Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Силясь противостоять высказанной ранее максиме о том, что нужно разбить демократические яйца, чтобы приготовить демократический омлет, Манек пытался сформулировать свой подход к проблеме, перебирая в уме разные слова: демократия, тирания, сковорода, огонь, курица, крутые яйца, растительное масло. Ему показалось, что у него стало получаться. Нельзя получить демократический омлет из яиц с демократической этикеткой, но снесенных тиранической курицей. Нет, это слишком вычурно. К тому же, момент был упущен.

— Важно учитывать конкретные достижения, которые принесло чрезвычайное положение, — сказал Нусван. — Восстановлен график железнодорожного сообщения. И, как говорит мой друг-директор, достигнут прогресс в трудовых отношениях. Теперь он может вызвать полицию, и та за считаные минуты заберет в участок бунтарей из профсоюзов. Там их как следует пропесочат, и они станут мягкими, как воск. По словам моего друга, повысилась производительность труда. А кто от этого выигрывает? Рабочие. Простые люди. Даже Всемирный банк и Международный валютный фонд одобрили эти перемены. Теперь они предоставляют больше кредитов.

Пытаясь сохранять серьезность, Дина сказала:

— Нусван, можно тебя попросить об одной вещи?

— Да, конечно. — «Интересно, сколько ей потребуется на этот раз — двести рупий или триста?»

— Я о плане по уничтожению двухсот миллионов. Ты можешь попросить своих друзей-бизнесменов и директоров не травить портных? Их очень трудно найти.

Манек с трудом удержался от смеха. Нусван однако перехватил его гримасу и проговорил с отвращением:

— Как это я забыл, что с тобой нельзя говорить о серьезных вещах! Не знаю, зачем я только поднял этот вопрос.

— Лично мне разговор доставил удовольствие, — произнес Манек серьезно.

Нусван почувствовал себя оскорбленным. Сначала — она, потом — он. Он представил себе, как станут потешаться над ним эти двое, оставшись наедине.

— Мне тоже, — сказала Дина. — Визит в твой офис — единственное развлечение, какое я могу себе позволить, ты это знаешь.

Насупившись, Нусван стал перебирать на столе бумаги.

— Скажи, что тебе надо, и оставь меня в покое, — сказал он сердито. — У меня много работы.

— Следи за бровями, Нусван. Ты очень смешно ими двигаешь, когда сердишься. — Дина решила не испытывать больше судьбу и приступила к делу. — Сейчас я не работаю на экспортную компанию. Это временно — нужно просто найти новых портных. Но пока у меня нет возможности взять новый заказ.

Наступил самый трудный для Дины момент — просьба о денежной помощи, и он не стал легче от быстрого объяснения причины своих финансовых затруднений или легкомысленного поведения.

— Двести пятьдесят хватит, чтобы продержаться этот месяц.

Нусван вызвал звонком охранника и заполнил чек. Дина и Манек стали свидетелями яростного письма — шариковая ручка так и носилась по бумаге. Нусван перечеркнул «t» и поставил точку над «I» с такой силой, словно соревновался со стучавшей в соседней комнате машинкой.

Охранник понес документ по коридору кассиру. Вентилятор старой модели тарахтел, как небольшая фабрика. «Столько денег, — подумала Дина, — а он до сих пор не установит кондиционер в офисе». Она перевела глаза на нож из сандалового дерева для разрезания бумаги, подчеркнуто торчащий из надрезанного конверта. Охранник принес деньги и удалился.

Нусван начал:

— Такая необходимость никогда не возникла бы, если б только… — Он взглянул на потупившую глаза Дину, потом на Манека и не закончил фразу. — Вот, возьми, — протянул он деньги.

— Спасибо. — Дина взяла деньги, не глядя на брата.

— Пожалуйста.

— Я верну их при первой возможности.

Нусван кивнул и, взяв нож, открыл конверт полностью.

— Спасибо чрезвычайному положению, Нусван переключился на него и не затронул свою любимую тему, — сказала Дина, когда они сошли с автобуса. — Надо хоть за это быть благодарной. «А что плохого в том, чтобы снова выйти замуж? — проговорила она, имитируя ханжескую интонацию. — Ты все еще красива. Обещаю, что найду тебе хорошего мужа». — Ты не поверишь, сколько раз он мне это говорил.

— А вот в этом я с вашим братом согласен. Вы действительно красивая.

Дина шлепнула его по плечу.

— Так на чьей ты стороне?

— На стороне истины и красоты, — важно произнес Манек. — А забавная, наверно, картина, когда Нусван и его друзья-бизнесмены собираются вместе и несут этот вздор.

— Знаешь, что я вспомнила, находясь в его офисе? То время, когда он был мальчишкой. Он говорил, что будет охотиться на крупных зверей — убивать леопардов и львов. Бороться с крокодилами, как Тарзан. Но однажды в нашу комнату вбежала мышка, и няня сказала ему: взгляни, вот свирепый тигр, покажи, какой ты охотник. И Нусван с плачем убежал к маме.

Дина повернула в замке ключ.

— А теперь он хочет убить двести миллионов людей. По-прежнему мыслит в крупных масштабах.

Они вошли в квартиру, где швейные машины стояли без дела. Здесь смех был неуместен, и он быстро стих.

Грузовик, громыхая, ехал в город по дороге, ведущей из аэропорта. По обеим сторонам шоссе тянулись спящие поселки из лачуг, готовые при удобном случае захватить часть места на асфальте. Их сдерживал только страх перед джаггернаутами [114] Джаггернаут — многоосный тяжелый грузовик, называемый так в Индии по ассоциации с Джаггернаутовой колесницей, на которой во время празднеств провозят изображение бога Вишну. , грохочущими по шоссе взад-вперед. Свет фар выхватывал из темноты рабочих из вечерней смены, эти усталые призрачные фигуры осторожно пробирались по узкой тропе между машинами и открытым канализационным стоком.

— Полицейским дали приказ снести все трущобы, — сказал Ишвар. — Почему эти не трогают?

— Все не так просто, — объяснил Хозяин Нищих, — это зависит от того, на какой срок владелец поселка заключил договор с полицией.

— Это несправедливо, — возразил Ом, вглядываясь в темноту, пропитанную запахом прогорклого жира. Блики лунного света позволяли разглядеть бесконечную цепь лачуг, сляпанных из разного подручного материала — грязных кусков пластика и картона, бумаги и мешковины. И это все, словно дерматологический кошмар из струпьев и волдырей, обволакивало гниющее тело большого города. Когда луна скрывалась за тучами, трущобы пропадали из вида. Но нестерпимое зловоние говорило о том, что они существуют.

Еще несколько километров, и грузовик въехал в сам город. Фонари и неоновое освещение заливали мостовые желтым светом, там дремали в ночи ссохшиеся, с пустыми глазницами скульптуры — Галатеи, Гангабехен [115] Гангабехен — вдова, соратница Ганди. , Гокхале Гопала [116] Гокхале Гопала (1866–1915) — индийский политический деятель, один из лидеров движения за независимость Индии. , их скоро пробудит к жизни дневной хаос, который будет таскать, возить, поднимать и строить, напрягая все свои мускулы для города, отчаянно жаждущего благоустройства.