Язмурад Мамедиев - Родная земля

— Они ж погубят ее, — сказал Керим, и мальчишеские слезы обиды зазвенели в его голосе.

Только сейчас Батыр все понял.

— Вон в чем дело… Ты о Зибе… Эх, парень!.. Ну, да ладно, давай. Только осторожным будь. Возьми одного бойца.

— Никого мне не надо, я сам! — крикнул Керим уже на бегу.

Но Батыр приказал одному из колхозников, молодому совсем еще парню, ехать с ним.

Керим отвязал своего белого верблюда, лежащего в тени, влез на него, торопливо заставил подняться и погнал вверх по дороге, к тому ущелью…

Парень поскакал следом, чуть поотстав.

Батыр проводил их взглядом и приказал отряду двигаться дальше.

За одним из поворотов снова увидели караван. Беглецы уходили, изредка, для острастки, постреливая назад. Но расстояние между ними и отрядом все сокращалось.

Замыкал караван человек, ведущий на поводу горячего тонконогого ахалтекинца вороной масти. Конь плясал на горной дороге, и солнце поблескивало на его боках. Он показался Батыру знакомым. Приглядевшись, Батыр скрипнул зубами, — это был жеребец Мердана, которым брат так гордился. "Вот кому он достался — бандиту", — подумал Батыр, кусая губы.

Новый владелец коня то и дело поворачивался, вскидывал винтовку на седло и стрелял, почти не целясь. "Лихой бандюга", — подумал Батыр, подкручивая колесико бинокля. Конь скрывал хозяина, и Батыр никак не мог разглядеть его лицо. Вдруг человек остановился, перезаряжая винтовку, конь обошел вокруг него, и Батыр узнал — Карабай. Кровь застучала в висках. Сорвав винтовку, он тщательно прицелился, боясь одного — попасть в коня, — и плавно нажал курок. Карабай покачнулся и осел на землю. Намотанный на руку повод натянулся. Конь замер, вытянув шею, потом испуганно рванулся, протащил Карабая по дороге, ремешок соскочил с безжизненной руки. Заржав, конь широким шагом побежал догонять караван.

— Граница совсем рядом, — беспокоясь, сказал Батыр.

— Почему же нет пограничников? — удивился Нурли. — Они что, не знают, что ли?

И будто отвечая на его вопрос, впереди зарокотал пулемет. Горное эхо подхватило его быстрый говор, обвалом обрушилось вниз.

Баи заметались.

— Ну, теперь все, — весело сказал Батыр. — Вперед! Через полчаса Батыр и начальник заставы Миронов, стоя рядом, смотрели, как мимо вели задержанных.

Белый верблюд резво бежал по узкой каменистой дороге, но Керим все погонял его. Холмы вокруг становились круче, серые пористые скалы торчали из желтой земли, поросшей травой и низкорослым кустарником, ущелье сжималось, петляя, и было безмолвным и угрюмым. Время от времени Керим останавливал верблюда и прислушивался, — но только ветер шелестел в травах да невидимые жаворонки попискивали в вышине.

— Не слышно, — вздыхал сопровождавший его парень.

Неожиданно дорога вынырнула в широкую лощину, заросшую фисташковыми деревьями. Здесь из расщелины выбивался ручей. На его берегах Керим увидел свежие следы. В углублениях от копыт еще мутнела не просохшая вода. Наверное, Бахрам с Ниязкули делали у ручья остановку, давали передохнуть лошадям, — рядом с конскими впечатались подошвы мужских сапог и маленькие каблучки. Зиба была совсем близко. Керим стегнул прутиком верблюда, шаря глазами по ущелью впереди. Вскоре он услышал перестук копыт по камням, а спустя несколько минут увидел всадников. Те тоже заметили погоню и пришпорили усталых коней.

Зиба стала оглядываться и узнала Керима. — он видел, как она рванулась из рук Бахрама, закричала что-то. Но Ниязкули придержал лошадь, обернулся и, не целясь, выстрелил. Грохот умноженного эхом звука пронесся по ущелью.

Кериму тоже хотелось выстрелить в ненавистного байского сына, но он боялся ненароком попасть в Зибу.

Преследователи понимали, что в таком положении им никогда не приблизиться к уходящим всадникам. Каждый новый поворот ущелья таил в себе смертельную опасность.

— Подкараулят и подстрелят, как фазанов, — дрогнувшим голосом проговорил парень, которого послал Батыр.

Посмотрев вверх, Керим решил вскарабкаться на холм, осмотреться. Он сполз с верблюда, закинул винтовку за спину, сказал:

— Ты стой пока здесь, жди.

И полез по склону, хватаясь за чахлые кустики и каменистые уступы. Когда на вершине, переведя дух, он глянул вниз, всадник и белый верблюд показались совсем маленькими. Дорога, бегущая по берегу ручья, огибала этот холм и видка была с другой стороны. Бахрам и Ниязкули обязательно проедут здесь, другого пути нет. Если быстро опуститься, можно успеть устроить засаду.

— Эй, — крикнул Керим, сложив ладони рупором; и когда парень задрал голову, — стал делать знаки, показывая, чтобы он ехал по дороге дальше. Парень понял не сразу, стал разводить руками. Керим решил было махнуть рукой и надеяться только на одного себя, но тут парень вдруг закивал, замахал руками и стал ловить верблюда за уздечку. Видно, понял-таки…

То скользя по траве, то прыгая, то скатываясь по шуршащей осыпи, раскрытым ртом хватая воздух и чувствуя, как рвется из груди сердце и мягчают, подламываются ноги, Керим стал спускаться по крутому склону. Внизу он лёг на берегу ручья, припал губами к прохладной воде, стал жадно пить, зная, что надо спешить, и не в силах оторваться.

Послышался цокот копыт, голоса. Керим вскочил, вытер лицо рукавом и побежал, пригибаясь и оглядываясь, к гуще молодых керкау [36] Керкау — дикорастущий клен. , поднявшихся между скал, выбрал место поудобнее, затаился.

Впереди ехал Бахрам. Одной рукой он правил, другой поддерживал Зибу. Лицо у девушки было припухлым, мокрым от слез, волосы растрепались, выбились из-под платка. Керим с трудом отвел от нее глаза, перевел взгляд на Бахрама, — он ехал спокойно, будто и не было погони, только суетливо подергивал повод, торопя взмыленного, роняющего из пасти пену коня.

Ниязкули время от времени оглядывался, винтовка его лежала поперек седла.

— Вроде бы отстали. — сказал он, и голос его в глухом ущелье прозвучал отчетливо и резко. — Может, срезал одного… Керима…

— Туда ему и дорога, — ответил Бахрам, не оглядываясь.

Сердце уже не стучало — звенело в груди у Керима. Ладони, сжимающие винтовку, зудели от нетерпения. Но он ждал момента расчетливо и выверенно: вот поровняется к ним Бахрам, тогда ударит по нему в упор, наверняка.

Мирно похрустывал галечник под копытами. Серая пичужка вспорхнула и полетела низко над землей.

Керим медленно поднимал винтовку и вдруг понял, что не решится выстрелить. Они были слишком близко, Бахрам и Зиба, и пуля могла попасть в девушку. И подумав об этом, он совсем растерялся. А кони уже проходили мимо, совсем рядом, на Керима даже пахнуло терпким лошадиным потом. Тогда он чуть опустил ствол, увидел в прорези прицела мушку и конскую грудь — и выстрелил. Ахалтекинец захрапел, ноги его подломились, и он грохнулся наземь, так что пыль заволокла его. Сквозь серую, медленно оседающую пелену Керим разглядел, как Зиба вскочила и отбежала, а Бахрам, рывками выпростав прижатую мертвым конем ногу, залег тут же, за его трупом, и стал стрелять по зарослям из маузера. Пули звенькнули по камням над головой Керима, с шелестом просыпался по ложбине стронутый с места песок.