Валентин Крючков - Когда в пути не один

Она умылась, позавтракала, приготовила завтрак для дочери и начала собираться: поправила сделанную накануне у знакомого мастера в парикмахерской укладку, надела новое темно-бордовое платье, подобрала под цвет ему туфли, осмотрела себя со всех сторон в трюмо и, оставшись довольной, а главное, непоколебимо уверенной в своей правоте, отправилась в облисполком, думая о том, как ей лучше попасть к Славянову. Идти к нему через приемную ей не хотелось. Рассказывать секретарше о своих «болячках» было для Катерины делом и унизительным и сомнительным: коллеги, узнав причину ее визита, проявляя солидарность с Филипповым, обязательно постараются, скорее всего, не допустить ее к шефу. У Катерины даже мелькнула мысль вообще отказаться от своих намерений и отправиться на работу. Однако она уже вошла в здание облисполкома, и отступать было поздно. Увидев на посту милиционера, она решительно обратилась к нему с вопросом: как попасть на прием к Славянову?

Ответом его Катерина была крайне разочарована и даже больше — шокирована: оказывается, председатель облисполкома в отпуске.

— А вам по какому вопросу? И кстати, где вы работаете? — поинтересовался постовой.

— По личному. А работаю в аптеке.

— Тогда идите к Бедову Федору Александровичу. Он курирует здравоохранение. Это его дело, — посоветовал милиционер и, посмотрев в список работников аппарата облисполкома, лежавший у него на столе под стеклом, назвал номер кабинета.

…Секретарша Бедова, с волосами вишнево-красного цвета, опытная, знающая свое дело работница, услышав знакомую фамилию посетительницы, поинтересовалась:

— А вы не жена ли Владимира Алексеевича?

— Жена, — почему-то краснея, ответила Катерина.

— Так лучше бы его и попросили. Он бы провел вас к кому угодно.

— Он уехал в командировку, — вспомнив слова Маринки, сказанные про отца утром, ответила Катерина.

— Хорошо, я доложу Федору Александровичу.

Услышав, кто к нему просится на прием, Бедов был более чем удивлен:

— А почему она не хочет сказать о своей неотложной нужде мужу? Пусть идет к нему.

— Он в командировке.

— А малый не дурак! Как только шеф в отпуск — он в командировку. Ладно, скажи, чтобы заходила, — распорядился Бедов, немного заинтригованный визитом жены помощника председателя.

Катерина, смущаясь, вошла в кабинет заместителя председателя облисполкома.

Ответив на ее приветствие, Бедов предложил ей прежде всего присесть и, выждав, пока она поудобнее устроится в кресле, спокойно задал вопрос:

— Я вас слушаю, Екатерина Алексеевна. Что у вас за срочное дело?

— У меня, Федор Александрович, личное дело, но тоже срочное. Почему оно такое, думаю, вы сейчас поймете, — начала Катерина. — Дело в том, что мой муж в последнее время частенько является с работы не просто навеселе. На мои замечания у него всегда одно объяснение — «служебная необходимость». В последние две недели три раза приходил в таком состоянии, которое мне кажется больше, чем навеселе.

— В какие именно дни, вы помните?

— Да, Федор Александрович, помню: на позапрошлой неделе — в субботу, на прошлой — в пятницу. И вот позавчера снова явился сияющий, как медный самовар, — с обидой перечислила Катерина.

Бедов заглянул в свой планинг и получил точное подтверждение сказанному женой Филиппова: в субботу после приезда шефа из Бразилии обсуждали второй вариант доклада. Вслух читал Филиппов. Потом поработали над улучшением доклада, внесли в него необходимые изменения, перепечатали, а когда в новом варианте исправили ошибки и опечатки, Славянов, получив готовый экземпляр, в ознаменование столь важного события устроил ужин. Солидный такой получился ужин, душевный. А потом в пятницу на следующей неделе, после сессии, в которой принимал участие Лымако, снова был солидный ужин. Все правильно. А позавчера состоялись, как выразился Мелешин, проводы «машиниста» Славянова в отпуск — и опять обильный ужин. А куда от этого денешься?

«Хорошую отговорку придумал шельмец Филиппов: «служебная необходимость» — уж это точно!» — с улыбкой подумал Бедов, а вслух спросил:

— Скажите мне, Екатерина Алексеевна, вы где работаете?

— В аптеке.

— У вас есть коллектив?

— Да, конечно.

— И вы встречаете в нем календарные праздники и отмечаете дни рождения своих сотрудников?

— Да, конечно, встречаем и отмечаем.

— Вот так и у нас, Екатерина Алексеевна. Только наш коллектив побольше, по статусу повыше и исключительно мужской. А в принципе мы делаем то же, что и вы. Так что, уважаемая Екатерина Алексеевна, муж сказал вам истинную правду. И я сам также являюсь участником этих ужинов. И представьте себе, из деловых и этических соображений не могу от них отказываться. А вы хотите, чтобы ваш муж не участвовал в них?

— Да, если это возможно.

— Тогда как на него будут смотреть его коллеги, наш председатель? Как на белую ворону? Как вы думаете? — вел свою линию Бедов, продолжая защищать Филиппова. — Должен вам сказать, что по работе, выполнению своих функциональных обязанностей ваш муж никаких замечаний и взысканий не имеет. По поводу вашего «больше, чем навеселе» замечу, что мы ни разу не видели его, извините за выражение, не то что нетрезвым, а даже с похмелья. Если бы такое случилось, с ним бы пришлось расстаться. Скажу другое о нем: Владимир Алексеевич всегда следит за собой, чисто выбрит, наглажен, аккуратен, а главное — дело свое выполняет отлично! Может, он приходит домой больше, чем навеселе, после встреч с друзьями?

— Да, бывает. Совсем не так давно явился во втором часу ночи. И не один, а с товарищем. Как это понимать? — отвечала с вызовом Катерина.

— Такое поведение не делает ему чести, — согласился Бедов. — И по этому поводу я обязательно с ним переговорю, — нахмурив брови, заверил он Катерину, про себя прикидывая, что врежет Филиппову самым серьезным образом даже несмотря на приятельские отношения, сложившиеся между ними. А вслух еще раз подтвердил свое искреннее намерение: — Не беспокойтесь, а главное, не сомневайтесь, очень крепко поговорю с ним. Кстати, Екатерина Алексеевна, моя жена тоже регулярно выговаривает мне за эти ужины по служебной необходимости. Однако должен честно и откровенно признаться, что невозможно вести себя иначе ни мне, ни Владимиру, ни кому-либо другому. Такова жизнь. И вы должны осознать и принять это.

— А может, поговорить с ним на партийном бюро? — не отступала Катерина.

— Можно и на бюро, — без энтузиазма согласился Бедов. — А если за ночные выходки, да если что-то еще накопают, вашего муженька исключат из партии? Знаете, что тогда будет?