Ким Ёнха - Никто не узнает…

Ыни удобно расположилась на диване:

— Я знала, что мне завидуют. Сначала мне было так горько от этого, что я не могла спать. Я и так чувствовала постоянный испуг, а от бессонницы мне становилось ещё страшнее. Даже когда окна тряслись от ветра, я замирала от страха. Мне долго пришлось лечиться. У меня были приступы паники. Некоторое время я даже боялась выходить из дома. Меня ведь не было дома, когда всю мою семью убили. Что бы мне ни говорили, как бы ни успокаивали, меня съедало чувство вины. Я понимаю, что моё отсутствие и убийство никак не связаны между собой. Тем не менее, когда я выходила на улицу, у меня темнело в глазах и я не могла сделать ни шагу. Мне частенько звонили подружки. Я не понимала ни их любопытства, ни что они хотят от меня. Собрав волю в кулак, я выходила из дома, но, не дойдя до автобусной остановки, возвращалась. Мне было так страшно! Тебе не понять. Я знаю, что говорят обо мне ребята, какие слухи ходят обо мне. Наверняка, что я капризная и безответственная. Однажды я всё-таки пошла на встречу, но разговор свёлся к деньгам, которые достались мне. Они завидовали, что я могу не работать, могу учиться где угодно за границей, покупать что угодно… Они считают, что у меня есть всё, кроме родителей и брата. Конечно, напрямую об этом не говорится, но догадаться нетрудно. В конце концов все сделали вывод, что у меня мания преследования. Ты тоже считаешь, что я сумасшедшая? Впрочем, мне теперь всё равно. Теперь я ничего не боюсь. Я могу бывать за границей, летать на самолётах. Но я не могу сказать, что в восторге от этого. Поэтому в основном я сижу дома и листаю словари. Меня это успокаивает и мне хорошо.

Через три месяца после совершения преступления камерами наблюдения было снято, как преступник снимал деньги по украденным кредитным карточкам, и его задержали. В результате расследования выяснилось, что он убил шестнадцать человек. В основном он орудовал возле железнодорожной ветки Кённи, соединяющий Сеул с Кесоном, Пхеньяном и Синыйджу, то есть от города Ильсана до сеульского района Сусек. Преступник колесил на машине и останавливался, когда какой-нибудь дом «вдохновлял» его, как говорил он сам. Он убил трёх женщин, живших на цокольных этажах, владельца большого дома с кучей магазинов, его жену и бухгалтера — одинокую женщину, поздно возвращавшуюся домой. Полиция, расследующая убийство последней, считала, что она была замешана в каких-то финансовых махинациях, поэтому от неё избавились. Во время расследования этого преступления раскрыли случайно, совершенно не связанное с этим, дело о коррупции компании, производящей запчасти для машин, где эта бухгалтерша подрабатывала. В некоторые дома преступник попасть не смог, так как не удалось молотком открыть дверь. Но деревянный дом семьи Ыни, похожий на дом из богатого пригорода Америки, оказался для него слишком лёгок. На преступление этого человека толкала не жажда денег, не половое влечение, а просто жажда убийства. По ночам его мучило разъедающее мозг желание убивать. В тот день он ехал на своей старой «элантре» и анализировал все предыдущие неудачи, когда увидел дом Ыни.

И хотя его поймали, Ыни никак не могла успокоиться. Кто знает, может, он не единственный в стране. Вероятность встретить серийного убийцу дважды мала. Чтобы вычислить вероятность второй встречи, нужно вероятность одной встречи возвести в квадрат. Если вероятность одной встречи равна 0,01 %, то второй — 0,0001 %. Ещё меньше вероятность пострадать от рук маньяка, если уже один раз пострадал. С другой стороны, всё возможно. Где гарантии, что ты не войдёшь в эти доли процента? Больше всего Ыни боялась того момента, когда нужно было открыть дверь и войти в дом.

Я сидел тихо, стараясь не влезать со своими комментариями, боясь, что она подумает, будто я, как и другие, интересуюсь только её деньгами и завидую ей.

— Тебе, наверное, было очень тяжело? Как ты попала на телевидение? Теперь ты не боишься выходить на улицу?

— Это долгая история.

К нам подошла домработница, чтобы забрать наши чашки.

— Что ты хочешь?

Ыни по-свойски обратилась к домработнице.

— Хотите печенья? — спросила домработница.

— У нас есть киви? Принеси их тоже.

Ыни повернулась ко мне:

— Выпьешь пива?

— С удовольствием.

— Какое тебе принести?

— А что у тебя есть?

— Почти всё. По вечерам мне одиноко и я иногда пью пиво.

— Я предпочитаю «Бекс».

— Светлое, тёмное?

— Тёмное.

Домработница кивнула, пошла на кухню, достала из холодильника бутылку пива и принесла нам на подносе, поставив туда тарелки с сушёными кальмарами и арахисом. Я открыл бутылку и налил пиво в стакан.

— Тебе налить?

— Не хочется. — Ыни мельком глянула на меня.

— Тебе не кажется эта квартира слишком большой?

— Не кажется.

Я обвёл взглядом квартиру. Дом был большой, на первых этажах располагались магазины, квартира тоже была немаленькой, на мой взгляд, её площадь составляла как минимум 50 пхён.

— Те, кто бывали здесь, говорят об этом. Им непонятно, зачем студентке такая большая квартира. Но, с другой стороны, кому плохо жить в большой квартире? Неудобно жить в маленькой и студентке и старику, согласись!

— Да, конечно, ты права.

— Я стала старухой в двадцать лет. Вряд ли кто-нибудь поймёт меня. В день, когда мне исполнилось двадцать и я официально стала совершеннолетней, дядя собрал все банковские книжки, документы, подтверждающие право собственности, сложил всё в один конверт и отдал мне. Я не понимала, что со всем этим делать. После ухода дяди я открыла конверт и глянула, что там. Денег оказалось гораздо больше, чем я могла предполагать. С этих пор я не стала себе ни в чём отказывать. Мне не надо было работать, помогать родителям, не за что обижаться на государственную систему. Моей основной задачей стало тратить деньги, ни о чём не заботясь. Зачем мне учиться и работать? Мои родители не были баснословно богатыми, но на деньги, что достались мне, я могла жить двадцать лет, не зная забот. Они копили деньги, чтобы дать своим детям образование и самим обеспеченно жить в старости.

Я не знал, что ответить на это.

— А чем занимается твой дядя?

— У него было кафе возле университета Кёни, но бизнес не удался.

— Разве он не музыкант?

— В его возрасте тяжело быть рок-музыкантом. В первую очередь, тяжело физически. Поэтому он открыл кафе, куда толпами валили его друзья выпить и покурить марихуану.

— А чем он занимается сейчас?

— Сейчас он в Непале. Они с другом открыли там гестхаус. Я немного помогла деньгами. Думаю, это то, что ему надо.

— Как-то раз я видел его в музыкальной передаче на канале EBS, он играл на гитаре в какой-то группе. Голова его всегда была опущена, и я бы не узнал его, если бы меня не предупредили о его выступлении заранее.