Валентин Крючков - Когда в пути не один

За разговорами о состоянии Ситнова, о том, как его лечат, что разрешают есть и пить, когда предполагается выписка, Владимир достал из портфеля гостинцы от шефа, потом копию подготовленной статьи и пояснил:

— Шеф обещал посмотреть. Сказал, что перед поездкой в Москву постарается это сделать. Думаю, серьезных замечаний с его стороны больше не будет: все проблемные вопросы, примеры и цифры с ним согласованы.

— А зачем он едет в Москву? — полюбопытствовал Ситнов.

— На совещание в Министерство сельского хозяйства, где выступит с отчетом о проведении племенной работы в животноводческих хозяйствах области. Потом зайдет в другие министерства: писем заготовлено немало.

— Понятно. А что в области нового?

— Запланировано совещание руководителей хозяйств юго-восточной зоны. На нем Иван Васильевич тоже будет выступать. Доклад уже готов.

— А ты все еще жалеешь, что не попал в столицу? — улыбнувшись, спросил журналист.

— Представь себе, вначале было такое. Даже как-то обидно показалось, что статьи, подготовленные тобой, нравятся, а работать помощником Председателя Совета Министров РСФСР не берут, — признался Владимир. — Оказывается, нужен не журналист, а специалист по сельскому хозяйству. Но после того как Сеновальцев побывал здесь, у меня желание работать в его аппарате, признаться, пропало. И я даже рад, что не поступил в сельхозинститут, как ты мне советовал.

— А что это ты так ополчился на Председателя Совмина России? — удивился услышанному Ситнов.

Филиппов помнил, что среди корреспондентов, аккредитованных освещать визит Сеновальцева в область, был и Ситнов; но того, как повел себя предсовмина по отношению к коллективу и Виктору Иосифовичу Уварову, директору одного из крупнейших свиноводческих комплексов в Союзе, тот не знал: разговор об Уварове Сеновальцев на крыше комбината вел в кругу одних руководителей. Уваров после пережитого тогда долгое время пролежал в больнице из-за нервного расстройства.

И сейчас Филиппов рассказал Ситнову об этом.

— Он и теперь в больнице, — добавил Владимир. — Поговаривают даже, что вряд ли выкарабкается. Вот после такого хамского отношения к людям у меня и пропало всякое желание работать в аппарате Сеновальцева.

— Да, я слышал, — соглашаясь, заметил Ситнов, — что Сеновальцев крутого нрава. Но что такой хам — не выйти к собравшимся в «красном уголке» людям, обругать одного из лучших руководителей области — об этом не знал. И я тебя прекрасно понимаю: это не Славянов.

— Вот именно, — подтвердил Филиппов, уже собираясь уходить. В облисполкоме его ожидала «болванка» очередного доклада председателя, которую надо было еще шлифовать и шлифовать, чтобы подготовить для обсуждения с заместителями председателя и самим Славяновым.

— Выздоравливай, старина. Звони, если будут замечания по статье, — прощаясь, попросил он Ситнова.

— Как только прочитаю — сразу сообщу, — подавая ему руку, пообещал Ситнов. — И передавай привет и большое спасибо шефу.

— Обязательно! — заверил его Филиппов.

В облисполкоме на пути в его кабинет Филиппова остановила секретарша председателя.

— Владимир Алексеевич, минуточку! Вас разыскивает Пальцев. Несколько раз звонил. Я сказала, где вы. Он просил быть на месте и обещал скоро подъехать. У него какое-то срочное дело.

— Спасибо за информацию. Буду ждать, — ответил Филиппов, на ходу соображая: что за срочное дело к нему может быть у Пальцева? Скорее всего, хочет пригласить куда-то. Но обычно в таких случаях к помощи секретарш он не прибегал, сообщал лично.

Едва Владимир успел убрать черновики и справки со стола и разложить на нем два варианта статьи шефа, как дверь со стуком открылась и на пороге кабинета появился Виктор Пальцев. Он был верен себе: как всегда, с папкой, туго набитой разными документами, отчетами и заготовками новых материалов для газеты.

Поздоровавшись, Виктор попросил открыть окно и разрешить ему покурить прямо в кабинете. Приглядевшись к нему, Филиппов заметил, что приятель его очень сильно чем-то озабочен.

— Что случилось, Виктор Александрович? — спросил он его, почтительно называя по имени и отчеству.

— ЧП! И такое ЧП, что даже трудно представить его последствия.

— А именно?

— На меня накатали бумагу в ЦК.

— Кто?

— Да шофер. Больше некому.

— Чем же ты его так допек? Ведь не с бухты-барахты он взялся за ручку, чтобы накапать на человека, который не раз спасал его от увольнения за вождение машины в нетрезвом виде. Расскажи-ка все толком и по порядку.

— Я договорился о встрече с первым секретарем обкома. В восемь тридцать должен был быть у него. Шофера предупредил, чтобы в восемь часов машина стояла у подъезда. Утром встал пораньше, набросал вопросы по теме встречи, собрался и ровно в восемь вышел из подъезда — машины нет. Думаю, вот-вот должна появиться. Прошло пять минут — пусто. Поднялся домой и позвонил в гараж — отвечают, что шофер выехал. А время идет: уже десять минут девятого. Идти пешком — не успею. Бежать? В костюме, рубашке с галстуком и с папкой под мышкой, сам понимаешь, прибежишь не быстро, да и смешно. Не желая рисковать, прошу завгара, чтобы дал другую машину. Он сразу понял, что назревает скандал, и без лишних слов называет номер высылаемой мне машины. Спускаюсь во двор. Жду. По опыту знаю: от дома до обкома ехать восемь минут. Подходит машина, которую выслал завгар. Бросаю на сиденье папку, хочу уже садиться, и в этот момент показывается моя машина. Я к ней: открываю дверь — шофер гладко причесанный, но небритый, глаза красные, запах из кабины как из винной бочки. Ну тут я не сдержался, разок-другой врезал ему по небритой роже и отправил в гараж для объяснения.

У «первого» я появился почти вовремя: всего на полторы минуты задержался. А он не любит, когда на встречу с ним опаздывают, поэтому, поздоровавшись, по привычке дернул правым плечом, и мне пришлось извиняться за свое опоздание. Причину объяснять я, конечно, не стал, но про себя твердо решил: водителя буду менять. Ну его и перевели в слесари. И все прошло тихо-мирно. Но через три недели после случившегося завгар сказал мне, что мой бывший шофер, поддав, хвалился в гараже, что написал жалобу и отправил ее в ЦК. Теперь, дескать, Пальцев запляшет. А вскоре и в самом деле звонит мне из редакции мой куратор и говорит, что инструктор ЦК КПСС интересуется моей работой в газете, а она, сам знаешь, цековская. Ему отвечают, что Пальцев входит в тройку лучших собкоров редакции. Пока все: скандал дошел до столицы. Сейчас дело в ЦК. Все зависит от них. И от тебя, — Пальцев с надеждой посмотрел на друга.