Григорий Луч - И мы солдаты...

— Денис Гордеевич, пошли со мной.

— Куда?

— К партизанам.

— Ты разве оттуда?

Араслан понял, что ляпнул глупость, и замолчал.

— Арасланом тебя зовут? — переспросил Денис Гордеевич. — Что за имя такое? Не русское имя, украинское… белорусское… Я что-то такого и не слыхал…

— Чуваш я. Чуваш, — сказал Араслан, видя, как задумался старик.

— Удивительно, чуваши живут на Волге. Как же ты, такой маленький, попал сюда?..

Араслан не спеша начал рассказывать. Денис Гордеевич слушал его, даже забыв о трубке, потом вздохнул и замотал головой.

— Эта война куда только не разбросала людей. Эх-хе-хей, дурные люди… Собаки Гитлера… Не бойся, Араслан, несколько дней тому назад я был в городе. Наши гонят, говорят, собак Гитлера. Не беспокойся, и нас освободят… Подожди-ка, подожди, я же хотел суп сварить… Сейчас…

Денис Гордеевич с Арасланом вынесли из землянки мясо, траву, соль. Вода в котле почти уже выкипела, поэтому пришлось снова добавлять.

— Картошки нет, — сокрушался Денис Гордеевич. — Ну, ничего, обойдемся. На один раз сойдет.

Похлопал мальчика по спине:

— Вкусно получится. Я же лесник. Всю жизнь прожил в лесу. Кордон был рядом с нашей деревней. На опушке. Ее немцы сожгли.

— Денис Гордеевич, вам же трудно жить здесь одному? Пойдемте вместе со мной.

— Куда?

— Говорю же, что к партизанам.

— Старый я. Не быть мне уже партизаном. Когда освободят родной хутор, туда и вернусь. Пока мне нельзя. Там немцы. Кто-то выдал, что мой сын и сноха сражаются на фронте, оба коммунисты.

— В партизанском отряде и для стариков найдется работа, — не унимался Араслан.

— Нет, сынок, нет. Возвращайся один, Я тебя провожу. А что ты оттуда, я чувствовал…

— Неужели, дедушка?

Денис Гордеевич усмехнулся:

— Плохо ты знаешь еще лес. Подожди-ка, подожди. У меня план есть, сам делал. Вот только припомню, куда сунул. Ну, да найдется, — успокоил он Араслана. — Быстро забываю в последнее время. Кто в молодости думал, что так случится?

Когда суп сварился, Денис Гордеевич пошел в землянку за чашками и ложками. Чашку он нашел, а ложек не было. Куда он их положил, тоже не смог вспомнить, но зато нашлись маленькие черпаки.

От горячего супа силы у обоих прибавились. Медвежатина была выше всяких похвал, а напоследок Денис Гордеевич поставил перед мальчиком берестяную кадушечку меда:

— Это своим отнеси. От меня в подарок. Простуду лечит, нервы успокаивает.

— У партизан нервы железные! — сказал Араслан.

Денис Гордеевич хитро прищурился:

— Видел я, какие у партизан нервы! От медведя в беспамятство впадают!

— Ну, дедушка! — вспыхнул Араслан. — Вы уж никому не рассказывайте — засмеют меня!

— Кому же мне рассказывать? Пням трухлявым да кочкам болотным! Будь спокоен, Араслан. А теперь с богом, в путь. Карту найду, на тропинку выведу.

По дороге Денис Гордеевич не один раз останавливался, спрашивал:

— Ну, как, дойдешь один?

Араслан качал головой, просил:

— Еще немножко пройдите со мной, дедушка, ноги дрожат, и кадушка тяжелая.

Наконец зазеленела знакомая полянка.

— Вот мы и пришли! — крикнул Араслан.

— Хорошо, хорошо. Погоди, я пойду обратно, — заторопился дед. — Держи подарок.

— Нет уж, теперь я вас не отпущу. — Мальчик крепко схватил деда за руку и потащил в лагерь.

Командир вышел из землянки.

— Слава богу, — сказал он, обнимая Араслана. — Мы думали, что тебя немцы…

— К черту их, немцев, — засмеялся кто-то из партизан. — Вы когда начали верить в бога, товарищ командир? С возвращением Араслана?

— К слову это. Уж очень мы переволновались за тебя!

— Я вот привел… Дениса Гордеевича.

— Какой еще Денис Гордеевич? Где он?

— Денис Гордеевич, идите сюда! — Араслан побежал за дедом.

Денис Гордеевич шел по тропинке, даже назад не оглядывался.

Араслан догнал старика, взял его за руку.

Дед молчал, лицо его выражало недовольство.

— С командиром познакомлю. Вот он! — просил мальчик старика.

— Сам здоров, прыгаешь, бегаешь, а старика обманул? Разве можно со старым человеком так шутить?..

— Простите, Денис Гордеевич. Простите, пожалуйста. Если я бы не сказал, что больной, разве пришли бы вы сюда?..

— Так нельзя, — ворчал старик.

— Знаю, Денис Гордеевич, знаю. Я же не хотел сделать вам плохое.

— В чем дело, доложи, Араслан, — подошел к ним командир.

— Денис Гордеевич спас меня от смерти, он сам скрывается от фашистов, у него внука расстреляли, а сын на фронте.

— Хорошо, хорошо, Денис Гордеевич. От имени отряда благодарю вас. Меня здесь зовут Дядя Коля. Есть, конечно, у меня и фамилия, но… сами должны понимать, — командир протянул руку старику.

Дед, услышав «Дядя Коля», очень удивился, просиял.

— А немцы распустили слух, что вас убили.

— Сами видите: я жив, — ответил командир.

— О вашей храбрости говорят и в городе, и в хуторах.

— Не обо мне, наверное, а о всем отряде? — поправил его командир.

— Пошли после дороги перекусим, да и отдохнуть не мешает. — Дядя Коля обнял старика за плечи. Потом спросил у Араслана: — А это что за кадушка?

— Кадушка с медом от Дениса Гордеевича.

— Спасибо, Денис Гордеевич. Если бы жили на одном месте, то и нам бы можно было развести пчел. Но люди мы не оседлые, кочуем с места на место.

Командир, Денис Гордеевич и Араслан отправились на кухню, а партизаны разошлись по своим местам.

— А где же Мишка? — спохватился Араслан.

Командир усмехнулся:

— В разведку пошел. Выполняет первое боевое задание.

Сани остановились у невысокого холма. Возле лошадей остались только возницы. Ветер совсем рассвирепел: пронизывает до костей, мокрый снег леденеет на одежде.

Ш-ж-ж — свистит и шумит ветер. Но люди не поддаются: нахлобучили шапки до самых бровей, упрямо двинулись вперед. За спиной — автоматы, по бокам — гранаты. Молодые крепкие впереди, протаптывают дорожку, за ними — пожилые партизаны. Не отставая от взрослых, проваливаясь в глубокий рыхлый снег, бредут Араслан с Мишкой.

Чувствуется приближение весны. Погода стала переменчива. Утром ясная, солнечная, а к полудню холодает по-зимнему. Вечером пошел мокрый снег, усилился ветер. Подводы оставили у холма. Запорошенные снегом люди, приготовив к бою автоматы и гранаты, быстро спустились вниз. Около железной дороги темнело здание склада. Длинной цепью направились к нему.

— Ломайте склад, действуйте смелее! Это станция не крупная, и немцев здесь не больше, чем нас! — напутствовал командир.

В руке у молодого партизана блеснуло лезвие кинжала. Сильный удар в спину сразил фашистского часового. Он упал. Бесшумно сняли замок. Партизаны стали выносить оружие и складывать в сани. Работали быстро, не суетясь. Мишка с Арасланом взялись за ящик патронов — сил не хватило. Помог пожилой партизан. Стали таскать автоматы.