Агния Кузнецова - Много на земле дорог

Слава проводил Надю до общежития. Было уже темно и безлюдно, когда они подходили к дому.

— Ты приходи, Слава, завтра пораньше. А то Николай Павлович куда-нибудь уйдет, — беспокоилась Надя.

— Я вначале тебя найду. Вместе и пойдем.

— Но я-то при чем? — удивилась Надя.

— Как — при чем? — развел руками Слава. — Ты ведь секретарь комсомольской организации. Будешь меня защищать.

— Защищать не придется. Я буду радоваться за тебя. Ну, прощай…

— Не говори «прощай», — вдруг серьезно сказал Слава. — Я боюсь этого слова. Оно означает разлуку. А мы с тобой встретимся ровно через девять часов.

Неожиданно из открытой форточки послышался удивленный голос:

— Батюшки мои! Славка Алексеев Надю провожает! Вот так номер!

Слава в ответ крикнул басом:

— У вас, гражданочка, галлюцинации!

Надя засмеялась, крепко пожала ему руку и убежала.

Дома Мамлакат спросила ее:

— Скажи по-честному, интересуется тобой Славка?

А Клеопатра, только теперь что-то сообразив, по-бабьи всплеснула руками:

— Батюшки мои! Так это он из-за тебя тогда с Иваном подрался?

Надя хотела рассердиться на девушек, но не смогла. На душе у нее было светло, радостно, и девушки со своими смешными расспросами казались ей хорошими и милыми. Вспомнились вдруг Костины внимательные глаза и его ласковое: «Надюша». Ей захотелось остаться одной и вспоминать, вспоминать каждое его слово, каждый жест. Стало чуть тоскливо оттого, что встреча их будет теперь не скоро. Через десять дней! Как долго…

Надя быстро приготовила себе постель, легла, закрыла глаза, и вся встреча с Костей — от первой до последней минуты — снова пронеслась в ее памяти.

Клеопатра и Мамлакат долго еще обсуждали поразившее их событие.

— Я давно заприметила, что тут дело нечисто. За больным Сережей ухаживала… Слава из комитета не выходит…

— Дело серьезным пахнет, Мамлакуня. Вот посмотри! Славка шутить не станет, да и Надя не любительница проводить время зря. Быть свадьбе! А уж парень-то какой, — с завистью шептала Клеопатра.

Трудно сказать, кто больше волновался в тот день, когда Слава понес чертежи рыхлительной машины Николаю Павловичу: он или Надя.

Надя постеснялась зайти к директору вместе со Славой, она только проводила его до кабинета и, по школьной привычке, пожелала ему: «Ни пуха ни пера!»

Дверь за Славой закрылась, но Надя все еще не уходила.

Вскоре она услышала, как пожилая близорукая секретарша, которую из-за страстной любви к кошкам прозвали на заводе «кошатницей», вызывала по телефону главного инженера.

— Николай Павлович просит вас немедленно зайти к нему по срочному делу, — говорила она в трубку.

«Это по Славиному делу», — подумала Надя, уходя на полигон. Работая там, она то и дело поглядывала на часы.

Время шло медленно.

Прошло два часа — Слава все еще не возвращался. Надя побежала к разгрузочным бункерам, но и там его не было. Тогда она снова направилась в приемную директора.

Секретарша рассказывала уборщице о своих кошках. Надя невольно выслушала часть ее рассказа.

— У Мурлышки характер гордый. Она ни за что не побежит в столовую клянчить. Я всегда приношу ей пищу сама, и кушает она только молоко. А вот Тигрик любит вареное мясо…

— Простите! — перебила ее Надя. — Слава Алексеев все еще у директора?

— Да, там идет совещание. Пришел секретарь парткома, вызвали инженеров. Знаете, Алексеев изобрел что-то очень интересное.

«Ну вот! — радостно подумала Надя, возвращаясь на полигон. — А он говорил, чтобы я его защищала. Боялся, что его встретят в штыки. Да разве на нашем заводе может быть такое?»

К концу смены весь завод знал о каком-то необыкновенном изобретении Славы Алексеева.

Надя опять зашла в приемную директора, но там уже никого не было. Кабинет был закрыт, на стуле около машинки, свесив пушистый хвост и громко мурлыкая, лежал белый кот.

Наде стало немножко обидно, что Слава не пришел к ней после встречи с директором и инженерами, но повидать его сейчас у нее не было возможности: она торопилась в институт на консультацию.

Встретилась она со Славой только вечером у себя в комнате. Клеопатра и Мамлакат заглядывали Славе в лицо и с нетерпением расспрашивали об изобретении.

— Прости, Надя, что так поздно, — поднимаясь со стула, сказал Слава, — но другого времени не было…

— Нам исчезнуть? — ехидно спросила Клеопатра.

Надя покачала головой:

— У нас секретов нет.

Клеопатра и Мамлакат всё хотели отойти от стола, но Надя их остановила:

— Куда же вы? Ну, Слава, не тяни! Если что-нибудь уже рассказал девчатам, повтори.

Слава рассказывал обо всем, что с ним произошло, и это никак не походило на то, о чем он читал в одной нашумевшей книжке об изобретателе…

— Я ждал возражений, недоверия, даже насмешек, но ничего подобного не случилось…

— Да как же иначе! — воскликнула Надя. — Еще как нужна-то нам такая машина! А ты говоришь — недоверие, насмешки! Чудак ты, Слава!

— А Николай Павлыч все смотрел на чертеж и посмеивался, — с улыбкой вспоминал Слава, — а потом сказал: «Все так просто! И почему эту машину не выдумали давно!»

К удивлению подруг, Надя не пошла провожать Славу. Она довела его только до дверей и громко и весело попрощалась. А потом вернулась в комнату, села за стол и стала писать письмо.

Сидя на кровати, Клеопатра закручивала пряди волос на бигуди и поглядывала дальнозоркими глазами на строчки Надиного письма.

Мамлакат, сидя в удобном креслице у окна, читала книгу.

«Костя! — писала Надя. — Мы с тобой не скоро встретимся. А мне хочется увидеть тебя вот сейчас, сию минуту… Я хочу сказать тебе…»

— Кому это ты пишешь, Надя? — осторожно спросила Клеопатра, вставая с постели.

— Никому, просто так, — сказала Надя и разорвала начатое письмо на мелкие клочки.

— Девчата, пора спать, — сказала Мамлакат, захлопывая книгу и потягиваясь. — Интересная книга, жаль только, что героиня просто-напросто домашняя хозяйка.

— А разве это плохо? — спросила Клеопатра. — Я бы, например, хотела быть домашней хозяйкой. Были бы у меня пятеро ребятишек. Вот такие! Обязательно бабушка или дедушка. Квартира из трех комнат. Я бы как самый хороший директор по плану все распределяла: питание, уборка, отдых, образование. Ой, какой бы у меня был образцовый порядок!

Мамлакат засмеялась:

— Значит, цель твоей жизни — выйти замуж?

— Ну да. Я хочу выйти замуж за хорошего, доброго человека. Наметила Славу, да опоздала… — Клеопатра говорила со смешком, но в тоскливых нотках ее голоса, в невеселом взгляде чувствовалось, что слова ее идут от самого сердца.

Надя заметила это, и ей стало жаль Клеопатру.

— Ты неверно представляешь мои отношения со Славой, Клеопатра, — сказала Надя. — Честное слово, я с удовольствием повеселилась бы на вашей свадьбе.