Томас О'Крихинь - Островитянин

— А к этому найдется кусочек соленой рыбы? — спросил Диармад.

— Тебе хватит, парень! — заверила она.

Потом, когда мы сели есть, мама сказала:

— Боюсь, мальчик теперь останется без ноги из-за этого тюленя!

— Ну уж точно не останется, — сказал Диармад, — раз он сумел убить тюленя. Вот кабы тюлень сумел уйти от парня живым, тогда плохо его дело. И даже сомневаться не надо: что покалечило ногу, то ее и излечит, стоит только съесть достаточно тюленьего мяса.

Неплохое он выразил мнение.

Потом мама пересказала историю Айлинь.

— Ну, вот и там дело было в том же самом, честное слово, — воскликнул Диармад. — Интересно, что за лекарство давали этому приятелю? — добавил он.

— Положили ему на рану кусок тюленьего мяса, — напомнила мама.

— Такое может случиться, это верно, — сказал он. — Дьявол побери мою душу! Если только на «Черном вепре» (это было название лодки) стоит мачта, завтра к этому же самому часу будет тебе, молодец, кусок мяса другого тюленя для твоей берцовой кости! — пообещал Диармад Пчельник.

На рассвете, в самом начале дня, Диармад был уже у дверей. Его впустили.

— Как день? — спросил отец.

— Неплох, но и не слишком хорош. Совсем здорово будет, когда все наладится, и мы тогда подадимся на Камень, к западу. Может, нам там попадется много всякого, — сказал Диармад.

Все из команды лодки уже изготовились, и все толковали, что пора собираться к отплытию. Вскоре Диармад, перекусив, вернулся.

— Давай, выходи! — сказал он отцу. — Начало дня — самое лучшее время!

Отец высунул голову из двери:

— Боюсь, что этот день не выйдет уж больно хорошим. Небо на западе выглядит не очень.

— Раз такое дело, — заметила мать, — то и не надо вам туда ходить. Может, завтра день будет получше.

Тут в дверях появился сам Диармад:

— Верти твою душу лукавый дьявол! — крикнул он моему отцу. — Ну и что еще там тебя держит? Лодка уже придет на Камень, пока ты будешь тут канителиться!

— Он опасается, что день перестанет быть погожим, — сказала мама.

— Чтоб дьявол все это побрал, если «Черный вепрь» не рванет к западу на всех парусах! Покажи мне свою ногу, парнишка, пока я еще не ушел из дому.

Я развязал повязку и убрал кашу из льняного семени, которую приложили к ране для припарки.

— По мне, так лучше бы к ней кусок тюленьего мяса, — проворчал Диармад.

«Черный вепрь» вышел из гавани Бласкета с командой из восьми человек: четыре весла, два паруса, две мачты, две остроги. Дул резкий, сильный северо-восточный ветер. Это была отличная большая новая лодка, а все, кто состоял в команде, обучены своему делу и по морю ходили не первый день.

Быстро подняли два паруса, и лодка успела выйти в море еще до шторма. Один человек наблюдал за нею, стоя на холме с зажженной трубкой во рту, и «Черный вепрь» прибыл на Иниш-Вик-Ивлин прежде, чем трубка у него успела потухнуть. Человек на острове подумал сперва, что это останки корабля, потерпевшего крушение, которые сносит вниз течением. Потом у него мелькнула другая мысль: должно быть, половина людей на лодке мертвы, если только эта лодка из здешних мест. Он свесился по пояс с причала, потому что шел большой прилив, и сразу же задал им вопрос, что привело их сюда в такой день.

Диармад был на этой лодке переговорщиком и оказался человеком, подходящим для таких дел, потому что обычно заручался поддержкой своих маленьких друзей, какие у мужчины внизу сторожат ценное, чтобы добавили мощи его голосу. По-моему, на море стоит хвалить голос только тех переговорщиков, которые не пренебрегают подобной поддержкой.

— Вот что нас привело, — сказал Диармад человеку с острова, когда поведал ему всю историю. — И мы не покинем Камень, пока не заберем с собой то, зачем явились, — живым или мертвым!

— Клянусь своей душой, — сказал человек с Камня, — думаю, что работа тебе предстоит большая — больше любой, что ты переделал до сих пор.

Поднялся сильный ветер, а я тем временем ходил то в дом, то на двор. Нога у меня не болела, но в ней по-прежнему не хватало здоровенного куска мяса, такого, словно лошадь откусила от репы. Мама тоже бегала взад-вперед, как курица с яйцом, прислушиваясь к реву ветра, а через какое-то время сказала мне:

— Боюсь, моряки дорого заплатят за этот день из-за твоей ноги.

— Но ведь пока все не слишком плохо.

— Даже если так, все равно может быть опасно.

Как ни тревожился я за свою ногу, как ни боялся того, что мне придется ходить на деревянной, судьба «Черного вепря» и всех, кто был на нем, беспокоила меня гораздо сильнее — тем более что тогда был уже канун ноября.

Житель Камня пригласил команду с лодки в свой дом, и с его стороны это было доброе дело. Он предложил им еды, это само собой; выставил всю снедь, какая только нашлась в доме, и, когда с обедом было покончено, позвал нескольких наших пойти вместе с ним искать тюленя. Отправились четверо, и, хотя они осмотрели каждую дыру на острове, им не удалось найти ни единого тюленя.

Пришлось вернуться домой. Диармад поднял крик, что мальчик с больной ногой мог уже умереть. Пастух сказал, что осталась еще одна пещера, только, чтобы туда спуститься, нужна веревка длиною в двадцать саженей [64] Сажень составляет 6 футов, то есть 182 сантиметра. .

— А в доме есть какая-нибудь веревка? — спросил Диармад.

— Да, сынок, — ответил тот, — и в ней шестьдесят саженей. Такая всегда должна быть здесь, чтобы вынимать овец из трещин в скалах.

— Где веревка? — спросил Диармад. — Мы попробуем, и если у нас ничего не выйдет, тогда придется оставить это дело.

Он забросил веревку на спину и быстро вышел из дома, а вместе с ним все остальные. Капитана спустили вниз на веревке. Под мышкой у него была зажата палка, чтобы убить тюленя, а в зубах — нож. Спускали, пока капитан не оказался у входа в пещеру. Теперь веревку пришлось вытаскивать и спускать вниз еще одного человека ему в помощь. А тот, кто пришел ему на помощь, и был сам житель Камня.

Оба они отнеслись ко мне очень хорошо, и я оставался обязан им всем, что у меня есть, и всем, что когда-либо будет, покуда они были живы до самого дня, пока не оказались в Царствии Небесном среди святых. Они добыли тюленя и забрали его с собой. Добыв его, мужчины сказали, что ни одна открытая лодка не пройдет сейчас домой, в такой шторм. Диармад ответил, что если они поставят паруса, то лодка проскочит на восток так же, как и пришла с востока. «Черный вепрь» выбрался в открытое море и с первого захода в шторм капитан Диармад повернул его на Кяун-Шле, а со второго — направил в родную гавань. капитан не знал отдыха, пока не приладил кусок тюленьего мяса к ране у меня на ноге, и через неделю я был здоров, как ни в чем не бывало.