Евгений Белянкин - Танец любви

Он готов был поспорить с Карсавиным. Генеральской карьеры он страшно хотел. Теперь старший лейтенант Муравьев даже жил генеральской карьерой…

Как-то автобус с несколькими офицерами двести первой остановили боевики. Муравьев находился в автобусе и, пожалуй, страшно напугался. Он не хотел оказаться заложником, да еще в эти дни, когда решалась его судьба, когда он доживал последние денечки…

Но боевики старались не связываться с русской дивизией: ее в Таджикистане побаивались. Никто не хотел иметь лишние хлопоты. Автобус отпустили. Антон свободно вздохнул, подумав, что он, по-видимому, родился в рубашке.

Инцидент наверняка здесь не последний. Не лучше ли отсюда убираться, и как можно скорее…

В этот же день он встретил Скобелева. Пашка был немного осунувшийся, с серым, усталым лицом.

Антон заговорил первым:

— Думаю, у тебя не должно быть на меня обиды. Если меня и переведут в округ, то независимо от тебя. В этом ты можешь удостовериться. Так что нет смысла нам обижаться, кого первым взяли, а кого вторым… Тем более сталкиваться друг с другом. Я уверен, не сегодня завтра и ты уедешь. Возможно, я помогу. Такая возможность будет, Пашка, я помогу!

— Катись ты со своей помощью! — грубо оборвал его Скобелев. — Кто тебя держит, поезжай!

Убийство Мурада было настолько неожиданным, что в банде наступило замешательство, а за ним и распад: оказалось, что Карим был не простым адъютантом и не простым близким, доверенным человеком…

Карим принадлежал к тем авторитетам в банде, которые умеют подчинять и властвовать. Никто не знал, что перед этим между Мурадом и Каримом был личный, тайный разговор.

Карим хотел, чтобы Мурад с Махмудом помирился, и обосновывал это их общим делом: раздел банды, вражда уже нанесли огромные убытки, к тому же ссора разделила еще вчера верных людей на два лагеря.

Но Мурад был непреклонен.

— Махмуд не давал мне развернуться. Я должен был от него уйти. Махмуд не чувствовал перемен, нового. Он все время действовал по старинке. Я должен был от него уйти.

Но Мурад не знал, что люди, которые ушли вместе с ним, весьма скоро поняли, что «серебряный караван» стал другим и что, если не объединиться, он даже зачахнет…

Изменился и Мурад, став полновластным боссом: он быстро превратился в самовлюбленного хозяина, перестал, как раньше, советоваться с близким окружением, понимать насущные интересы других. Ругать Махмуда стало его манией…

Многие поняли, что Мурад рано ушел от Махмуда, так как не созрел быть авторитетом.

В банде появились свои тайные течения… Может быть, поэтому и родился заговор.

Правда, у Карима были и свои давнишние обиды. Когда-то Мурад нарушил святая святых: клятву дружбы, которую они давали втроем еще подростками. Став авторитетом, Мурад нагло отбил у своего друга Рашида девчонку, на которой тот собирался жениться. Мало того, он обвинил его в предательстве. С Рашидом жестоко расправились, и Карим, вынужденный в свое время согласиться, теперь все больше и больше понимал, что Мурад «собака». Девчонку он использовал в наложницах и, как только она стала не нужна, бросил на корм своим боевикам.

Карим уже не верил Мураду, что Рашид — предатель, и, пожалуй, вообще перестал ему верить.

И тем не менее он хотел, чтобы Мурад вернулся к Махмуду. Но испытав полновластие, Мурад уже не мог вернуться к Махмуду. Тщеславие его выросло настолько, что вернуться было бы сильным ударом по самолюбию.

Все это хорошо понимал Карим. Значит, другого пути уже не было. Мурад как бы сам приговорил себя к смерти…

Карим, вскинув пистолет, не испытал к нему даже малейшей жалости. Стрелял он отменно, еще в армии получил премию и вымпел лучшего стрелка в полку, чем по-настоящему гордился.

Но вот больше Мурада не существовало… Люди Мурада, не задумываясь, легко перекочевали к Махмуду. Тот их простил, заявив, что он был уверен в том, что это было простое заблуждение Мурада. А они ни в чем не виноваты, так как и раньше подчинялись Мураду. Он, Махмуд, лишь сожалеет, что тот оказался его плохим учеником… Он был жаден на удачу, но удача не любит жадных.

Вместо Мурада был назначен Карим, который стал первым заместителем Махмуда. Правда, Карим неохотно пошел на эту должность. Он говорил, что ему будет трудно, ибо у него мало опыта и к тому же он был близким человеком Мурада… Многие могут неправильно истолковать его повышение.

Но Махмуд сказал:

— Ты лучше, чем я, знаешь людей Мурада. А я лучше других знаю тебя. Сам Аллах выбрал бы тебя, Карим. Махмуд верит тебе, так как ты доказал верность своей жизнью.

После этих слов Карим ломаться не стал. Он обнял Махмуда.

Негласная сделка была заключена.

В это раннее утро Карим вошел в спальню к только что проснувшемуся Махмуду. Тот протер влажные глаза ладонью и сказал:

— Что-нибудь случилось?

— Извини меня. Я не хотел тебя будить. Но мне сообщили, что наш караван достиг кавказских баз…

Махмуд быстро вскочил и, набросив халат, воодушевленно заметил:

— Это приятное сообщение, Карим.

— Но там был бой с пограничниками.

Махмуд опечалился.

— Наши люди все целы?

— Кажется, кто-то убит.

Дождь в Абхазии шел целых три дня. Недаром этот край сравнивают с тропиками. Бесконечное яркое солнце, но уж если дождь зарядил, то как из ведра…

На заставе в ночь прозвучала команда: «Застава, в ружье!» Из офицеров оставался Димка Разин — начальник заставы уехал в Сухуми.

Разин связался с отрядом.

— Спецгруппа выехала на машинах, — сообщил ему оперативный дежурный. — Ваше дело — «перекрыть» побережье. Есть сведения, что одну часть груза хотят отправить морем, другую — грузинской дорогой…

— Все понял, товарищ майор. Опять наркотики…

— К сожалению, Разин, да. «Серебряный караван» активизировался. И нам придется в эти дни туговато.

С несколькими солдатами Разин «прикрыл» морское побережье, ожидая с моря катера.

Неожиданно запищала рация.

— Товарищ старший лейтенант, — обратился радист к Разину. — С вышки докладывают, что к берегу со стороны моря идет яхта.

«Товарищ старший лейтенант» — незнакомо резануло ухо. Солдат обращался словно не к нему. Разин вспомнил, что старший лейтенант — это он, только к новому званию он еще не привык…

Прибежал связной. Уже раздались автоматные очереди. Сквозь дождь они были глухие, будто стреляли через вату, и неприятно раздражали нервы.

— Значит, пробиваются с боем, — усмехнулся Разин.

Конечно, контрабандисты выбрали ливневые ночи с надеждой, что в такую погоду хозяин и собаку не выпустит.

Яхту в море пограничники заметили еще вчера. Она курсировала прилично от берега, то уходила вглубь, то приближалась, словно приноравливаясь к погоде и обстановке.