Агния Кузнецова - Много на земле дорог

— Я убеждена: случись у нас такое, наши ребята пошли бы по стопам молодогвардейцев. Наши не хуже. Что Родине надо, то и сделают, — твердо сказала Дина.

— А интересно, как бы поступили молодогвардейцы, если бы они оказались на нашем месте, вот здесь, в Веселой Горке? — спросил Костя.

— Мне кажется, они не стали бы жить тут ни одного дня, организовали бы бригаду и уехали на целину, — опережая всех, сказал Цыганок.

— Ты, Цыганок, плохо знаешь Олежку и в особенности Ваню Земнухова, — не согласился Иволгин. — Они очень любили свой край, Донбасс. Рабочие поселки, выжженную солнцем степь, овраги, балки… Это же их родная стихия!

— По-моему, они все учились бы, — вступила в разговор Дина Столетова. — Олег пошел бы в политехнический, Уля — в педагогический, Ваня Земнухов — в литературный.

Предположения посыпались со всех сторон:

— А Туркенич — в военную академию.

— Люба Шевцова — в театральный…

— Радик Юркин — в радиотехнический.

— Сергей Левашов — в пограничную школу.

— А по-моему, ребята, всё было бы иначе, — убежденно сказал Костя. — Молодогвардейцы остались бы в Краснодоне и пошли бы работать на шахту. Учиться — учились бы, конечно. Но, будь они на нашем месте, в Веселой Горке, они создали бы свою бригаду и пошли бы на животноводческую ферму… Вот в этом, ребята, и состоит особенность сегодняшнего дня.

Цыганок вздохнул, захлопал в ладоши:

— Ай-ай, Олег Кошевой — на животноводческой ферме… Ваня Земнухов — дояр… Любка Шевцова — телятница…

— Ну, перестань ты, Цыганок, паясничать! Речь идет о нашей будущей жизни, а он, как шут, удержу не знает! — резко оборвал Цыганка Лева Иволгин.

— В самом деле, Цыганок, перестань. Свою судьбу решаем, — взмолилась Дина.

Сконфуженный Цыганок забился в угол, сомкнул тонкие губы и всем своим видом говорил: «Молчу! Будете просить — не произнесу ни слова».

Но о Цыганке тотчас забыли. Каждый думал о другом: завтра будет окончена школа, что же дальше? Уезжать? Куда? Зачем? Оставаться в Веселой Горке?.. Ну, а как же ребята? Остаться без них? Столько лет провели вместе, учились, дружили и вдруг на пороге большой жизни разбежаться в разные стороны…

— Надо выяснить главное, — нарушая молчание, сказал Лева, — есть ли среди нас такие, которые не хотят оставаться в Веселой Горке?

Ребята замерли.

— Я не хочу оставаться в Веселой Горке! — с обидой в голосе выкрикнул Цыганок.

Ребята посмотрели на него с недоумением.

— Цыганушка, милый, — с ласковой ноткой в голосе заговорил Иволгин, — мы тебя попросим остаться. Ты не обижайся на меня. Ну извини, в конце концов, если я в чем-нибудь перед тобой провинился.

В шуме и гаме никто не слышал, как отворилась дверь и в комнате появился Ганька. Он не ожидал увидеть здесь столько народу и растерялся.

— Костя, я войду? — робко спросил Ганька.

— Ура герою мирного времени!

Костя подскочил к нему, стянул с его головы кепку, вытряхнул его из пальто и, положив руки на его плечи, подтолкнул вперед.

— Вот, ребята, Гавриил Овечкин. Может быть, не все вы его знаете. Этот человек думает не о себе, а в первую очередь о других. Желая спасти от неприятностей старшего пионервожатого, он взял на себя вину за проступок, которого не совершал.

— Ура герою мирного времени! — крикнул Цыганок и бросился к Ганьке. — Качать его, ребята!

Все повскакали с мест, радуясь тому, что можно подвигаться, покричать, отвлечься от трудного разговора.

Десятки рук подхватили Ганьку и стали подбрасывать вверх. Костя и сам поддался азарту. А потом довольного, возбужденного Ганьку посадили за стол, и ему казалось, что все смотрят на него, как на героя.

— Костя, откуда ты обо всем узнал? — тихонько спросил Ганька.

— Вот лежат Женькины ботинки. — Костя показал на окно. — Нетрудно догадаться.

Ганька осторожно, но все-таки нетерпеливо развернул бумагу. Да, это были Женькины ботинки — с облупленными и загнутыми носками. Ганька помнил их не хуже, чем свои собственные.

— А кто же украл, Костя?

— Николка Петухов спрятал. Отомстить Женьке задумал.

— Ну и гад Петух! — возмутился Ганька. — Ты ему хоть надавал за это?

— Ну, бить я его не собирался, это, брат, непедагогично, а подзатыльник по-дружески отвесил.

Вскоре Костя заметил, что Ганька подремывает, и шепнул ему:

— Лезь на печь и спи.

Ганька забрался на печь, но, снедаемый любопытством, старался перебороть сон, чтоб посмотреть, чем занимаются старшеклассники. Он засыпал на несколько минут, просыпался, приподнимал голову и снова засыпал.

А старшеклассники после фокусов, которые показывал Цыганок, принялись снова петь, потом декламировали стихи и, наконец, так громко заспорили, что Ганька закрыл ухо ладонью.

Сквозь сон он слышал, как Лева Иволгин кричал:

— Решено! Останемся в колхозе на два года. Кто за то, чтобы наша бригада называлась именем «Молодой гвардии»? Все!

Когда, в какой ночной час разошлись ребята по домам, Ганька не слышал. Он сладко спал. Ему снился сон. Колхозное поле покрыто цветущими маками: красными, розовыми, белыми; среди маков синеют васильки. Раскинув руки, как крылья, десятиклассники летают над полем и собирают букеты из маков. Ганька стоит на краю поля и думает: какая хорошая работа! Как им весело летать! Среди десятиклассников летает Костя. Только, в отличие от других, у него на спине пропеллер. Костя стремительно взлетает вверх, потом делает пике и у самой земли снова взмывает в облака. «Ганька! Ганька!» — зовет его Костя и бросает ему красный мак. Но мак в Ганькиных руках становится облупленным ботинком с загнутым носком.

Ганька проснулся, протер глаза, не понимая, где он.

Костя и в самом деле звал его:

— Ганька! Гавриил Овечкин! Вставай, братец, в школу опоздаешь. Ишь ты как заспался!

Костя стоял босой, в одних трусиках. Солнце заливало комнату, патефон разносил по всему дому мелодию бодрого марша.

Ганька проворно соскочил с печки, несколько раз присел в такт музыке. На сердце у него стало хорошо и радостно. В эту минуту он был уверен, что Косте ничего плохого грозить не может, что он останется в школе, и вообще жизнь состоит только из добра и удач, и живут на свете только хорошие люди.

Ганька помчался домой, наскоро позавтракал, забрал учебники и рысью припустил в школу.

Возле крыльца его встретил Женька:

— Овечкин, слышал новость?! Весь десятый остается на ферме. Бригаду называют «Молодая гвардия».

Ганька презрительно сморщился: подумаешь, удивил!

— Я это все еще с вечера знал. Они сегодня всю ночь у Кости дома договаривались. А я там ночевал.