Крис Краус - I love Dick

Вот и я думал о тебе, надеясь на переломный момент, на светлое будущее, которое убережет от смерти. Имеем ли мы право навязывать тебе наши фантазии? Есть ли хоть какой-то способ связать все воедино, да так, чтобы в выигрыше остались все? Мне понятно, что от этого получим мы. Но что бы сделал на твоем месте я, Дик? Стремись ты к человеческим отношениям во всей их сложности, ты бы не стал уединяться в Долине Антилоп. Это напомнило мне о том, что сказала недавно Крис: лучший тайник для трупа – у всех под носом. Вот и ты на расстоянии вытянутой руки, но тебя так сложно ухватить.

И почему ты должен вдруг решить рассекретить свое убежище, эту хрупкую скорлупу, и включиться в игру, от которой ты давно отказался? А самое неловкое – это не признание в том, что моя жена в тебя влюблена, это трансгрессивно и поэтому абсолютно приемлемо. Наиболее неловко как раз разоблачение всей интриги, сведение ее к голому желанию, как эти «…» в рассказе Крис, когда она представляет, что занимается с тобой любовью. За «…» стоит знание? Обязательно ли его эротизировать, чтобы дойти до сути? И почему этой сути следует быть более изящной, нежели голым «…» наших желаний? Мы знаем, что стоит за «…». А что стоит за твоим именем, Дик?

Вот мое: Сильвер

Крестлайн, Калифорния

11 декабря 1994 года

Дорогой Дик,

я не согласна с Сильвером насчет твоего образа жизни. Он называет его эскапистским, будто жизнь в одиночестве – это уклонение от неизбежной семейности, отречение от жизни. Точно так же люди с детьми отзываются о бездетных. А мне, Дик, твой жизненный выбор кажется вполне обоснованным.

С любовью, Крис

Крестлайн, Калифорния

11 декабря 1994 года

Дорогой Дик,

полдень. (Уже.) Мы все еще ждем твоего звонка. Думаем перейти на режим беседы, ведь мы и так все время между письмами разговаривали о тебе.

С любовью, Крис и Сильвер

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 11 ДЕКАБРЯ 1994 ГОДА. 12:05

К.: Сильвер, что мы будем делать, если он не позвонит? Позвоним сами?

С.: Нет, мы можем продолжать все это и без него.

К.: Но ты забываешь – я правда хочу, чтобы он позвонил. Меня всю трясет в ожидании этого звонка. Я правда расстроюсь, если он не позвонит.

C.: Ну, на этот раз разговаривать с ним нужно тебе. Зачем позволять нам, двум белым мужчинам, определять курс? Я его заманил. Теперь твоя очередь.

К.: Но я боюсь, что он вообще не позвонит. Что тогда? Звонить ему самой? И так уже создалось настроение, как в песне Фрэнка Заппы You Didn’t Try And Call Me.

С.: Он позвонит, но не сегодня. Позвонит, когда будет слишком поздно.

К.: Ох, Сильвер, меня это бесит.

С.: Но, Крис, именно поэтому так он и поступит.

К.: Если он не позвонит сегодня, думаю, мне придется отключиться. Потому что, сам подумай, я потеряю к нему всякое уважение. Мы сделали так много. От него требуется только позвонить.

С.: А может, он решит, что мы уже все за него сделали. Зачем влезать?

К.: Я не согласна. Ему должно быть любопытно. Если бы кто-то позвонил мне сообщить, что написал обо мне за ночь пятьдесят, шестьдесят, семьдесят страниц, мне бы точно стало любопытно. Знаешь, Сильвер, если вся эта хрень с Диком провалится, я поеду в Гватемалу. Мне нужно что-то делать со своей жизнью.

С.: Ну Крис. Долина Антилоп и есть Гватемала.

К.: Я просто буду так разочарована, если он не позвонит. Как можно продолжать любить кого-то, кто не выдерживает первое, самое элементарное испытание?

С.: Какое испытание? Испытание адюльтером?

К.: Да нет же. Первое испытание – это позвонить.

Так как у их телефона есть функция ожидания, Крис звонит своей невозмутимой подруге Энн Роуэр в Нью-Йорк.

Десять минут спустя.

С.: И что сказала Энн?

К.: Энн сказала, это отличный проект, более извращенный, чем просто роман на стороне. Ей кажется, это может стать хорошей книгой! Когда Дик позвонит, может, стоит сказать ему, что мы подумываем о публикации?

С.: Нет. Убийство еще не произошло. Желание еще не реализовалось. С форматом решим позже.

К.: (Стонет.) Почемуууууу?

Семь часов спустя.

К.: Сильвер, послушай, это безнадежно. Через два дня мы уезжаем, а я не могу думать ни о чем, кроме этого звонка. Сегодня утром пришел факс от продюсера, который хочет посмотреть мой фильм. Я его даже не прочла. Может, и вовсе уже выкинула.

(Пауза.)

Это какая-то безвыходная ситуация! Я теперь вообще не знаю, чего хочу от Дика. Ничего хорошего из этого не выйдет. Радует только то, что на дворе не семидесятые и я его еще не трахнула. Тебе знакомы эти страдания? Бдение над телефоном до тех пор, пока жар не спадет и терзания наконец не закончатся? Наша единственная надежда – это каким-то образом вернуться к нормальной жизни. То, что казалось таким дерзким, теперь выглядит попросту сопливым и жалким.

С.: Крис, я ведь уже сказал, что он не позвонит. Отстраняться – в его стиле. Мы приняли решение за него. Мы решили, что он думает. Помнишь вступление, которое мы написали от его лица? В каком-то смысле Дик не нужен. Его молчание говорит громче слов, и, возможно, он сам это осознает. Мы относились к Дику как к тупой пизде. Почему ему должно это нравиться? То, что он не звонит, полностью соответствует его роли.

К.: Ты не прав. Реакция Дика и его персонаж – разные вещи. Дело в ситуации. Это напоминает мне об одном случае, мне тогда было одиннадцать. Один человек на местной радиостанции был ко мне очень мил. Он разрешал мне выходить в прямой эфир. А в один прекрасный день на меня что-то нашло, и я начала швырять камни в лобовое стекло его машины. В момент происходящего мне все казалось логичным, зато потом я чувствовала себя сумасшедшей и мне было стыдно.

С.: И теперь тебе хочется забросать камнями «Ти-бёрд» Дика?

К.: Я уже это сделала. Хотя я скорее опозорилась.

С.: Нет.

К.: Да точно. Я спроецировала абсолютную фантазию на ничего не подозревающего человека, а затем попросила его на это ответить!

С.: Подожди, Крис, мне кажется, его неловкость не связана ни с тобой, ни со мной, но только с ним самим. Что он может сделать?

К.: Терпеть не могу, когда я в таком состоянии. Когда телефон зазвонил во время ужина, я покраснела, сердце заколотилось. Лора и Элизабет столько проехали, чтобы нас навестить, и я прекрасно отношусь к обеим, но я просто не могла дождаться, когда же они, наконец, уедут.

С.: Не это ли значит жить на полную катушку?

К.: Нет, это всего лишь тупое влечение. Мне ужасно стыдно.

С.: Но даже если его молчание причиняет тебе боль, разве не это тебя в нем и привлекло? То, что он такой недоступный. Я думаю, здесь какое-то противоречие, по крайней мере стыдиться здесь нечего…