Пьер Гамарра - Капитан Весна

Было около десяти часов вечера. Мы отодвинули стол к окну, чтобы артисты могли свободнее двигаться. Из печи вынули подрумянившиеся пироги с хрустящей корочкой. Большие пироги из хорошей белой муки. Я увидел, как у Изабеллы Беллини заблестели глаза. Она повернулась ко мне и прошептала:

— Какие красивые! Удивительно красивые! Я никогда не посмею их съесть.

Дядя Сиприен поднялся из погреба с несколькими бутылками белого вина в руках. Он остановился перед Фредо.

— Выпьем за тех, кто странствует! — крикнул дядя Сиприен. — И за будущий большой цирк Беллини!

— А что ж? — ответил Фредо. — За цирк Беллини — самый большой цирк во Франции!.. Почему бы и нет? Когда мы натянем в Люшоне тент нашего цирка-шапито, мы вас всех пригласим. «Цирк Беллини!» — недурно звучит! «Заходите, дамы и господа, представление сейчас начнется. Цирк Беллини ждет вас. Вас ждут наши звери, дрессированные лошади, клоуны и акробаты!»

— Наймите меня, господин Фредо! — смеясь, предложил Бертран.

— Нанять тебя? А что ты умеешь? Водить коров? Этого мало. Цирк — это профессия, десять профессий, сто профессий. Ими нелегко овладеть. — Он покачал головой. — С галерки все кажется простым. Публика не знает, сколько терпения и труда вложено в подготовку самого несложного номера.

— А я вам скажу, Фредо, — вмешался господин Дорен, — что так обстоит дело с любой профессией. Но в цирке все обманчиво, и вам кажется, что номера выполняются с легкостью. Акробат улыбается, жонглер беспечно прохаживается по арене. Можно подумать, что они не прилагают никаких усилий. У артистов напряжен каждый мускул, но публика этого не видит. Вот и забываешь, что им пришлось очень долго тренироваться, добиваясь такой непринужденности.

Все ели пирог, запивая его белым вином. Уже начали собираться соседи. Пока они сбивали снег с сабо, в полуоткрытую дверь жарко натопленной кухни ворвалось ледяное дыхание зимы. Оно напомнило нам, что в горах властвует непроглядная морозная ночь. На миг я забыл о веселом празднике, о вкусных пирожных и душистом вине и увидел перед собой огромную безмолвную белоснежную равнину. Мне казалось, что вся эта белизна простирается до далеких границ Германии. Стужа сковала Францию. Страна застыла под зловещими крыльями северного ветра. Селения казались мертвыми. Города, съежась и оцепенев, прижимались к земле. Я подумал об отце.

— Эй, дружище Фредо, — вдруг закричал дядя Сиприен, — ты же собирался нам что-то показать! В ожидании большого цирка Беллини ты обещал нам сегодня дать представление. Где же оно?

Если не ошибаюсь, именно в этот вечер мой славный дядя и длинный Фредо перешли на «ты».

— Мы готовы, — сказал Фредо. — Тише, дамы и господа, не мешайте работе артистов.

Он внезапно поднялся, вытянувшись во весь свой огромный рост. Быстрым движением отец Изабеллы сбросил старую, потертую суконную куртку, снял с шеи коричневый платок, и перед нами возникло первое чудо: Фредо оказался в алой шелковой рубашке, сверкающей и мягкой, которая словно плясала на нем, а стеклянные запонки на рукавах излучали тысячи огней.

Опершись на ближайший стул, циркач выбросил вперед длинные ноги и, ловко перемахнув через накрытый стол, очутился на свободном месте перед печью. На лице не было и тени улыбки. Он хранил задумчивый и таинственный вид. Черные, тщательно приглаженные волосы поблескивали, как вороново крыло.

Циркач медленно приблизился к госпоже Дорен, поклонился и сделал вид, что гладит ее по подбородку. Но тут же отдернул руку, словно ожегся. Фредо сложил пальцы щепоткой, поднес их к глазам и раскрыл. На ладони лежал синий шарик.

Фокусник быстро перебросил его дочери. Она проворно поймала шарик и задержала в руке. Изабелла не сдвинулась с места, но я увидел, как она вдруг преобразилась, подалась вперед, внимательно следя за отцом. Это была уже не маленькая пугливая девочка, которую мы знали. Ее глаза сверкали, как шарик, который только что пронесся по воздуху, а губы вздрагивали. Передо мной была новая Изабелла.

Длинный Фредо подошел к моей матери, снова поклонился и сделал вид, будто ищет что-то в ее закрученных узлом волосах. Мама улыбалась, не возражая против этой игры. Фокусник оставался невозмутимым. Его пальцы сомкнулись и разомкнулись. Мелькнул пурпуровый шарик, который Фредо также перебросил Изабелле. Та быстро схватила его на лету. Игра продолжалась. Зеленый шарик был извлечен из носа дяди Сиприена, а белый — из уха моей соседки. Эти четыре шарика стали перелетать из одного конца комнаты в другой — от отца к дочери и обратно — с невообразимой скоростью. Маленькие руки Изабеллы сжимались и разжимались, ловко подхватывая и перебрасывая блестящие шарики. Зрители хлопали от чистого сердца.

Фредо взял из вазы с фруктами шесть яблок и начал ими жонглировать. Внезапно возле него очутилась Изабелла: она незаметно шмыгнула под стол, сняла там темную шерстяную фуфайку и теперь была в малиновой кофточке и ярко-красной юбочке, похожая на пляшущий язычок пламени. Отец продолжал жонглировать, а она перехватывала у него на лету одно яблоко, два, три, потом четыре и принималась жонглировать ими. Окончив номер, она ловко перевернулась в воздухе и поклонилась.

Затем мы смотрели разные карточные фокусы, чудеса с появлением и исчезновением разноцветных платков. Кусочек пирога, положенный в золоченую коробку, превратился в обыкновенный горный камушек. Между отдельными Номерами Изабелла, помогавшая отцу показывать фокусы, кувыркалась и улыбалась, как заправская актриса.

Но, конечно, гвоздем программы было выступление обезьянки Малико. Во время ужина Малико спокойно сидел в клетке из ивовых прутьев, поставленной вблизи очага. Время от времени он вылезал оттуда и устраивался на плече у хозяина. Зрелище это было привычным для нас, ибо мы много раз видели, как изящный зверек сидел на плече у Фредо, и восхищались его крохотными розовыми лапками, блестящими, как черные жемчужины, глазками, гибким хвостом.

Изабелла поставила на свободное место небольшой стол и повернулась к ивовой клетке.

— Ваш номер, Малико! — сказала она. — Мы ждем.

Быстрым прыжком Малико очутился у стола, ловко вскарабкался по его ножке и расположился на своем сиденье напротив зрителей. На нем были красные штанишки, курточка и такого же цвета феска, лихо сдвинутая набекрень.

— Поздоровайтесь, пожалуйста, с публикой! — сказала девочка.

Обезьянка сняла феску и снова надела ее на голову, за что получила кусочек печенья.

— А теперь потанцуйте! — приказала Изабелла.