Язмурад Мамедиев - Родная земля

Они стали выбираться из боя. Их заметил Нукер, догнал за барханом, встал перед Атаниязом с винтовкой в руках, проговорил, тяжело дыша, сверля недруга единственным, налитым кровью глазом:

— Что еще задумал, Атанияз-бай? Заманил, а теперь бежишь? Один, да?

— Один! Да! — крикнул Атанияз. — Плевать мне на тебя, понял? Пусть шакалы сожрут твое тело, одноглазый шайтан!

Нукер не успел вскинуть винтовку — Ниязкули опередил его.

Подскочив к упавшему Нукеру, Атанияз-бай стал пинать безжизненное тело.

— Вот мы и рассчитались за все, — бормотал он исступленно. — Вот…

— Скорее, бай-ага! — крикнул Бахрам.

Свежие, хорошо отдохнувшие кони ждали их — об этом позаботился Бахрам. Они взяли с места в карьер и легко понесли беглецов по степи. Выстрелы позади все замирали, таяли, пока, наконец, совсем не смолкли. Только встречный ветер свистел в ушах, приятно овевал разгоряченные лица.

Вскоре они нагнали своих. Истомившаяся Огульхан с радостным криком бросилась к мужу, но он отстранил ее сказав недовольно: — "Ладно, ладно", — и принялся отдавать распоряжения.

Не задерживаясь, чабаны погнали спасенные байские отары в предгорья, к самой границе.

Группа Батыра напала на след тех, кому удалось вырваться из Пулхатына.

— Скорей, скорей! — торопил он своих людей. — Уйдут баи — никогда себе этого не прощу!

Пробитая тысячами овечьих копыт в поросшей травой степи, дорога уходила в сторону близких гор. Опытный глаз Батыра различал в этой сумятице более глубокие следы лошадей и тяжелые нашлепки верблюжьих пог.

— Ничего, догоним, — шептал Батыр.

И тут случилось самое страшное.

— Степь горит!

Батыр глянул вперед и обомлел — высушенная солнцем трава широко горела впереди, желтые языки пламени лизали горящую степь, ветер гнал их все дальше, и треск пожара нарастал, становился зловещим. Запах гари щекотал ноздри. Лошади беспокойно перебирали ногами, тихо ржали.

Колхозники, которые никогда не бывали в этих местах, с изумлением и страхом озирались вокруг. Они слышали, что на юге бывают такие пожарища, но видели впервые.

— Подожгли, сволочи, — сказал Батыр.

Мимо стремглав неслись зайцы, лисы, джейраны. С гулким топотом промчалось стадо куланов.

Широко раскрытыми глазами смотрел на страшную картину Керим. Горела трава, кормилица, священная для чабана. Неужели есть люди, которые способны сотворить такое кощунство?..

От дыма слезились глаза. Люди утирались рукавами, и можно было подумать, что они плачут.

— Что будем делать, Батыр?

Батыр ждал этого вопроса.

— Будем продолжать преследование. Обойдем с подветренной стороны, там, по-моему, безопасно, все уже сгорело.

Они поскакали, забирая круто вправо. Из-под копыт вздымались черные фонтанчики пепла. Земля дымилась и была горяча, кони норовили повернуть назад, храпели, испуганно прядали ушами, в их больших умных глазах застыл страх. Кое-где попадались обуглившиеся трупы степных животных, врасплох застигнутых огнем, и тогда кони шарахались в сторону, спотыкаясь и чуть не падая.

Следы были потеряны. И когда выбрались из зоны пожара и поскакали по каменистому предгорью, пришлось сделать большой круг, чтобы вновь отыскать их.

И хотя на это потеряли немало времени, преследователи все же стали настигать беглецов, — у баев были с собой отары, а овец не заставишь нестись вскачь.

Облако белесой пыли, поднятой караваном, было видно издалека. А вскоре можно стало разглядеть и людей — их было человек десять-двенадцать: женщины с детьми на верблюдах, мужчины — на конях. Заметив погоню, мужчины поотстали, стали стягивать через головы винтовки. А когда караван ступил на горную дорогу, поднимающуюся по склону, раздались первые выстрелы. Пули защелкали по камням. Пришлось укрыться, ответить огнем. Но у баев позиция была более выгодная — сверху они хорошо видели отряд и могли вести прицельную стрельбу. Дав возможность каравану уйти на довольно большое расстояние, баи сияли заслон и ускакали.

— Эх, резануть бы по ним из пулемета, — досадно сказал Батыр.

— Юрин приказал, чтобы женщин и детей не трогать, — напомнил Нурли.

— Да сам знаю, — отмахнулся Батыр. — Не учи.

Дорога, петляя, уходила вверх, и караван был уже далеко.

Преследователи погнали коней. Но стоило им приблизиться к беглецам, как снова выстрелы из-за укрытия остановили их.

А граница все приближалась, и схватка была неизбежной. Это поняли все в отряде.

Видимо, и баи пришли к выводу, что так просто их за границу не пустят. Батыр видел в бинокль, как они сбились в кучу, и о чем-то горячо заспорили, размахивая руками.

— Ах, гады! — воскликнул вдруг он. — Похоже, что разбиться на две группы решили.

— Дай, а? — нерешительно попросил Керим.

Батыр сначала не понял, потом протянул ему бинокль:

— Посмотри. — И привалился к большому камню, утирая пот со лба. — Ну, как их взять?

Совсем близко, так близко, что у него перехватило дыхание, увидел Керим Зибу. Она стояла к нему спиной, а отец с искаженным от гнева лицом что-то быстро говорил ей. Зиба покачала головой и отступила от него на шаг. Тогда Атанияз схватил дочь за руку и потащил за собой — туда, где горячили коней Бахрам и Ниязкули. Зиба отбивалась, наверное, кричала, но отец крепко держал ее и, подтащив к Бахраму, попытался подсадить ее на лошадь. Девушка упала на землю, на мгновение Керим увидел заплаканное лицо, но сейчас же ее заслонил соскочивший с копя Ниязкули. Вдвоем с отцом они бросили Зибу поперек седла, и Бахрам поскакал по дороге, забирая от главной дороги вправо, в ущелье. Ниязкули, вставив ногу в стремя, попрыгал возле гарцующего коня, вскочил в седло и помчался следом. Схватившись за голову, Огульхан что-то кричала, но Атанияз, не обращая на нее внимания, стал размахивать руками, требуя, чтобы караван двигался дальше.

Керим заскрипел зубами, возвращая бинокль.

— Там еще дорога есть, — сказал Батыр. — По ущелью. Совсем забыл. А этот черт с усиками, видно, эти места, как свою ладонь, знает. Кто такой, интересно…

— Бахрам-хан, что ли. Вроде бы так Атанияз его называл, — сказал Керим. — Нездешний он.

— Оно и видно. Не за подмогой ли поскакали эти двое…

— Догнать надо их, — у Керима вспыхнули глаза. — Можно мне, Батыр?

— Разве их голыми руками возьмешь? А нас всего девять осталось. И караван надо задержать.

— Да я один, ты только разреши, — тормошил Батыра разгоревшийся Керим. — А то ведь уйдут.

Столько отчаянья было в последних его словах, что Батыр удивленно посмотрел на парня.

— Пропадешь, — с сомнением сказал он. — Их двое, отчаянные оба…

— Тогда я сам пойду, — решительно сказал Керим и встал, поправляя винтовку на плече.

— Не дури, — нахмурился Батыр. — Дисциплины не знаешь? Ты в боевом отряде, а не с отарой в степи, помни.