Яков Ершов - Журавли над школой

«Поверь, мама, живем хорошо. Почти каждую ночь ставим «спотыкачи». Утром фашисты вдруг начинают спотыкаться. Взлетают на воздух по одному, а то и целой бандой. Так что хоть и большую территорию занял враг, но живется ему неспокойно…

Я-то твердо знаю, выдержу все, мама. А уж если придется отдать жизнь, то сделаю это так, чтобы тебе, мамочка, и никому в Попелеве не пришлось за меня краснеть. Впрочем, я не думаю о смерти».

В выписке из боевого донесения командира партизанского отряда значилось:

«Боец Овчинникова погибла смертью героя. Тяжелораненая, вела бой до последнего патрона, уже теряя силы, расстреляла в упор трех карателей. Врагу удалось схватить Овчинникову. На допросе, несмотря на зверские пытки и издевательства, не проронила ни слова, сохранив верность присяге и Ленинскому комсомолу».

Вася так и не успел рассказать Вале о Захаре Пантелееве, потому что решил повидаться с Васенковым. Тот беседовал с отрядом следопытов из Малой Таманской, ходившим на поиски героев боев с фашистами. Нашли несколько не известных ранее могил, выяснили, кто в них похоронен, при каких обстоятельствах погиб. На могилах установили опознавательные знаки, посадили красные гвоздики. Слава Ретивых со своими друзьями из Алексеевской школы разыскал трех ветеранов гвардейской мотострелковой Таманской дивизии и записал их воспоминания.

В ту ночь девчонки долго не могли успокоиться. То в том, то в другом углу палатки слышался шепоток.

— Девочки! — взмолилась Клава. — Завтра Бородино!

— Ой, правда! — воскликнула Валя. — «Недаром помнит вся Россия…» Все, девочки! Спим!

— Так точно, товарищ командующий. Слушаюсь. Да, все готово!

Генерал-майор Леонид Иванович Кузнецов, командовавший в то лето гвардейской Таманской мотострелковой дивизией, положил на рычаг телефонную трубку и взглянул на часы. До срока, назначенного командующим войсками округа, у него еще оставалось два часа. Он вызвал начальника штаба. Спросил:

— Документы к предстоящим учениям готовы? Командующий приглашает.

— Все отработано.

— Захватите с собой.

Кузнецов поднялся из-за стола, подошел к окну. Нарядные березки двумя рядами стояли вдоль широкой асфальтированной дороги. Длинные тени от них разграфили асфальт.

— Из нашего политотдела офицер только что заходил, — сказал начальник штаба. — Доложил, что Брянская Малая Таманская мальчишеская дивизия приближается к лагерю.

— Вот это как раз меня и интересовало. — Генерал круто повернулся, и широкое лицо его озарилось улыбкой. — Как далеко они?

— Через час должны быть здесь. Они уже прошли сегодня около пятнадцати километров.

— Молодцы! — Кузнецов широко развел руками, выражая крайнее восхищение. — Волчкова, главного зачинщика, расцелую. Когда он мне сказал, что приведет, дескать, летом семьсот ребят, целую дивизию, я, признаться, не поверил. И вот пожалуйста! Сдержал ведь он свое слово!

Кузнецов словно помолодел на несколько лет. Глаза задорно блестели, складки у рта разгладились. Нелегкую жизнь прожил генерал. Командовал ротой, батальоном, полком. И всегда беспокоился за людей. А совсем недавно на учениях «Двина», хоть и уверен был в действиях своих подчиненных, все же переживал за них, стремился поставить их в такую обстановку, чтобы извлекли они из учений максимальную пользу.

Сейчас командир прославленной гвардейской Таманской мотострелковой ордена Суворова дивизии радовался за Малую Таманскую мальчишескую дивизию. Давно уже начальник штаба не видел его таким возбужденным и таким щедрым на похвалу.

Кузнецов приказал доложить, что сделано для встречи малотаманцев, удобное ли место отвели им для размещения, можно ли будет им отдохнуть. Потом решил сам все посмотреть. Поляна, окаймленная со всех сторон лесом, ему понравилась.

— Думаю, ребятам будет здесь хорошо! — одобрил он.

— Так точно! — согласился сопровождавший Кузнецова заместитель начальника политотдела дивизии подполковник Лагутеев.

Генерал еще раз уточнил весь план пребывания школьников в дивизии.

— Проверьте, пожалуйста, — сказал он Лагутееву, — выехал ли навстречу нашим юным героям духовой оркестр дивизии. Ребята совершили подвиг, пройдя пешим маршем свыше двухсот километров. И встретить их надо по-братски.

Кузнецов прошелся по полянке туда, обратно. Потом спросил:

— А как с питанием? Все утрясли?

— Ребята пожелали, чтобы не нарушался их традиционный порядок. Завтрак, обед и ужин они будут готовить сами. На кострах, в ведрах и котелках. Через наш военторг мы снабдим их мясными консервами, крупами.

— Я слышал, что Волчков просил картошки.

— Да. Была такая просьба. Но мы сами испытываем сейчас недостаток в картофеле.

— Надо помочь, — сказал Кузнецов. — Для ребят ничего не жалейте.

— Слушаюсь.

— И еще. Надо все-таки хоть раз покормить их нашим, солдатским обедом. Выберите подходящее время. Вот когда у них будут учения, вы и подвезите походные кухни.

Уже садясь в машину, Кузнецов подозвал Лагутеева:

— Еще вспомнил. Баня! Наши походные душевые установки — в район учений. Пусть ребята смоют походную пыль. — Коротко бросил водителю: — Поехали.

Откинулся на спинку сиденья и задумался. Воспоминания унесли его в далекую пору детства. Деревня Мальцево, колхоз «Парижская коммуна», отец, с трудом поднимающий на ноги многочисленную семью. Да, им с братом Николаем не выпало на долю ни увлекательных походов, ни заботливых воспитателей. Захотелось побыстрее взглянуть на этих мальчишек из Малой Таманской. И он сказал водителю:

— Поедем направо. Небольшой крюк, я думаю, не съест у нас много времени.

Они выскочили на шоссе. Генерал еще издали заметил растянувшуюся вдоль леса походную колонну. Впереди плавно колыхалось знамя. Кузнецов положил руку на плечо водителя:

— Поезжай потихоньку. Посмотрим на молодых.

Он сразу узнал Волчкова и Синего. Те шагали впереди. Ребята в полковых колоннах шли бодро.

— А ведь пятнадцать километров позади, — подумал вслух генерал.

— Что вы сказали? — не понял водитель.

— Да вот малотаманцами восхищаюсь. Отмахали больше пятнадцати километров, и хоть бы что.

— Втянулись.

— Молодцы!

Машина медленно двигалась, генерал пропускал мимо батальон за батальоном, любовно всматриваясь в ребячьи лица. Ему казалось, что на него самого внимания никто не обращает. И вдруг он увидел любопытные глаза. Долговязый парнишка в лихо надвинутой на лоб пилотке в упор смотрел на Кузнецова. Вот он вытянулся и браво отдал честь генералу.

— Давай жми, — сказал Кузнецов водителю. — А то к командующему опоздаем.

Вслед им неслось: