Агния Кузнецова - Много на земле дорог

Надя отключила электросварочный аппарат и торопливо ушла с полигона. Тимофей бросил ей вдогонку еще одно крепкое слово.

— А ну-ка, замолкни, Тимофей. Беру мастера под свою защиту, — раздался неожиданно голос Ивана Синицына, здоровенного парня, прозванного за свою недюжинную силу и большой рост Ильей Муромцем.

Иван погрозил Тимофею крупным, как кувалда, кулаком.

— Она и без тебя защиту найдет! — засмеялся Тимофей. — Вот подожди, сейчас с директором явится.

Надя действительно вскоре появилась на полигоне, но рядом с ней шел не директор, а милиционер. И на другой же день всему заводу стало известно, что бузотер и хулиган Тимофей Жезлов за грубое оскорбление мастера осужден на несколько суток. А Иван Синицын с тех пор стал всюду ходить за Надей. Вскоре все привыкли видеть их вместе — высоченного, широкоплечего парня и русоволосую девушку, которая была ему ниже плеча.

Как-то раз Надя села в заводской столовой за свободный столик. Иван принес поднос с двумя тарелками супа, хлебом и ложками. Надя придвинула к себе суп и принялась было за еду, как вдруг на край тарелки упал цветок бессмертника. Она вспыхнула, быстро оглянулась, и глаза ее встретились с приветливым взглядом паренька в черном комбинезоне.

— Кто это балуется? — недовольно проворчал Иван и хотел было бросить цветок на пол, но Надя взяла его и бережно приколола к пушистым волосам.

Директор завода стоял в неудобной позе. Приподняв плечо, он держал около уха телефонную трубку и одновременно набирал номер на другом телефоне. Он кивнул Наде, разрешая войти, и глазами показал на стул.

— Заходите, Виктор Федорович. Кстати, у меня Надя Молчанова, — сказал он в трубку.

Виктор Федорович был секретарем парткома, и Надя почему-то забеспокоилась: «Зачем я понадобилась ему?»

Потом директор поговорил по другому телефону, сказал что-то насчет сдачи готовой продукции, приветливо попрощался и вышел из-за письменного стола. Он остановился напротив Нади, деловитый и жизнерадостный, как всегда нарядно одетый, в светло-сером костюме, в белой рубашке, с белым галстуком.

— Ну как, Надежда Васильевна, идут дела? — с улыбкой спросил он.

С тех пор как он узнал, что Надя потребовала от полигонщиков называть ее в рабочие часы по имени и отчеству он иначе к ней не обращался.

— Да вы-то, Николай Павлович, зачем так? Я ведь это ребятам велела для дисциплины…

— Вот и я для дисциплины, — весело отозвался Николай Павлович, усаживаясь на стул рядом с девушкой. — На полигоне тишина и спокойствие?

— Пока тишина. Боюсь вот двадцатого числа… Получка.

Вошел секретарь парткома Виктор Федорович, пятидесятилетний невысокий, худощавый мужчина. Он был без пиджака, в мохнатом коричневом свитере, с закатанными по локоть рукавами. Вокруг ног полоскались широкие брюки. Он с удовольствием опустился в кресло и, попросив у Нади разрешения, закурил.

— А мы тут, Виктор Федорович, беседуем с Надей о воспитании полигонщиков, — сказал директор.

— Я об этом тоже много думаю, — сказал секретарь парткома и, помолчав, продолжал: — Для того чтобы воспитывать молодежь, нам нужна боевая комсомольская организация и в первую очередь хороший руководитель. Сегодня мы обсуждали этот вопрос на заседании и вот решили порекомендовать комсомольцам выбрать секретарем комитета товарища Молчанову.

Это было так неожиданно для Нади! Ей казалось, что нет на свете более нужного и благородного дела, чем воспитание молодежи. Она мечтала о комсомольской работе. Но справится ли?!

— Я постараюсь, конечно, — поспешно и чистосердечно сказала она.

— Вот и хорошо! — обрадованно откликнулся Виктор Федорович. — Когда человек старается, дело спорится.

— Совершенно верно! — подтвердил директор.

Через два дня на заводе состоялось комсомольское собрание. Надя Молчанова была избрана в комитет единогласно.

Знакомясь с комсомольцами, Надя наконец узнала, что голубоглазый парень, даривший ей бессмертники, механик транспортного цеха и зовут его Слава Алексеев.

Ему было двадцать три года. Он окончил семь классов школы и техникум и сейчас учился на втором курсе заочного отделения строительного института. На заводе Слава был инициатором создания бригады коммунистического труда.

Надя пригласила его в комитет комсомола, и он пришел сразу же после работы. В первый момент Надя его не узнала. Он был не в спецовке и не в танкистской шапке. Теперь на нем было светлое пальто, голубой шарф под цвет глаз, в руках он держал кепку и кожаные перчатки. Очень светлые золотистые волосы, тщательно зачесанные наверх, еще не высохли после душа.

Надя видела, что она очень нравится Славе. «Вот бы и влюбиться, парень что надо, — подумала она, но сердце не затрепетало, не замерло. — Может быть, и любви-то на свете нет, так, выдумывают только», — промелькнуло у нее в голове. И от этой мысли мир показался скучнее.

И вдруг неожиданно в памяти ожил образ Кости: волосы ежиком, внимательные коричневые глаза, милое, располагающее и всегда такое серьезное лицо. Вспомнилось, как сидели они за одной партой у окна и дружили сдержанной ребячьей дружбой… Потом они писали друг другу длинные письма, в которых спорили и философствовали. В Косте Наде нравилось все. Но она относилась к нему просто, по-товарищески, и даже не понимала того, что дружбу ее от первой любви отделяет только один шаг.

Слава снял пальто, пригладил волосы.

— Звала меня, укротительница тигров? Зачем? — весело спросил он.

Надя рассказала о намерениях нового комитета комсомола.

— Ого! — засмеялся Слава. — Значит, я на хорошем счету у комсомольского секретаря? Горжусь! — И видно было, что шутливым тоном он прикрывает искреннюю радость.

— Я вот присматриваюсь, Слава, к нашей молодежи. Хорошие ребята. Я даже не ожидала, что такие хорошие, почти все со средним образованием, вежливые, приветливые. А на полигоне парни точно из другого мира: ничто их не интересует, кроме выпивки и денег.

— Но говорят, твое слово для них теперь закон! Исправятся!

— Нет, Слава, не так это просто. — Надя покачала головой. Она откинулась на спинку стула, помолчала, как бы припоминая что-то, и снова заговорила, с еще большей горячностью: — Приглядись, Слава, к жизни… Кто портит ее? Стиляги, пьяницы, развратники, иждивенцы… Их не так мало, как кажется. И с ними нужно бороться каждую минуту. Это самые трудные враги. Ведь этих не уничтожишь, их нужно образумить, перевоспитать. А комсомол часто не обращает на это внимания, мирится и с хулиганами и с пьяницами. Разве не так?