Лев Давыдычев - Случайный спутник (Повести и рассказы)

А, может, это происходило из-за того, что помнились свет звезд, тряска вагона, стук колес, голубые грустные глаза и негромкий голос…

Однажды Натали улыбнулась, вспомнив об этом.

— Что? — удивленно спросила бабушка.

— Так! — Натали прошлась по комнате, надеясь, что неожиданно охватившее ее волнение быстро исчезнет. — Вспомнила хорошего человека. — И сразу стала грустной. — Но я вела себя ужасно глупо.

Выслушав ее рассказ, бабушка авторитетно заявила:

— Он был влюблен в тебя. А мне теперь все ясно. Когда тебе надоест губить свою молодость за книгами? Все хорошо в меру. А ты еще не влюблялась.

— Откуда ты знаешь?

— Уж я бы заметила.

— А вот и… — и Натали осеклась, потому что против своей воли сказала правду, о которой и не подозревала. Сказав же, поразилась, как она раньше-то не могла понять… И он сейчас где-то рядом, может быть, совсем рядом.

— Да-а, — удовлетворенно протянула бабушка, — я, пожалуй, ошиблась.

Натали поспешно оделась, что-то пробормотала и выбежала на улицу. Она нисколько не сомневалась, что сейчас встретит Виктора, что, несмотря на мороз, он будет в том черном костюме, с непокрытой головой… Натали почти бежала. А думалось удивительно спокойно, до того спокойно, что она пошла медленно. Конечно же, все это время он не покидал ее, был рядом и смотрел на нее грустными глазами. Не напрягая памяти, она могла перечислить дни, когда забывала о нем. И именно в эти дни она совершала глупые поступки или отдавалась неверным мыслям.

Может быть, все это она придумала только сейчас. Во всяком случае, сейчас даже тоска показалась естественной, обязательной, необходимой…

Вернувшись домой, Натали виновато предложила:

— Хочешь кофе?

— Хочу, — ласково и тоже виновато отозвалась бабушка. — Прости меня, хотя я и права.

— Может быть. Только все это не так просто.

— А я и не утверждаю, что просто. Но излишняя строгость часто кончается плачевно, как и распущенность. Плохо, например, когда выбегают замуж семнадцати лет, но чем лучше, если вздыхают о небывшей любви в тридцать с лишним? А тебе грозит именно последнее.

— Пусть.

— Я за естественность, — продолжала бабушка с воодушевлением. — Девушкам положено влюбляться. Крайности даже в лучшую сторону противоестественны. Точка. — Она отпила кофе, откинулась на подушки. — Когда я умру…

— Бабушка!

— Когда я умру, тебе будет трудно. Ты останешься одна. А с твоим характером это страшно. Как хорошо было бы, если бы ты вышла замуж при мне.

— Так я и сделаю, — насмешливо проговорила Натали.

— Тебе без меня будет очень трудно, — повторила бабушка грустно. — Очень трудно. И замуж ты выйдешь неудачно.

— Почему?

— У нас род такой.

— Но ведь ты…

— Я — исключение. Единственное. Предчувствую твою судьбу. Я ведь многое о тебе передумала. И знаю нашу породу.

В последнее время у бабушки было до того плохо со здоровьем, что она ушла с работы. Целыми днями она читала лежа и лишь к возвращению внучки вставала приготовить немудреный обед.

— Черт побери, — говорила бабушка, — до чего противно, когда ничем не болеешь, а сил нет.

— Ничего особенного, — отвечала Натали, — я и то устаю.

Но сколько бы ни было забот, тоска преследовала ее. Спасением было умение не поддаваться этой тоске, подолгу сидеть над страницей, пытаясь понять смысл строки, сидеть до тех пор, пока тоска не отступала.

Временами казалось, что все переживания — предчувствие огромной, неотвратимой беды. Она, беда, придет неизвестно когда, но придет обязательно. И перед ней не устоять. Временами же казалось, что тоска — просто спутник нелепо сложившейся жизни.

Натали пыталась привыкнуть, воспринимать все, как должное, а может, и необходимое.

«Не хитришь ли ты? — спрашивала она себя. — Разве не бывает просто счастливых людей, понятия не имеющих, например, о том, что такое тоска? Бывают такие. Ну, а что делать, если я по каким-то от меня не зависящим причинам не попала в их число? Это не значит, что я должна признать себя несчастной и опустить руки. Счастье не в том, чтобы пользоваться выпавшей тебе по воле случая удачей, а в том, чтобы найти его в самых немыслимых обстоятельствах. Настоящее счастье — это счастье завоеванное».

Здоровье бабушки было все хуже и хуже. «Скорую помощь» приходилось вызывать почти каждый день.

Ночами Натали не высыпалась, потому что даже сквозь сон прислушивалась к дыханию бабушки.

Нередко, почувствовав недоброе, она убегала с лекций.

— Если бы ты знала, как мне стыдно, — говорила бабушка. — Никому в жизни я не доставляла столько хлопот.

К лету Натали осунулась, экзамены сдала кое-как, потеряла стипендию, стала раздражительной и однажды так разругалась в трамвае, что застыдилась и подумала: «Тебе самой к врачу надо».

За лето она не отдохнула, потому что пришлось много подрабатывать: с деньгами было худо.

Она уж не помнила, как закурила в первый раз. Кто-то из стенографисток на каком-то затянувшемся совещании предложил ей сигарету. Натали попробовала, ее замутило, вокруг раздались смешки, и она решила научиться курить.

Сначала курение не доставляло никакого удовольствия, хотя и развлекало. Но однажды, сидя ночью на кухне над срочной расшифровкой, Натали вспомнила, что курение будто бы разгоняет сон, и выкурила сигарету с неожиданным наслаждением.

Понемногу дело дошло до того, что она стала носить сигареты в сумочке. Утешала она себя тем, что может бросить курить в любой момент. Однажды решилась — промучилась целый день и к вечеру полезла-таки в сумочку.

Но вместе с угрызением совести у нее словно появился новый, тайный друг, с которым можно поговорить по душам и который умеет утешать и успокаивать.

Когда от бабушки уже почти нельзя было отходить, Натали подала заявление о переводе на заочное отделение. Узнав об этом, бабушка вконец расстроилась, и Натали изобретательно доказывала ей, что совершила это будто бы в своих интересах.

— Мне остается сделать вид, что я тебе поверила, — заключила бабушка с виноватой улыбкой.

Теперь Натали бывала в институте только на комсомольских собраниях.

Как-то она опоздала, и ей пришлось сесть в первом ряду. За столом президиума она увидела Виктора. Сначала Натали просто улыбалась, словно они расстались вчера и вот сегодня договорились встретиться, а она чуть опоздала.

Потом она смотрела на него, не веря, что это он. Или не узнавала его. В таком смятении пролетело около двух часов, пока не объявили перерыв.

У Натали, когда она подходила к Виктору, было такое ощущение, будто она делает это через силу, по чужой воле, но вместе с тем понимала, что сопротивляться бессмысленно.

— Добрый вечер, — выговорила она. — Вы помните меня?