Джика Ютеш - У нас в Крисанте

— «Слушался, слушался»!.. А теперь нас всех на посмешище выставил! — хмуро проворчал дядя, даже не глядя на племянника.

— Да не виноват же я! Я не хотел ее толкнуть!.. — всхлипывал Михэлука. — Она хотела разорвать мой пионерский галстук, а я просто вырвался из ее рук! А потом я пошел на виноградник, чтобы ей помочь, а она меня там избила! За что она меня избила?

Увидев слезы мальчика, дядя еще больше нахмурился, но голос его стал мягче:

— Замолчи, хватит плакать. Такой большой парень! Разве ты не знаешь, какой у нее нрав? Не видишь, что она нас всех мучает?

— Но что с ней, дядя? Почему она так делает?

Дядя отложил в сторону рассаду и, тяжело вздохнув, сел на ящик с землей, закурил цигарку и глубоко задумался.

— Она и сама не знает, что с ней творится, — пробормотал он. — А я ума не приложу, как ей помочь!..

— А может, она меня просто терпеть не может? — горестно прошептал Михэлука. — Она сказала, чтоб ноги моей больше в ее доме не было, сказала, что я вражина и подлое отродье…

Дядя вздрогнул, тяжело вздохнул и обнял мальчика.

— «Сказала, сказала»! Мало чего она наговорит, а потом сама об этом жалеет и раскаивается… Ты же это отлично и сам знаешь. Тетя тебе сейчас сшила новую рубаху и курточку шьет… Она не хочет признаться, что раскаивается, но я-то хорошо это вижу… Ей даже стыдно из дому выходить, стыдно людям в глаза смотреть. А как совестно перед товарищем Гигой! Начальница столько для нас сделала, помогала как хорошим людям, а тетка твоя вон что вытворяет. Мне за нее так стыдно, что я готов сквозь землю провалиться! А иногда становится ее так жалко, прямо сердце разрывается. Сколько я ее помню, она всегда так себя терзала. Нет и нет ей в жизни никакой радости. Так уж у нее душа устроена, всегда себя грызет, всегда чему-то завидует… Да ты и сам все это знаешь. Ну на что нам, к примеру, этот виноградник? Мы же еще не успели расплатиться с государством. Не вернули еще деньги, что взяли на постройку дома, а она позарилась на виноградник.

— А чем я могу тут помочь? — вздохнул Михэлука.

Дядя выглядел таким несчастным, таким расстроенным. А все из-за тетки. А что, если предложить дяде забрать Бенони и перебраться на ферму? Пусть тетка останется со своим домом, виноградником и прочим добром. Пусть поживет одна, пока не образумится! Но Михэлука все же не осмелился предложить это дяде.

А дядя уже встал и, тяжело вздыхая, снова взялся за рассаду.

— Вот так, мой мальчик! У тети больная душа. Но она совсем не злая. Да ты это и сам знаешь. Она тебя любит и очень жалеет о том, что сделала…

Михэлука ушел грустный. Он понимал, что дядя сам не знает, как всех примирить.

Через несколько дней Михэлука написал Томеке письмо:

«Дорогой дядюшка Томека!

Сообщаю о себе, что я здоров и в школе у меня все хорошо. Я начал учиться в пятом классе. Теперь у нас другие учителя. А товарищ Нистор только навещает нас. Он скоро выйдет на пенсию, но ему все равно жалко расстаться с нами. Еще знай, дядюшка Томека, что я уже несколько дней не живу дома. Товарищ Гига устроила мне постель в зальце, что рядом с ее комнатой, потому что тетка Олимпия очень сильно меня избила и даже выгнала из дому. А за что, я и сам не знаю. Наверное, не хочет меня больше пускать в школу. А я хочу учиться, не хочу бросать школу. Титина и ее мать тоже думают, что я должен учиться. Я-то знаю, что и дядя на моей стороне, но что поделаешь, если тетка не хочет? Никак я не пойму, почему она меня так невзлюбила. Я знаю, что теперь у нас все дети имеют право учиться, ведь сейчас не так, как было прежде, при помещиках, когда дети бедняков не могли ходить в школу. Ведь и ты закончил только два класса и дядя, да и тетка умеет только считать и подписываться. Я хотел ее выучить читать, но она мне сразу запустила букварем в голову и накричала, чтобы я не умничал. Но почему она теперь на меня так обозлилась, почему хочет выместить на мне свою злобу на Бэкэляну? Ведь тетя стала такой злой с тех пор, как снова пришел к нам Бэкэляну.

Только я тебя прошу, дядюшка Томека, не вздумай к нам приезжать, чтобы ругаться с ней из-за меня. Если она узнает, что я тебе хоть словечко рассказал, мне совсем житья не будет. Я о ней никому ничего бы и не рассказывал, но должен же я подумать, как дальше жить. Сперва я хотел перебраться к тебе в Зэворыту. Мне Нэстэсика советовал поступить в школу трактористов, тогда бы и я через три года получал зарплату, как он и Виктор. Ведь в такой школе живут на всем готовом, да и книги даром получают. Ученики должны только заниматься и ремеслу обучаться. Но только меня, дядюшка Томека, наверное, не примут в эту школу. Ведь туда принимают только тех, кто закончил семь классов. Так ли это? А товарищ Гига, мать Титины, меня уговаривает набраться терпения и остаться на ферме. В будущем году откроется школа при подшипниковом заводе, и она тогда меня отдаст туда и в интернат устроит. Я бы остался на ферме, но не знаю, как быть, потому что Бенони все время просит меня вернуться домой. Да и дядя говорит, что тетка уже не сердится, а для него позор, что я живу у чужих, и он просто сквозь землю готов провалиться. Но я, дядюшка Томека, ни в чем не виноват, и очень мне не хочется снова жить у тетки. Сердце не пускает снова переступить порог ее дома. Почему она так избила меня из-за виноградника Бэкэляну? Очень трудно угодить ей. Как бы мне хотелось завтра утром проснуться взрослым и жить на те деньги, которые заработаю своим трудом, чтобы никому не приходилось меня кормить и одевать!

С большой любовью

Михэлука Бреб,

ученик V класса.

Только ты, дядюшка Томека, ничего не говори тетке о моем письме, да и дяде не говори ни слова. Он-то совсем не виноват, ты сам знаешь, какой он добрый и хороший. А теперь, когда у него такие горести, он просто тает как свечка…»

Тетка как огня боялась попасться на глаза матери Титины. А товарищ Гига уже несколько раз вызывала ее на ферму. Посылала к Олимпии то дядю, то Бенони, как-то раз поручила даже Титине ее разыскать. Но тетка заперлась в доме, задернула занавески и ни за что не соглашалась выйти. Ей, наверное, было очень совестно и хотелось как-то загладить свою вину. Когда Михэлуке потребовалась смена белья, она ему послала через дядю не только чисто выстиранное, тщательно заштопанное и отглаженное белье, но добавила еще и новую голубую рубашку с блестящими пуговками и нагрудными кармашками. Неделю спустя Бенони принес Михэлуке коричневую куртку, перешитую из старой теткиной жакетки.

— Мамка приказала, чтобы ты прислал ей старую куртку, она удлинит рукава, а пока поноси эту.

Михэлука не знал, что и думать. Куртка была хорошая и теплая, но он надел ее без всякой радости; все никак не мог простить тетке обиду.

Мать Титины с улыбкой рассматривала и тщательно выутюженное белье, и голубую рубаху, и новую коричневую куртку, но решение свое не изменила: