Джика Ютеш - У нас в Крисанте

То что жестянщик Тасе дарил детям Райского предместья леденцы «за упокой души», было еще понятно. Ведь у него обе дочери умерли от чахотки. Зато про возчика деда Ха́деша люди говорили, что он просто впал в детство. Дед Хадеш постоянно возился с ребятами: играл с ними в мяч и в жучок, рассказывал сказки и разные истории. Особенно он любил повторять рассказ про свою старую клячу Арабе́ллу, которую обычно пас на холме.

В молодости Арабелла была лихой кавалерийской лошадью. Дед Хадеш купил ее у одного полковника, которому в свое время Арабелла завоевала пять золотых медалей. Верхом на Арабелле полковник брал препятствия высотой с постоялый двор господина Пэлтэгуцы и всякий раз, как только получал на скачках приз, тут же награждал и Арабеллу — поил ее шампанским из собственной фуражки.

Сама Арабелла равнодушно выслушивала рассказы о своих былых подвигах. А когда дети ее гладили, прядала ушами и, пофыркивая, продолжала щипать своими редкими желтыми зубами жирную траву луговины за кладбищем. Когда-то Арабелла была гладкой вороной лошадкой с тонкими ногами, теперь же ее шерсть потеряла блеск, а на стертой костлявой спине змеились покрытые лишаями и болячками уродливые шрамы.

Но ребята на все это не обращали внимания. В их глазах она все еще была лихим скакуном своей далекой молодости, когда она легко брала барьеры выше постоялого двора господина Пэлтэгуцы, а в награду за золотую медаль пила шампанское из фуражки полковника.

Ребята жили дружно и дразнили друг друга редко, но иногда бывали и жестокими. Именно в такую минуту как-то раз Цаки неожиданно спросил Михэлуку:

— Послушай, Михэлука, отчего твоя мать рехнулась?

Михэлука оцепенел. Но потом быстро взял себя в руки.

— Моя мама не сумасшедшая! — спокойно сказал он, нагнулся и бросил мяч в цель.

— Нет, сумасшедшая: она ходит и разговаривает сама с собой! — не унимался Цаки. — Идет по дороге, бормочет что-то себе под нос и размахивает руками…

Ребята захохотали. Смеялись все: и Ли́кэ — сын почтальона, и Фифи́ца — дочка прачки, и Мо́ки — сын каменщика.

Михэлуке показалось, будто его острым ножом кольнули прямо в сердце. Он задрожал, перед глазами все поплыло, и в следующее же мгновение из расквашенного носа Цаки хлынула кровь.

— Она не сама с собой разговаривает! — в отчаянии крикнул Михэлука. — Она с ангелами говорит!

Цаки опешил. До сих пор Михэлука никогда не лез в драку первым, а тут сразу бросился с кулаками на обидчика, и через секунду оба мальчика молча покатились по траве, колотя друг друга.

Фифица сорвалась с места и бросилась бежать, а Ликэ и Моки заорали во всю глотку — правда, скорее от удивления, чем от страха:

— Дед Хадеш! Дед Хадеш!..

Дед Хадеш мирно спал на траве за пригорком. Рядом с ним паслась Арабелла. Услышав крики ребят, Арабелла вздрогнула, навострила уши, переступила с ноги на ногу, оскалила желтые зубы и заржала.

Дед Хадеш спросонок никак не мог разобрать, в чем дело. А у драчунов уже трещали по швам рубашки и носы стали цвета спелых помидоров.

Разнять ребят оказалось нетрудно — каждый хотел поскорее доказать деду свою правоту…

— Она с ангелами разговаривает! Не сама с собой, а с ангелами! — не сводя умоляющих глаз с деда, твердил Михэлука.

Дед Хадеш задумчиво покрутил кончики усов и погладил жесткой ладонью лицо мальчика.

— Твоя правда, малыш, с ангелами она толкует, с ангелами.

— Но ведь ангелы приходят к нам только во сне! — всхлипывая, возражал Цаки.

Старик ласково провел рукой по его белокурому хохолку и объяснил:

— Ангелы показываются, когда хотят и где им вздумается!

Прижав обоих драчунов к груди, дед думает о том, что им слишком рано пришлось столкнуться с горем, и тихо вздыхает. А мальчишки вырываются у деда из рук, пятятся и готовы снова ринуться в бой…

Но деду хорошо известны самые верные пути к примирению. Он поднимает тряпичный мяч, внимательно его разглядывает и неодобрительно качает головой.

— Ну что это за мяч! Эх, какие я мячи делал в ваши годы!.. — вздыхает он, далеко отбрасывая перевязанный бечевкой тряпичный ком. — Разве это мяч! — пренебрежительно фыркает старик, усаживаясь на траву с таким видом, будто ни о чем больше он рассказывать не намерен, достает свою зеленую, похожую на лягушку табакерку и свертывает цигарку.

Первой нарушает молчание Фифица. Как только девочка увидела, что драка кончилась, она сразу вернулась. На цыпочках подходит она теперь к деду и с нетерпением спрашивает:

— А какой вы мяч делали?

Дед продолжает курить, глубоко затягивается и молчит. Молчит до тех пор, пока, по его расчетам, ребята не потеряют всякое терпение.

— Я-то знаю, как надо мячи делать! И какие мячи!.. Первоклассные мячи марки «Медведь»!

Михэлука и Цаки замирают от изумления, только глаза блестят, как у диких зверьков. Слезы давно высохли. На запыленных, грязных личиках остались лишь их белесые следы.

Фифица устроилась рядом с дедом и ластится, как котенок:

— А нам вы не можете сделать такой первоклассный мячик… марки «Медведь»?

— Ишь чего захотели! — смеется дед Хадеш, радуясь, что драка забыта. — Такой мяч делается из шерсти…

— Медвежьей? — выпаливает Цаки.

— Нет, из воловьей. В этом деле вам может помочь Михэлука. Только у корчмаря есть волы.

— А у нас корова! — кричит Фифица. — А коровья шерсть не годится?

О ссоре никто уже не помнит.

— Вот что, ребята. Для того чтобы получить первоклассный мяч марки «Медведь», надо, нажимая изо всех сил, проводить мокрыми ладонями по спине вола от загривка к хвосту. Выпавшую шерсть хорошенько смочить и скатать в тугой ком. Потом этим комом снова и снова тереть спину вола, но только теперь против шерсти — от хвоста к загривку. Шерсть в комке сама склеивается, а ком все растет и растет. Мяч получится — заглядение и такой величины, какой хочешь, а скачет аж до самого неба, ничуть не хуже резинового… Да что говорить! Мяч марки «Медведь» — первоклассный мяч!

— Непременно сделаю себе такой мяч! — восклицает Михэлука. — А тебе играть не дам!

— А мне и не надо, — угрюмо пробормотал Цаки.

Михэлука задумался.

— А может, и дам, — добавляет он. — Только ты не говори, что моя мамка разговаривает сама с собой!

— Не буду! — соглашается Цаки. — Ей-богу, не буду! Разве она может сама с собой разговаривать? Она с ангелами толкует!..

И все же этот случай оставил глубокий след в душе Михэлуки. Он еще слишком мал и не может осознать, что драка с Цаки была его первой настоящей схваткой с жизнью, но с этого дня мальчик как будто стал намного старше. Хотя Михэлука не допускает и мысли, что его дорогая мамочка «сумасшедшая», как назвал ее Цаки, или «тронутая», как ее обзывает господин Пэлтэгуца, когда он не в духе, но все-таки ему и самому часто кажется, что его мама не такая, как все. Это его очень мучает.