Валерия Шубина - Мода на короля Умберто

— За что вас туда, Василий Прохорович? За какие грехи? — Егерь с интересом присел на корточки.

Однако директору не до шуток. Утром колхозники привезли пару молодых хорей-перевязок. Увидели дерущихся на дороге, накрыли ведром — и в повозку. У одного морда была в крови. Особенно рдела она на белой полосе, как бы перевязывающей черный лоб. Сейчас директор лечил зверька, который только и норовил вырваться.

— Уж и не знаю, за что побил тебя муж. Видно, за дело. Новожилов вот на женщин никогда руку не поднимал. Да не бойся ты! Не то в глаза угожу. Муж твой под замком. Одни ушки торчат беленькие…

— Самка, значит, — сказал егерь, с удовольствием слушая Новожилова.

— Она! Мужик у нее красавец. Чует, что я на него злой. Притаился. Да и она хороша. Жалко, если погибнет. Редкое животное.

— Не должна, — успокоил егерь, помогая директору выбраться. — Они, хорьки, живучие, даже иностранными прыскалками не уморишь.

Закрывая дверцу, Новожилов вдруг видит, что подопечная пытается просунуть израненную тупую мордочку между прутьями.

— Придется пересадить!

И егерю кажется, что и директор испытывает боль, которую терпит зверек.

— Вот короста! А ну вылазь!

И под следяще-снисходительный взгляд егеря: мужик, дескать, а балуется, как дитя, — извлекает перевязку и, осторожно держа за шею — она ведь не прочь укусить спасителя, — переносит в дом.

В пустой нежилой комнате выпускает. А пока егерь дивится причудам директора и думает, что после такого жильца в комнате не выдержит ни один человек, Новожилов рвет сухую траву для подстилки. Набирает и ягод с шелковицы, относит раненой.

А управившись, кричит егерю: подожди-ка еще. И вот уже из глубины двора, откуда-то из-под старых верб, раздается сердитый голос:

— Где она? Где эта идиотка?!

Егерь неуверенно подается к директору:

— Вы про кого?..

— Неужели не слышишь?! Десяток голодных ртов кричат «караул!». А ты не слышишь… — И опять принимается ругать наседку, которая бросила цыплят некормлеными.

«Валяет дурака или нет?» — думает егерь, действительно обращая внимание на оголтелый писк. Виноватый, он принимает на свой счет и сердитое бормотанье: «Не проследи — и передохнет, зароет рогом в землю!» Тогда и решает порадовать директора — рассказывает о найденном гнезде: его чуть не истолкли буренки, а он, Петрухин, стадо завернул.

— Вот ты, Петрухин, такой умный, прямо старик, — говорит директор, на ходу останавливаясь, чтобы вытряхнуть из калош просо, — как думаешь, из-за кого у меня сейчас голова болит? — И, не дождавшись ответа, сообщает: — Рано утром зашла в мой кабинет дикая лисица. Я прикрыл дверь, и рыжая оказалась в плену. Вот и гадаю: что делать?

— Что?! Сбывайте скорее. Она вам всю мебель извозит — не оберетесь.

— Между прочим, у Томаса Мора… Знаешь такого?.. Надо знать великих людей. Так вот, у Томаса Мора дома всегда жили разные животные: хорек, — и директор со значением делает паузу, — лисица, ласка, попугай, обезьяна… А он был большой человек при дворе.

Несмотря на высокий рост и грузность, он появлялся в лесу бесшумно, оставаясь незамеченным, пока в самый неожиданный момент не палил в воздух из пистолета. Иногда имени его было достаточно, чтобы привести кое-каких дичекрадов в трепет. Не то что рукою — пальцем они боялись пошевелить, когда он напускался на них, как ястреб на воробьев. Никто, конечно, не догадывался, что пистолет у него стартовый. И даже в охотничьей инспекции возмущались: «Позволяет себе… С оружием на человека!»

По узкой дороге, которой держались сейчас, ехал Новожилов однажды с двумя лучшими егерями, И вдруг — мотоцикл навстречу. А дорога среди снега — ни разминуться, ни свернуть. И сидит на мотоцикле он самый — главный колхозный зоотехник, кого давно честили за браконьерство. Поравнялись. Зоотехник с улыбочкой поздоровался и вкрадчиво говорит:

— Еду расстрелять старые патроны.

Новожилов развел руками: воля охотничья. Но почему бегают глаза у товарища главного зоотехника, почему ищут, куда бы глянуть и не видеть проклятой зеленой машины с белой надписью «Охрана природы»? Кто же за семь километров от дома расстреливает патроны?!

— А путевка на охоту есть? — спрашивает Новожилов язвительно.

Берет протянутую бумагу — разрешение на лисиц. В коляске же, которую мигом обыскали егеря, — белые маскхалаты, ножи, один острее другого. Полный набор для разделки. Явно не для мышкующей лисички. Но пока Новожилов не спорит. Конечно-конечно, зоотехник случайно захватил с собой холодное оружие. И случайно перепоясан патронташем с пулями и картечью, тогда как на лисицу нужна крупная дробь. А дорога вела к силосной яме, куда повадились дикие кабаны. Разрыли край и шли на приятный парной запах готовенькой травки. Стрелку засесть недалеко очень удобно. Не надо мотаться по снегу, выслеживать… Маленькая неувязка: с разрешением на лисиц не бьют кабанов, да еще таким подлым способом. Директор едва сдерживает себя, чтобы не сказать: «Ах ты, разбойник, вор! Ручного зверя собрался исполосовать. Из природы сделать жаркое. Нажраться и опять браконьерничать!»

Зоотехник улыбается. Охотничий билет? Нет его. Забыл дома.

Побойчей и напористей объяснялся он на следующий день, когда пришел к Новожилову за конфискованным оружием. И снова комедия. Директор рассердился сильнее, чем вчера на дороге.

В хозяйстве работала столичная киногруппа. Снимали фильм о флоре и фауне района. Ребята покладистые, свойские, в кепочках. Зажгли, подключили, завертели. Лучшего кадра, чем эпизод с браконьером, они и желать не могли. Кассовый сюжет! И зоотехника подманили, как лисицу на мышиный писк. Оперативно, чисто, бесшумно. Кумом королю он чувствовал себя в свете ламп. Ему кивали, пока он выкладывал небылицу о расстреливании патронов. Не пожалели пленки, чтобы проявил артистические способности. Выкачали до последнего, а потом…

«Заложили!» — иного слова не нашел зоотехник после того, как фильм прокрутили по телевидению.

Что вскоре началось!.. Новожилов и вспоминать не хотел. По сей день спрашивал: «Кто же виноват? Я, который его поймал и предупредил браконьерство, или он — заядлый враль?»

На экстренном заседании райисполкома всыпали обоим. Новожилову — за обнародование, зоотехнику — за то, что попался. Относительно же связей с телеоператорами, корреспондентами и разной газетной братией было грозно приказано: «Отменить!»

В пору, когда работал простым охотоведом, вздумал он поймать Хлыстобуева — своего начальника, недавно назначенного и начавшего исполнение обязанностей с широких охот в запретных местах. Особенно полюбилось Хлыстобуеву озеро с небольшим островком. На зеленой поляне с видом на дали можно было развести огонь и удобно расположиться.