте сегодня посмотрим музей, а завтра Белый дом, Капитолий, если туда пускают. Недавно газеты сообщали: в конгрессе взорвалась бомба. Никого из законодателей не убило, а помещение разрушило. Давайте начнем с Музея космонавтики. Вадя, держи прямо, я скажу, когда надо будет повернуть направо. Основные музеи Вашингтона в центре, так что остановимся где-либо недалеко от Белого дома и пойдем. Вот здесь, Вадя, сворачивай. И на первом перекрестке — налево. Там есть место, где разрешается ставить только служебные машины. Наша с длиномером тоже постоит несколько часов, никуда не денется.

Поставили машину, вошли в парк, и Арсений увидел Белый дом и высокий купол Капитолия, что круто вздымался в небо. Памятник Вашингтону. И хотя видел все это впервые, они казались давно знакомыми — тысячи раз появлялись на экранах телевизоров.

Когда вошли в Музей космонавтики, прежде всего попались на глаза телеэкраны, расставленные между экспонатами.

А вот воспроизведена обстановка полета космонавтов на Луну. Фантастика! Арсений смотрел на отпечаток первого шага человека на поверхности Луны — глубоко вдавился каблук на шипах в мягкий серый грунт; на луноход, в котором космонавты передвигались по поверхности спутника своей родной Земли, думал: «Вот чем заниматься бы человечеству! Освоением новых планет Вселенной, а не накоплением атомных бомб и крылатых ракет для самоуничтожения! На Луне нет жизни, на Земле ее надо беречь. А где же еще она, жизнь, есть во всей Вселенной? Пока что мы этого не знаем. А следовательно, возможно, именно нам, землянам, суждено перекинуть зерна жизни в другие миры. Так как же мы должны беречь эту жизнь?»

Выставлены в музее и космические корабли («Союз» и «Аполлон»), на которых, стыковавшись в космосе, летели сыновья советского и американского народов. Выходит, можно найти общий язык. Можно совместно трудиться над разрешением глобальных проблем человечества? «Моя страна, — продолжал размышлять Арсений, — говорит: и можно, и нужно!» Оглядел Арсений и американские космические станции. Не только снаружи, зашел и внутрь. Мысленно увидел телепередачу с советских космических станций. Маленький пока плацдарм в космосе завоевал человек. Но все эти великие завоевания человеческого ума начинались с малого. Действительно, давно ли была открыта радиоактивность? Не прошло и столетия, а это открытие привело к тому, что человечество имеет в своих руках силы, способные уничтожить все живое на планете за каких-нибудь несколько дней. А зарождение жизни на земле теряется где-то в бесконечности…

— Что — не очень понравилось? — сдержанно усмехаясь, спросил Костя.

— Невеселые раздумья навеяли экспонаты.

— Ну так что: осмотрим еще картинную галерею? Тут есть уникальные коллекции произведений импрессионистов.

Как ни быстро прошли по залам музея, стараясь все увидеть, а вышли из помещения, когда солнце уже висело над крышами домов… Отыскали машину, поехали. Где-то на полдороге к даче зашло солнце, начало быстро темнеть. На автостраде знаки были освещены, этих надписей и знаков было много, и Костя, внимательно читая их, весело сообщал: «Правильно едем! Вперед, Вадя!» Но вот кончилась центральная дорога, надо было повернуть на другую, с односторонним движением, с меньшим количеством знаков, местами совсем не освещенную, и Костя, заметил Арсений, не так уж уверенно давал указания. А вскоре и совсем запутался. Велел Вадиму остановиться, достал атлас дорог. «Ну вот, случилось то, чего я боялся», — подумал Арсений, разглядывая карту вместе с Костей.

— Нет, правильно едем! — изучив карту, сделал вывод Костя. — Давай, Вадя, прямо до первого перекрестка. А там направо, и выедем прямо к воротам дачи.