Ходжанепес Меляев - Беркуты Каракумов [романы, повести]

Ну что, что можно ответить человеку, который пришел и говорит, что увел твою любимую? Что сделали бы вы, дорогие читатели? Убить? Ну об этом нечего и говорить… Избить и заслужить пожизненную ненависть Марал и этого пария? Да и как бить того, кто не защищается?

Неожиданно для себя самого я вскочил и схватил Будулая за ворот, чувствуя, что кулаки наливаются свинцом.

— Хоть зарежь, Мерген, что это теперь изменит?

— Ты просто гнусная, грязная свинья!

— Обожди, сначала прочитай, если не веришь… А после поступай как знаешь…

Кулаки разжались, я взял короткую записку, которую протянул Будулай.

" Здравствуй, Мерген!

Извини меня. У нас с тобой не было ничего, кроме дружбы. Друзьями, если хочешь, мы и останемся. Будулай сказал тебе чистую правду. Будь здоров. Твоя соученица

Марал ".

Дышать стало трудно, а горло словно засыпали сухим песком: першит, дерет, слюну не проглотишь. И в глазах плавают цветные пятна. Ощутил, что к губам прижалась холодная кружка, сделал несколько глотков, вроде бы немного полегчало.

Будулай поставил кружку на стол.

— Мерген, умоляю еще раз, прости. И не сердись…

— Чего на тебя сердиться… Тут решаем не мы с тобой. Ступай! Мне не была верной, пусть будет верной хоть тебе.

И махнул рукой: уходи!

Минуту спустя хрипло скрипнула, закрываясь, наружная дверь.

И опять настало одиночество. Теперь уже полное: без иллюзий. И опять печаль, опять тревоги… Неужели так и не встретится настоящая любовь? Может, ее просто придумали влюбленные поэты? Зачем же тогда я столько лет мучился? Нет, нет, нет! Не верю, есть настоящая любовь! Чтобы насмерть, навсегда, без колебаний и перемен.

"У нас с тобой не было ничего, кроме дружбы…" — написала Марал. А что же в самом деле у нас было? Ну-ка давай вспоминай все по порядку. Точно и строго.

Вспоминать я вышел опять на улицу. Низко над барханами висела опухшая, багровая, страшная луна, какой видеть еще не приходилось. Наверное, не замечал: никогда не выходил в позднюю пору, при заходе луны.

Лёг на песок ничком: глядя в песок, легче сосредоточиться.

…27 августа 1968 года в Бакинском аэропорту, улыбаясь, подошла ко мне девушка в красном платье с вышитым воротником. Я сразу узнал: ее звали Марал, мы познакомились, когда сдавали экзамены в институт.

— Добрый день! Как же я не видела вас в самолете?

— А я на собственных крыльях… Нет, правда: чуть не опоздал, зарегистрировал билет в последнюю минуту… А то и впрямь пришлось бы махать крылышками через все море… Скажите, Марал, в Баку у вас есть знакомые?

— Знакомых у меня нет. Но здесь в министерстве работает тетина знакомая. Только сейчас ее нет в городе, уехала в Крым, в санаторий. Потому никто и не встречает.

— Ну мы и сами не маленькие, а Нефтяной институт не иголка — отыщем.

Забрав наши чемоданы, я пошел к стояние такси…

…Лекции, семинары, практические занятия шли непрерывной каруселью. Однажды на уроке физкультуры впервые увидел ее в синем спортивном костюме в обтяжку; заметив мой взгляд, Марал смутилась, повернулась спиной. А я отчего-то ощутил слабость во всем теле. И после старался взглядывать неожиданно, исподтишка, чтоб не заметила. Очень красивая фигурка у Марал, тонкая талия, высокая грудь… Впрочем, об этом не надо!

…Однажды увидал, что она вместо туркменского платья надела короткую юбку с блузкой, и даже обиделся. И Марал как будто заметила:

— Знаешь, даже неловко, когда одна-единственная в институте ходишь в длинном платье до пят. Ну как, по-твоему, идет?

Пришлось признать, что и вправду эта одежда ей к лицу. Со временем, понятно, привык…

На зимней сессии десяти студентам, и Марал в том число, преподаватель Решидов велел пересдать экзамен через два-три дня.

С чайником горячего, только что заваренного на кухне чая я вернулся в свою комнату и увидал на кровати записку: "Если желаешь узнать, Мерген, с кем обнимается твоя землячка, беги в 88-ю аудиторию первого корпуса".

"Тьфу! — подумал. — Какой глупый розыгрыш! Так и и поверил!"

Наверное, смотрят в окно и ждут, когда побегу в первый корпус, чтобы вдоволь нахохотаться. Но разве можно шутить добрым именем человека?! За такую шутку Печорин вызвал на дуэль Грушницкого и застрелил…

А вдруг?!

Здесь всего три минуты ходу: от общежития до первого корпуса.

Ведь сказано: доверяй, но проверяй!

Я только взгляну, кто там, в 88-й аудитории.

Добежать?

Нет, это нельзя назвать ни ходьбой, ни бегом, это полет! Уже видел первый корпус, когда из его стеклянной двери вышла Марал. Была она расстроенна, шла быстро к общежитию и не заметила меня: я стоял за деревом.

Что теперь делать? Дойти до 88-й или вернуться?

Вернулся и решил ждать, придет Марал или не придет.

Вот легкие женские шаги. Приближается… Нет, прошла мимо.

А это, топая, идет мужчина…

Придет? Или…

Снова приближаются четкие громкие шаги, затем стихают — и негромкий стук.

— Да, войдите.

И входит Марал… Глаза у нее были мокрые. Вскочил, подал стул. Она села — и сразу:

— Мерген, уезжаю в Ашхабад. Здесь учиться не буду…

Закрыла глаза, приложила к ним носовой платок.

— В чем дело, Марал?! Кто-нибудь оскорбил?

Она помотала головой. Я пересел поближе, взял за руку.

— Не волнуйся, Марал. Объясни, кто обидел?

Марал отстранила мою руку, утерла глаза. И рассказала, неподвижно глядя в окно:

— Вчера преподаватель Решидов заявил, что я должна прийти к нему в четыре часа в 88-ю аудиторию и он даст учебник, по которому надо сдавать экзамен. Ну я, конечно, пришла… А он вдруг предложил поехать с ним за город на прогулку. Сказал, что обеспечит мне на все пять лет обучения легкие экзамены по всем предметам. И пригрозил: "Если кому-нибудь скажешь о нашем разговоре, можешь забыть, что поступила в институт!" Я ответила, что не затем летела через Каспий, чтоб здесь распутничать, лучше оставлю институт. Он долго уговаривал, потом внезапно схватил и привлек к себе, но я вырвалась, дала пощечину и убежала.

У меня, наверно, глаза налились кровью.

— Ступай к себе и жди! — сказал Марал, а сам вышел из общежития на улицу. Ну и был же я тогда разъярен! Кажется, самого аждарху — дракона — разорвал бы в куски… Сначала хотел идти сразу к декану, но увидал возле дома Решидова: он открывал свою "Волгу". Я выбежал и, задыхаясь, сел на заднее сиденье.

— Чего это, Мергенов, так задохнулся?

— Не прикидывайся непонимающим…

Теперь он внимательно смотрел на меня в зеркальце.

— Ты всем раздаешь учебники в 88-й аудитории?

— Гм! Что это значит?

— Сейчас Марал укладывает вещи, чтоб уехать в Туркмению. Наверное, многие спросят: отчего она бросила институт?

Преподаватель побледнел, но еще старался сохранить самообладание, даже снисходительно усмехнулся. А все-таки голос у него дрогнул: