Джика Ютеш - У нас в Крисанте

— Что с тобой? Что с тобой случилось, малыш?

Слово «малыш» словно прорвало плотину окаменевшей боли, горячие слезы неудержимым потоком хлынули из глаз, и Михэлука безутешно зарыдал.

— Она не пускает меня больше в школу. Не пускает!

— Кто это тебя не пускает?

— Тетя!.. А мне некуда уйти, негде жить!

— Она тебя избила? Ой, как она тебя избила! — взволнованно прошептала мать Титины. — Садись скорее на раму, поедем домой.

Недоверчиво взглянув на нее сквозь слезы, Михэлука не сдвинулся с места.

— Я не вернусь домой.

— Садись, садись! Поедем, поговорим с твоим дядей, — ласково пояснила она и, взяв Михэлуку за руку, помогла ему усесться на велосипед.

Дувший в лицо прохладный воздух и ласковые слова матери Титины: «Держись, малыш, не падай духом!» — ободрили Михэлуку. Но, как только они добрались до фермы и Михэлука увидел дядю Гаврилу, слезы снова покатились градом.

— Вы что, решили не пускать его больше в школу? Забрать из пятого класса? — резко спросила начальница и без того расстроенного дядю.

— Кто сказал, что мы не хотим больше пускать его в школу? Что с тобой, Михэлука? Расскажи дяде, почему ты плачешь?

— Ладно, оставьте его теперь в покое. Поговорим обо всем попозже! — сухо прервала дядю мать Титины. — А ты, малыш, ступай в дом, отдохни, успокойся…

Она отвела Михэлуку в свою комнату и принялась угощать медом с холодной водой.

— Главное, не бойся, — уговаривала она мальчика, вытирая ему слезы. — Ты обязательно пойдешь в школу. Я поговорю с дядей и тетей.

— Все равно она меня не пустит! — печально повторял Михэлука. — Кто за меня заступится?

— Ну, это ты говоришь глупости. А о своем учителе и об Илдике ты забыл? А меня совсем в расчет не принимаешь? Вытри скорее слезы. Вот увидишь, все уладится…

— Нет, вы ничего не сможете сделать. Тетя — хозяйка в доме, и, если она не захочет, ничего нельзя будет сделать. Никто не в силах ей приказать.

Товарищ Гига невесело улыбнулась.

— Нет, есть такая сила, которая может и твою тетю победить. Эта сила может послать тебя в школу, дать тебе книги и сделать все, чтобы ты вырос большим и сильным. Взгляни-ка сюда! — воскликнула она и повернула Михэлуку к шкафчику со стеклянной дверцей, в котором хранилась золотая звезда. — Кто крепко верит в эту звездочку, тот становится сильным. А ты знаешь, что это за звездочка?

— Знаю! — вздохнул Михэлука.

— Ну, раз знаешь, то вытри слезы и ступай умойся как следует. А дядя тем временем запряжет в шарабан Птенца и отвезет тебя в школу. Пока все уладится, ты будешь жить у меня.

Михэлука остался на ферме. Первые дни он никак не мог найти себе места, не мог свыкнуться с новыми условиями, к тому же ему все время казалось, что дядя им очень недоволен и считает, что во всем виноват сам Михэлука. Дядя и в самом деле все время хмурился, ходил низко опустив голову и совсем не разговаривал с мальчиком. Наверное, тетка бог весть что ему наговорила, и теперь он на Михэлуку даже смотреть не хочет. Мальчик не осмеливался спросить об этом дядю и раскрыть перед ним всю душу. Томеке он тоже не решался обо всем написать: тот сразу бы приехал и вспыхнула бы новая ссора с теткой… Все это страшно мучило мальчика, он почти ничего не ел и плохо спал.

Титина и ее мать вели себя так, словно ничего и не произошло. Михэлуке устроили постель на красном диване в проходной комнате, из которой был ход в комнату Титины и ее матери. Вечером, чтобы уберечь мальчика от сквозняка, диван загораживали голубой ширмой. Во времена старого барина эта ширма стояла в гостиной, перед большой изразцовой печью, и, когда Михэлука помогал тетке убирать комнаты, он нередко украдкой пробирался в этот уголок и гладил шелковистую ткань, на которой, словно в глубокой голубой воде, плавали красные рыбки и зеленые драконы с золотыми коронами на голове. А теперь он эту ширму просто возненавидел. В первый же вечер, как только он лег спать, все эти красные рыбки с выпученными глазами и широко раскрытыми ртами да зеленые драконы с коронами превращались то в тетку, то в старого барина Кристу, то даже в Томеку и дядю Гаврилу и мучили его всю ночь напролет. Все казались страшно разгневанными, в чем-то его обвиняли, хватали то за голову, то за ноги и старались утопить в глубокой голубой воде. А он не мог даже закричать и лишь отчаянно метался, пытаясь выбраться на поверхность голубой воды, но чудища снова тянули его на дно. Утром мальчик проснулся весь в поту, с тяжелой головой.

Он все время боялся какой-нибудь новой беды, но дни проходили мирно, жизнь вошла в свою обычную колею, и казалось, что так все и останется. Дети по-прежнему ходили в школу втроем и возвращались тоже вместе. Бенони провожал Михэлуку и Титину до самой фермы и на прощанье обычно заверял:

— Через час я буду у вас!

Но всякий раз, когда Михэлука проходил мимо дома тетки, у него болезненно сжималось сердце. Он боялся, как бы не вышла тетка и не обругала его за то, что он все рассказал матери Титины.

По утрам, когда грузовик останавливался перед домом Олимпии, чтобы захватить Бенони, Михэлука дрожал от страха. Он заметил, что Титина и Бенони, словно сговорившись, даже не пытаются сесть в кабинку, и он был им за это очень благодарен. В кабинке, рядом с водителем, дядюшкой Горе, Михэлука чувствовал себя почти в безопасности. Но тетка не показывалась ни во дворе, ни на галерейке.

В школе дети ни о чем Михэлуку не расспрашивали, но Бенони все время горячо упрашивал его вернуться домой и чуть не плакал. Михэлука понимал, что учитель и Илдика всё знают, но ни о чем его не расспрашивают.

На четвертый день, перед тем как детям отправиться в школу, к Михэлуке подошел дядя и сунул ему в руку несколько лей.

— Купи для себя и Бенони абонемент на автобус, — буркнул он и, не сказав больше ни слова, ушел на огород.

Растерявшийся Михэлука так и остался на месте, сжимая деньги в руках. Но тут подошла мать Титины, она погладила мальчика по голове и успокоила его:

— Твой дядя прав, вам необходим абонемент. Незачем идти так далеко пешком из школы.

По-видимому, она не знала, что дядя и раньше хотел купить ребятам абонемент на автобус, но тетка устроила такой скандал, что пришлось эти деньги отдать ей. А сейчас он ее не послушался. Наверное, ему здорово от нее попадет…

Вернувшись из школы, Михэлука собрался с духом и пошел поблагодарить дядю.

Дядю он нашел в парнике, где он высаживал рассаду на зиму. Мальчик показал ему абонементы и робко спросил:

— Ты не сердишься на меня, дядя Гаврила?

Но дядя на это ничего не ответил и продолжал работать. Его молчание вконец расстроило Михэлуку, на глаза навернулись слезы, и он дрожащим голосом начал оправдываться:

— Я не нарочно это сделал, я ведь всегда ее слушался.