Светлана Гырылова - Босая в зеркале. Помилуйте посмертно! [Роман-дилогия]

Пожалуй, на этом все.

В. Ставровский Смоленск

Комментарий обозревателя «Литературной газеты» Юрия Щекочихина:

Стоило ли выносить письмо В. Ставровского на газетную страницу? Есть ли смысл проблему, касающуюся довольно своеобразного круга лиц, делать предметом широкого общественного обсуждения? Да и верить ли автору — человеку судимому, да еще неоднократно?

Предвижу недоумение и даже возмущенные вопросы некоторых наших читателей: и рядовых, и руководящих. Не раз убеждался в последнее время, с каким трудом кое у кого изживается закостенелая привычка к умалчиванию, перестраховке, засекречиванию проблем, которые давно нуждаются в открытом обсуждении.

Убежден: пора наконец сказать и о том, что происходит в исправительно-трудовых учреждениях. Как складываются судьбы людей, отбывших наказание? Эффективна ли сама система наказания? Не дает ли она осечек, превращая людей, однажды оступившихся, в рецидивистов, профессиональных преступников?

Пора, пора сказать и об этом. Пора вынести на гласный суд статистику работы НТК: сколько побывших в НТК вернулись к нормальной жизни, а сколько — опять к «зэковской». Пора привлечь к решению проблем НТК психологов, психиатров, социологов. Пора всерьез задуматься: что делает общество для исправления оступившегося человека? Не является ли существующая сегодня бюрократическая круговерть, в которой оказываются люди, отбывшие наказание («на работу не принимают потому, что нет прописки, не прописывают потому, что нет места работы» и т. п.), причиной того, что человек вновь встает на путь преступления?

Много, очень много накопилось вопросов вокруг «закрытой темы». И разобраться в них необходимо. Пусть даже речь идет о единичных случаях.

Правило гласности не терпит исключений.

Письмо 75

Алтан Гэрэл, дорогая, здравствуй!

Вот только выдалась возможность написать тебе после долгой болезни. Как пронеслось это вековечное время, эти горы годов, Северный Ледовитый океан молчания? О, не хочу тебе описывать ад тюремной больницы, уволь! Боюсь сглазить, но на четвереньках выкарабкался… и начал забывать о своих болячках. Такой больницы там, за забором днем с огнем не сыщете. Лучше о другом.

Как противно и тошно слышать все тех же вечных соловьев о перестройке и правильности пути! За эти полвека как они заливались гимнами и Сталину, и Хрущеву, и Брежневу… Если бы сегодня развевался лозунг на ветру: «ДОРОГУ ВЕЧНУЮ — ПЕРЕКИДКЕ ВРУЧНУЮ!» — то они с пеною сливочною взахлеб восхваляли бы тупую лопату и гневно клеймили позором зловредный экскаватор!

А наш брат, осужденный-заключенный, громыхает костями и дышит счастливыми слухами о большой перемене в тюремной системе, поговаривают даже о всеобщей амнистии к 70-летию Великого Октября. Эти счастливые слухи, возможно, согревают тюрьмы Отечества. Может быть, мне с этими слухами досидеть до самого «звонка» двенадцать положенных лет, коли одиннадцатый год сижу крепко и надежно, и хлебаю гадкую тюремную баланду, подогреваясь спасительною верою: «А вдруг и правда кто-то по-человечески к нам отнесется?» Что говорят в Москве о новом министре МВД СССР Власове? Правда ли, что он в свое время жил и работал в Бурятии? Алтан Гэрэл, может, Власов — твой земляк? Да, читали и обсуждали мы статью В. Ставровского в «Литературке». Надо отдать должное, времена пошли к лучшему. Дай-то бог и нам милосердия, но как скоро долетит до нас светлый луч новой жизни?!

Как хочется увидеть салюты в этот прекрасный майский День Победы! Счастливых тебе салютов о великая Родина!

Интересно, как звери и птицы в зоопарке видят и слышат салюты? Мне кажется, что они намного счастливее нас, хотя тоже томятся и гниют в неволе. Кто напоит хоть раз всех зверей и птиц зоопарков чистою родниковою водою? Алтан Гэрэл, ты передай братьям нашим меньшим по неволе гуманный привет. Ведь у них нету спасенья, пожизненный приговор, подпилены навеки клыки и когти. «Сгноили Царя зверей. Бедняга спит беспробудно в ужасной вони среди обглоданных костей говядины… спиною к зазывающим зрителям-вертихвостам», — здорово писала ты о львиной доле позапрошлым летом. Так жив ли тот старый, одряхлевший лев, который дремлет взаперти в клетке более тринадцати лет? Или усыпили совсем страдальца?

Кто знает, может быть, вконец и я попаду под амнистию???

Как и все сознательные зэки, мы, вальщики леса, вкалываем так, что сами валимся с ног, аж кирзухи в мозолях…

Но живы будем — безусловно встретимся, Алтан. 9 мая 1987 года, суббота.

Наипреданнейший тебе

из всех мозолистых людей на земле Мелентий Мелека

PS! Говорят — султан ГУЛАГ’ов застрелился!..

Письмо 76

Здравствуй, Алтан!!!

7 октября 1987 года, среда. Стукнуло 34 года, пока я — не старик и жить хочу сильно.

Слава богу, Великая амнистия к 70-летию Советской власти коснулась и моей судьбы. Вчера специально ездил в зону и расписался в том, что освобождаюсь я 15 мая 1988 года, а это будет воскресный день. Значит, мне подарили 317 дней и ночей свободы! Гудит все тело, в голове сумбур, сердце колотится от мучительной радости.

Что ни говори, а ходатайство о помиловании — это лотерея, которую никогда не выигрывают убийцы.

Да, крупно повезло всем мелким преступникам — почти все попали под амнистию. Признаться, у меня татуировка скукожилась и позеленела от зависти, что все хулигангстеры пируют на свободе!

Ну, а я по-прежнему валю лес, случается, что словлю рыбу и дичь, собираю грибы, нынче год богатый, грибной, а ягодами — скудный.

Бабье лето ясное нынче пришло в октябре, как подарок мне на именины, и напоминает счастливую осень високосного года… Помнишь ли, Алтан?

Все же по сравнению с тем, когда я отбывал срок под конвоем, нынешняя моя жизнь, если ее можно назвать жизнью, — это рай. Глядишь, как-нибудь переживу последнюю одиннадцатую зиму, уже кровью расписался о предстоящей свободе, сегодня осталось сроку— 7 месяцев и семь с половиною суток…

Знаешь, в Голландии, что ли? подсчитали, что дешевле, экономнее строить тюрьмы на якорях… А по мне — лучше всего содержать тюрьмы в Бермудском треугольнике — и никаких убытков!

Алтан Гэрэл, ты помнишь, как ты смеялась над моим парадным молескиновым костюмом в зоне? А я тебе объяснял, что не каждый зэк шелестит молескинкою. У нас молескиновый костюм ценится, как импортные шмотки на воле. Выдается, как спецодежда, тем, кто имеет дело с кислотою — аккумуляторщикам, а иногда токарям, фрезеровщикам и сверловщикам.

Тогда я молескиновый костюм достал для свиданки с тобою, а теперь к выходу на свободу сам заслужил, выдали шикарный новый молескиновый костюм, пришил я проклятую бирку: