Ким Ёнха - Никто не узнает…

— Откровенно говоря, дяде было непросто заботиться обо мне эти три года. Одно время я даже побаивалась его, особенно по ночам, когда мы оставались дома одни. Конечно, я надеялась, что ничего страшного не случится, мы ведь родные люди, но ты же знаешь, всякое бывает… Некоторое время он даже бросил пить ради меня, рано возвращался домой, готовил еду, но, как ни странно, от этого он казался мне ещё опаснее. Я ведь до этого редко видела его трезвым, у него всегда было угрюмое невыразительное лицо. Чуть выпив, он выглядел добрее. Не знаю, как я не чокнулась тогда. Мне было страшно выходить из дома, но оставаться дома с дядей наедине было ещё страшней.

— Я понимаю тебя.

Я опустошил бутылку пива. Ыни сама отправилась на кухню и принесла ещё две банки, одну тёмного «Бекс» и себе банку «Гиннеса». При этом она продолжала говорить:

— Вот что интересно: я боялась, что дядя наложит руку на моё наследство и скроется со своими друзьями-наркоманами, но, вопреки моим опасениям, он старался не трогать мои деньги даже в самые сложные периоды своей жизни. Он не воспользовался ими, когда прогорело его кафе и когда попал в аварию и мог бы всё уладить с помощью денег…

— Попал в аварию?

— Он ездил без прав и на пешеходном переходе сбил ребёнка. По его словам, ребёнок бросился под его машину, когда для пешеходов горел красный свет. Но это маловероятно: каким бы безумным ребёнок ни был, он не станет перебегать дорогу с двусторонним движением в восемь рядов. К счастью, ребёнок пострадал несильно, у него был только перелом руки, но дядя заупрямился и не стал платить, чтобы мирно урегулировать происшествие, и сел в тюрьму. В общем, за три года много чего произошло. В итоге дядя передал мне наследство родителей полностью. Благодаря этому я могу сейчас так жить. В отличие от дяди, тётка, сестра моей матери, меня удивила. Она была моложе дяди, поэтому не могла стать моим опекуном. Перед отъездом в Канаду она так плакала и обнимала меня, а когда я окончила школу, упрашивала, чтобы я быстрее приехала к ней. Но мне не хотелось в Канаду. Если уезжать из Кореи, так лучше на восток США, в Новую Англию или в Нью-Йорк, но никак не в Торонто. Что там делать? Но тётка была настойчива, я бы сказала — чересчур настойчива. В конце концов она приехала в Корею сама. Она уговаривала быстрее оформить документы на наследство и уехать с ней, при этом говорила, что я смогу жить с ними, или, если мне этого не хочется, можно купить для меня небольшую квартирку с одной спальней. Там мне можно учиться в университете. Она так настойчиво уговаривала, что я уже собралась ехать с ней, но вовремя узнала, конечно случайно, что супермаркет её мужа близок к банкротству. Многие корейцы, уехавшие в Канаду и не очень хорошо изучившие местные реалии, открывали там супермаркеты или круглосуточные магазины. Магазин мужа моей тёти находился в не очень удачном месте, было много конкурентов, поэтому он прогорел. Я узнала об этом в «Гугле», когда набрала в поисковике название этого супермаркета. Конечно, я понимаю, что она не собиралась делать мне ничего плохого. Она бы позаботилась обо мне, но сначала за мой счёт хотела уладить свои дела. Всё равно, она меня неприятно удивила. Дядька не трогал мои деньги, несмотря на то что ему пришлось сесть в тюрьму, а она, живя всё это время вдали от меня, решила воспользоваться моими деньгами при первой же возможности. Обидно, потому что я её очень любила, когда была маленькой.

У меня было такое ощущение от истории Ыни, что она рассказывает про принцессу, неожиданно взошедшую на престол. Слабость королевской власти, скрытая борьба за трон, предательство высокопоставленных чиновников. Какой же выход найдёт моя милая в этой ситуации?

— Хочешь, я покажу тебе квартиру?

— Давай.

Держа в руках стакан с пивом, я двинулся следом за Ыни.

— Что это? — Я остановился перед громадным металлическим шкафом.

— Это холодильник для вина.

— Вот это да!

— Вино нужно хранить при определённой температуре, иначе вкус меняется. Иди сюда…

Следом за ней я вошёл в библиотеку. Её она оборудовала в самой большой комнате и в коридоре. Эта комната соединялась с гардеробной, которую она тоже уставила книгами.

— Супер!

— После того, что со мной произошло, я доверяю только двум вещам.

Я всмотрелся в её лицо, на котором эмоции менялись одна за другой. Когда она касалась таких философских тем, её лицо становилось как у человека, очень много пережившего.

— Каким именно?

— Книгам и религии.

— Религии?

— Да, пережив такую потерю, понимаешь, что всё, что происходило раньше, — пустяк. Тогда я поняла, что человек слаб, и попросила дядю отвести меня в католическую церковь в нашем районе. Теперь у этой маленькой церкви есть свой сайт в интернете.

— Что ты чувствовала, когда впервые пришла туда?

— Конечно, сначала пришлось заставлять себя ходить туда. Но когда я появлялась там, становилась спокойней. У меня возникало чувство, что там со мной не случится ничего плохого. А главное, там я познакомилась с интересным человеком. Это монахиня. Она хороший психолог, хоть и непрофессионал. Ты же знаешь, при церквях есть курсы подобного рода. Например, есть практический семинар для супругов и другие курсы по психологии. Видимо, она их посещала. Когда я рассказала ей о том, что случилось в моей семье, она стала мне помогать. Наверное, я была первым человеком, с которым она постаралась применить все свои знания. Я не сопротивлялась, и её помощь была на удивление действенной. Как-то раз она даже была у меня дома, мы посидели и выпили пива. Она говорила мне, что нельзя подчиняться страху, его нужно преодолевать, то есть пробовать ездить на метро, на такси, находиться в местах, где много людей, учиться входить в квартиру, в которой выключен свет, и включать свет самой. Последним этапом был конкурс на телевидении.

— Понятно.

— Она видела, что я люблю смотреть викторины по телевизору, и как-то предложила мне самой принять участие. Она сама подала заявку. Удивительно, но меня это заинтересовало. На отборочный тур монахиня меня привела, а дальше я могла уже ездить сама.

Вошла домработница и спросила, не нужно ли нам ещё чего-нибудь. Ыни поблагодарила её и сказала, что она может ехать домой.

— Купи мне завтра, пожалуйста, «сама знаешь что».

Мне стало любопытно, но домработница ответила, что обязательно купит, придёт утром пораньше, и ушла. Ыни проводила её, о чём-то ещё поговорив на прощание, а я в это время разглядывал кабинет. В центре на стеллажах стояла 27-томная энциклопедия корейской культуры, изданная Академией корееведения. Кабинет Ыни больше походил на кабинет профессора, а не студентки двадцати четырёх лет. Ыни вернулась и села на стул для чтения, похожий на сплющенную букву S, было видно, насколько он удобен, и мне захотелось самому посидеть на нём.