Александр Кулешов - Белый ветер

Сигнал — и тишина раннего утра разлетелась на куски от надсадного рева моторов. Голубой дым выхлопных газов повис над машинами. Колонна тронулась в путь.

Левашов ехал во второй машине в кабине водителя.

Город еще спал. Лишь кое-где поднимались занавески, открывались окна и любопытные взгляды провожали военную автоколонну.

Вскоре покинули город, миновали окраины и выехали на широкое шоссе.

Скорость увеличилась. Навстречу изредка попадались грузовики, молочные цистерны, длинные фургоны междугородных перевозок, легковые машины автотуристов с прикрученными на крышах узлами, палатками, а то и лодками. Порой колонну обгоняла машина дорожной комендантской службы. Часто на перекрестке маячила фигура солдата военной автоинспекции в синем комбинезоне и белой каске.

После бессонной ночи гладкое шоссе, ровный гул мотора, ритмичное движение клонили ко сну. Но Левашов не мог заснуть. Он думал. Мысли текли неторопливо, перемежаясь, подобно менявшемуся вдоль шоссе пейзажу. Он счастлив. Он любит и любим. Его ценят начальники и уважают солдаты. Об этом говорил Кузнецов, а этот даже на свадьбах и юбилеях, этих «вечерах дозволенных преувеличений», кривить душой не станет. У него настоящие верные друзья, и судьба снова свела их вместе. У него интересная работа, которая увлекает и радует, которой посвятил жизнь. Чего еще желать?

Вот он едет на задание. Оно непременно будет выполнено. Пожары не бой, торфяной огонь — не огонь противника. И все же какой бы бой, какое бы сложное и опасное задание не предстояло гвардейцам, он, Левашов, все равно испытывал непоколебимую уверенность. Она основывалась на собственных знаниях и опыте, приобретенных в училище, а также на доверии к своим солдатам, на высокой оценке их выучки.

— Ох и утречко, товарищ лейтенант, — прервал его мысли водитель. — Ох, утречко! Не было б энтой гари, хошь воздух пей… Закурить не хотите? — неожиданно спросил он. — Не курите? Это хорошо, а я, если разрешите, закурю, чтоб энта гарь в легкие не лезла.

Левашов улыбнулся про себя своеобразной логике водителя. Но в разговор с ним не вступил, дав понять, что тот не имеет права отвлекаться. Левашов думал о предстоящем задании. Вряд ли оно представит трудности — заложат заряды, взорвут, образуется канава, через которую огню не перебраться. И все дело. Просто надо сделать все это быстро и аккуратно.

Потом он стал прикидывать, какую политмассовую работу сумеет организовать на задании. Надо провести беседу о народном хозяйстве, о потерях от огня, о предотвращении потерь. Хорошо бы организовать митинг или просто встречу с местной молодежью — единство, так сказать, фронта и тыла. Может быть, комсомольское собрание, назвать его — «Комсомольцы всегда на передней линии огня», В данном случае лучшей повестки дня не подберешь. Он еще о чем-то думал, что-то планировал, пока не задремал.

Разбудил его бодрый голос водителя:

— Приехали, товарищ гвардии лейтенант! Подъем!

Левашов выпрыгнул из кабины, прошелся, разминая затекшие ноги. Огляделся.

Все кругом напоминало военный лагерь, готовившийся к отражению атаки врага. Но где этот враг? Пока он был невидим, и лишь сизая, пахнущая гарью устойчивая кисея туманила небо. Впрочем, порой неподвижный воздух чуть колыхал свежий полевой ветерок, и тогда запах гари ненадолго сменялся терпким ароматом лесов и полей.

По дороге проносились мотоциклисты, машины, вдалеке дымили полевые кухни. С грохотом проползали дорожные машины, окутанные пылью, тряслись по проселкам грузовики с отрядами гражданских добровольцев, выезжавших на борьбу с пожарами.

Сводная группа пожаротушения, в которую входила рота, включала и пожарных, и солдат местного гарнизона, и добровольцев, и милиционеров, и даже прибывших откуда-то издалека горноспасателей. Руководили всем представители партийных и советских органов. «Гражданскими комиссарами» назвал их мысленно Левашов по аналогии с комиссарами времен гражданской войны и поймал себя на мысли, что ищет глазами кожаные тужурки и перекрещенные на них патронные ленты.

Отдых продолжался недолго. Через полчаса капитан Кузнецов вышел из дома, в котором, судя по обилию машин, стоявших у дверей, размещалось руководство, и подал сигнал к отправлению.

Левашов снова залез в кабину.

Они ехали по широкой полевой дороге. В обе стороны, насколько хватало глаз, тянулись поля, редколесье, порой неожиданно посреди поля возникали бело-зеленые фонтаны берез. И непонятно было, откуда в этом благодатном краю могло взяться страшное бедствие, нависшее и над этими бескрайними теплыми полями, и над этими трепетными березами…

Район работ, отведенный сводному отряду, занимал площадь километров примерно тридцать, на двадцать, и место для штаба было выбрано в самом его центре — в десятке километров от ближайшего населенного пункта. Штаб разместился на опушке, и лес охватывал его вогнутой дугой, рядом протекала речка, а перпендикулярно к ней, углубляясь в лес, шла дорога. На небольшом холме у пересечения речки и дороги, возле старого деревянного моста, и расположилась рота десантников.

Работа закипела сразу.

Десантники, умеющие обживать новые, непривычные места, по-хозяйски взялись за дело. Не прошло и нескольких часов, как всюду уже стояли палатки, ладно сбитые шалаши. Возле полевой кухни зажелтели свежеструганные столы и скамьи. Взметнулись к небу антенны радиостанций. Белый с красным крестом флажок повис у медпункта. Телефонисты тянули кабель, электрики устанавливали освещение. Пожарные, чьи сверкающие красным лаком могучие «Уралы» вмещали по четыре тонны воды, готовили свое снаряжение, перематывали брезентовые рукава, проверяли стволы… Водителей-трактористов, в том числе и солдат из роты капитана Кузнецова, сразу же куда-то увезли. Тут же Цуриков, с блокнотом, ручкой и портативным магнитофоном в руках, готовил свои первые репортажи.

Совещания штаб проводил на открытом воздухе, обычно на рассвете. Командовал сводным отрядом могучего сложения майор внутренних войск, бывший чемпион столицы по борьбе самбо, с широким добрым лицом, с которого не сходило удивленное радостное выражение. Он являлся крупнейшим специалистом своего дела, не раз воевавшим с таежными пожарами. Фамилия майора была Дедиков. И десантники немедленно окрестили его Дедком.

В штаб входили руководители всех, как выражался Дедок, «приданных подразделений», в том числе капитан Кузнецов с заместителем по политчасти лейтенантом Левашовым.

На первом же совещании весь район был разбит на боевые участки. Дедок охарактеризовал обстановку, указал главные очаги загораний, направления движения огня, наличные силы и порядок их распределения по участкам…