Лев Давыдычев - Случайный спутник (Повести и рассказы)

— Глупый вопрос, — ответил он, разглядывая кончик своей папиросы. — Почему ты убежала тогда? Из ресторана?

— Давно это было, — сказала Натали, а сама подумала, что это случилось не далее как вчера. — Зато я очень переживала.

Бывают разлуки, которые сближают больше, чем близость. Они стояли, не глядя друг на друга, почти отвернувшись в разные стороны. И опять ей было приятно стоять рядом с ним, подумалось, что закрой глаза, и раздастся стук колес…

— Живешь-то как? — спросил Виктор. — Не замужем?

И тут она поняла, что эта встреча — и есть та самая беда, которую она давно ждет; ответила:

— Конечно, нет, А ты?

Они встретились глазами, и она почувствовала горечь во рту, сказала:

— Впрочем, помню. Банальная история. Ты где работаешь?

— В горкоме комсомола.

— Сын или дочь?

— Андрей.

— Я даже не знаю, что и случилось, — будто себе самой сказала Натали, стараясь, чтобы голос прозвучал обычно. — Была я совсем девчонкой. Цып-цып-цып. Виделись мы с тобой сколько раз? Два. Сейчас — третий. Жили в одном городе и не встречались.

— Я на улице редко бываю.

— Я о тебе вроде бы забыла, — Натали не приняла шутливого тона. — Временами, правда, казалось, что есть кто-то в моей жизни…

— Ничего не понимаю, — растерянно проговорил Виктор. — О чем ты?

— Раньше у тебя глаза были грустные, — с сожалением сказала Натали. — А теперь? Усталые и еще… какие-то.

— Натали Петровна.

— Она самая. Надо нам как-нибудь встретиться. Поговорить на разные темы. Ведь я так тебя и не забыла. Еще бы немного и — влюбилась.

— Ну вряд ли… — Виктор сразу почувствовал себя свободнее, решив, что она шутит. — Запиши на всякий случай мой телефон.

Записала. На всякий случай. И с необычайной отчетливостью подумала, что с ней происходит что-то, доселе незнакомое, лишающее ее возможности слушать доводы разума, что-то дерзкое, властное, радостное и — беспомощное. Она растерялась и насторожилась.

Бабушка умерла неожиданно, на руках у внучки.

Проснулась утром веселая, сама села в постели, заискивающим тоном попросила запрещенный ей кофе, шумно выпила чашку, порозовела и разговорилась:

— Я, кажется, выкручиваюсь из этой затянувшейся истории, чувствую, что скоро мы с тобой пойдем в театр. Я встану на ноги, а ты отдохнешь от меня. Погуляешь с этим… Чего ты в нем нашла?

— Может быть, он чего-то во мне нашел?

— Он-то нашел, а вот ты…

— Не надо, бабушка.

— Ты молода. Недурна. Больше твоему Игорю ничего и не надо. Он выдрессирует тебя, и ты будешь типичной женой. Он…

— Бабушка, я прошу тебя…

— Я имею полное право высказывать свои точки зрения, — не на шутку разгневалась бабушка. — Я же знаю тебя лучше, чем ты сама. Есть натуры, которые бегут от страданий, хотя бы из чувства самозащиты. А есть натуры вроде тебя. Они сломя голову бросаются навстречу страданиям, словно для того, чтобы лишний раз проверить свою способность сопротивляться им. — Бабушка демонстративно налила еще чашку и — сразу почувствовала себя виноватой: — Советоваться в таких случаях почти не с кем. Повзрослев, встав на крепкие, но малоподвижные ноги житейского опыта, мы с презрением относимся к заблуждениям молодости, к ее ошибкам, ко всему тому, что в свое время творили сами. Нам искренне не хочется, чтобы наши ошибки и глупости повторяли… Не сердись на меня. И не выходи, пожалуйста, за него замуж. Сделай мне такое одолжение.

Вечером был приступ. Когда бабушка перестала дышать, Натали бросилась позвонить и на крыльце встретилась с Игорем. И что бы потом ни было, она навсегда благодарна ему за эти дни. Если бы не он…

Он сказал:

— Я останусь. Тебе одной тут страшно.

Да, если бы не он…

А когда вернулись с кладбища и Натали без сил упала на кровать, Игорь прибрал комнату, сварил кофе, до поздней ночи о чем-то рассказывал.

Она уснула на диване. Может, это был и не сон сначала, а вязкое полузабытье…

Проснулись они поздно. Натали даже не удивилась, что он рядом с ней.

Болела голова.

— Ничего, ничего, — пробормотала Натали, когда они встретились глазами. Он смотрел виновато, с состраданием. — Не переживай.

Игорь ушел на работу, и Натали осталась одна, теперь уже совсем одна.

Она что-то делала, переставляла вещи с места на место, сидела на кухне, курила и — боялась. Наперед знала, что будет, знала, что нельзя этого делать, знала, что сделает это.

Ждала, когда вернется Игорь.

Он вернулся и предложил ей стать его женой.

— Ну и ладно, — сказала Натали, хотя про себя подумала, что слово «любовь» не было употреблено. Но какое это имело значение? Вообще, она не думала больше ни о чем. Просто пусто было одной-то, совсем пусто. И страшно.

Она вспоминала вяло, без особых подробностей, как познакомилась с Игорем, и даже сейчас не понимала, почему слушалась или, по крайней мере, соглашалась с ним. И Виктора Натали в это время почти забыла. Слишком ей тогда одиноко было…

Работала она как-то в бригаде стенографисток на конференции в научно-исследовательском институте. У Натали страшно болела голова, рези в затылке на мгновения лишали слуха. Видимо, борьба с болью отражалась на лице, потому что Натали заметила, что на нее с удивлением или интересом поглядывают слушатели из первых рядов.

— Терпи, милая, терпи, — сказала старшая, — ничего не поделаешь. Скоро заканчиваем.

И когда Натали показалось, что сейчас она отшвырнет ручку, схватится за голову и убежит, очередной выступающий на ходу к трибуне шепнул:

— Не стенографируйте. У меня полный текст.

Лишь через некоторое время Натали собрала силы, чтобы посмотреть на него. Высокий, весь какой-то отглаженный, отутюженный молодой человек красивым голосом что-то там говорил… «Симпатичный, — отметила Натали, — но очень уж стерильный».

Отдавая ей в коридоре машинопись, он спросил, внимательно вглядевшись в лицо:

— Перепечатывать будете когда?

— К сожалению, сейчас.

— Я подожду. Мне нужно обязательно вычитать, а я завтра уезжаю в командировку, — объяснил он. — Вот вам таблетка. У вас больной вид.

То ли таблетка помогла, то ли она машинально отвлеклась размышлениями об этом молодом инженере, но не заметила, как закончила работу.

Вычитав машинописный текст, он с уважением сказал:

— Даже опечатки ни одной. Спасибо.

— Здесь нет буфета? — спросила Натали.

— А что?

— А что в буфетах делают? Я хочу есть.

Было в его манере поведения что-то располагающее, естественное. Натали и не заметила, как это случилось, но уже сидела с ним в кафе за столиком. Еще больше удивилась она, когда согласилась выпить рюмку.

— Не подумайте, что я нахально за вами ухаживаю, — весело сказал инженер, — честное слово, я просто пожалел вас. Еще тогда, в зале.