Агния Кузнецова - Много на земле дорог

— Не знаю, как на других заводах, а у нас комсомол смирненький. Членские взносы платим, а чтоб заявить о себе добрым делом — так этого еще надо подождать.

— Вот в том-то и беда! А мне бы так хотелось, чтобы наша комсомольская организация была настоящей, чтобы все парни с полигона поняли, в чем красота жизни…

— Один, по-моему, уже понял… — с усмешкой сказал Слава.

— Кто?

— Недогадливая! А тот, который все время возле тебя…

— А! Иван Синицын! Он действительно неплохой парень. Руки золотые!

— Значит, нравится? — с ударением на последнем слове спросил Слава.

Надя пожала плечами:

— Как товарищ — нравится. А что?

Слава внимательно посмотрел ей в глаза и точно так же, как она, пожал плечами.

— Послушай, Слава, что я придумала. Хорошо бы несколько дней, не разлучаясь, побыть полигонцам с рабочими других цехов, чтобы они почувствовали интересы других, поняли, как нужно проводить свободное время. Что, если провести экскурсию в Ленинград? Бесплатную. И чтобы обязательно поехало побольше рабочих с полигона.

— А деньги?

— Деньги на металлоломе заработаем. Устроим воскресник, очистим от лома заводскую территорию. Его у нас очень много. Как ты думаешь, а?

— В теории здорово, а как на практике?

Он все время внимательно разглядывал Надю. Внешность ее на первый взгляд казалась самой заурядной: невысокая, тоненькая, с немного удлиненной талией, узкими плечами и высокой шеей, со светлыми пышными волосами, просто заплетенными в косу и уложенными на затылке. «Но почему же хочется на нее все время смотреть? В ее лице есть что-то особенное». И он понял: лицо ее все время как бы загорается изнутри, яркий, изменчивый румянец на щеках, горячие огоньки в глазах, то меркнущие, то снова загорающиеся.

— А ты, Слава, поможешь мне? — спросила Надя.

В этот момент дверь приоткрылась и показалась крупная голова Ильи Муромца.

— Надежда Васильевна, зайти или подождать в коридоре?

— Ну, заходи, заходи, Иван!

Слава засмеялся, встал и начал торопливо одеваться.

— Я помогу тебе. Можешь на меня рассчитывать, — сказал он и захлопнул за собой дверь.

В воскресенье утром комсомольцы собирались во дворе завода. Стоял легкий морозец, хрустел под ногами выпавший ночью снежок. За кранами и колоннами полигона на бледно-голубом небе всходило неяркое зимнее солнце. Как сказочные гномы, стояли под шапками снега маленькие елочки, поблескивая зеркальными снежинками.

Через проходную будку Надя вбежала в заводской двор и увидела Славу. Он шел по двору и приветствовал ее, размахивая рукой в большой кожаной рукавице.

— Здравствуй, Слава! Смотри-ка, небо сегодня под цвет твоих глаз! — озорно крикнула Надя и, заметив около клуба собравшихся комсомольцев, побежала туда.

Слава пошел вслед за нею.

Не доходя до клуба, она встретила Илью Муромца. Он давно уже видел девушку и поджидал ее.

— Я хоть и не комсомол, а хочу поработать. Не прогонишь, Надежда Васильевна? — спросил он, заглядывая в лицо Наде сверху вниз.

— Очень хорошо, Иван, что пришел! Кстати, тебе бы и в комсомол пора. — И она одарила парня улыбкой.

Возле клуба их догнал Слава. Надя заметила, что Иван покосился на Славу, и в его спокойном взгляде было что-то тяжелое и нелюдимое.

Около клуба уже шумела молодежь. Три девушки в обнимку пели частушки и лихо отплясывали, выбивая каблуками дробь на расчищенной от снега асфальтовой дорожке. Молодой паренек, отделившись от толпы, метко запускал снежками в девушек. Они взвизгивали, смеялись, но со своих мест не уходили. Над заводским двором то и дело разносился смех. Всем было весело и от хорошей компании, и оттого, что на улице ясно и солнечно, а главное — от избытка молодых, нерастраченных сил.

Для работы разделились на четыре бригады. Каждая получила свое место на территории двора.

Надя, Слава, Иван, работница дозировочного управления Воробьева и еще несколько ребят пошли к разгрузочным бункерам.

Слава шел впереди, двигая верткую одноколесную тачку. Еще вчера за линией заводской железной дороги он присмотрел груду лома.

— Скажи-ка, Надя, а когда мы поедем на экскурсию в Ленинград, завод остановится? Да? Ведь у нас почти все комсомольцы, — без умолку острила белозубая хорошенькая Воробьева.

— Глупые вопросы задаешь, Воробьева, — вдруг напустился на нее Илья Муромец. — И чего ты так вырядилась? — Иван покосился на цигейковую шубку Воробьевой и пожал плечами. — На полигон бы тебя. А то сидишь у своих пультов да кнопки нажимаешь. Тоже мне работа!

— А чем не работа? Не всем тяжести ворочать! — возмутилась Воробьева.

— А как тебя зовут-то? — не обижаясь на Воробьеву, спросил Иван.

— Клеопатра.

Иван фыркнул, сказал как отрезал:

— Ну вот и имя-то несуразное. Будем Клёпкой звать.

— Что?! — взвизгнула Воробьева, презрительно на него взглянув. — Нахальная ваша внешность, молодой человек!

— Но-но, не выражайся, — добродушно ответил Иван. — А то Надежда Васильевна меры примет, да такие, что не поздоровится.

Все рассмеялись.

— А что, разве неправду говорю? — не унимался Иван. — Кнопки нажимает и думает, что работу делает. А тут под открытым небом, вручную, за ту же зарплату…

— Ну чего ты, Иван, на нее ополчился? Она автоматикой овладела, — засмеялась Надя и шутливо пригрозила: — Смотри, будешь нападать на девушку — не полюбит.

— Уж как-нибудь без нее проживу.

Подошли к захламленной невысокой горке. Из-под снега и мусора торчали ржавые рельсы, трубы, болты, старые, исковерканные газовые плиты и даже облупившаяся ванна.

— Ого, да тут целое сокровище! Молодец, Слава, что разыскал! — воскликнула Надя.

Воробьева, Слава и двое ребят кинулись сразу к горке, но взять металлический лом оказалось совсем не просто — он спрессовался намертво.

— Подождите-ка, младенцы, я ломом разок-другой, — сказал Иван и начал с такой яростью расковыривать кучу, что тяжелые металлические куски полетели во все стороны.

— Ну силен! — восторженно сказала Клеопатра.

— А вот Надежде Васильевне все равно не по нраву, — грустно усмехнулся Иван.

— А по-твоему, Ваня, что самое главное в человеке? — спросила Надя.

— У мужчин — сила, — не задумываясь, ответил Иван и, как бы в подтверждение своих слов, стал один поднимать чугунную ванну.

— А по-твоему, Слава?

— По-моему, Надя, разум. Разум способен заменить силу, а вот сила никогда не заменит разума.

— Девушки больше ценят хорошие мускулы, чем умную голову, — сказал Иван.

— Ну, не все, Ваня. Я, например, согласна со Славой.

— Ты, Надежда Васильевна, особенная. Ты себя не равняй с другими.

Слава наклонил голову, сделал вид, что занят делом.

Когда «сокровище» все, до последнего болта, было перевезено к сараю, бригада направилась в район ремонтно-механического цеха, там тоже находились изрядные залежи металлолома. Дорогой Клеопатра заигрывала со Славой, стараясь то взять его под руку, то заглянуть ему в глаза. Славе это надоело, и он сказал: