Бахыш Бабаев - Одиночество вдвоем

В трубке молчали, затем послышался глубокий вздох, в следующую минуту — отбойные гудки.

«Она! — у него тревожно екнуло сердце. — Она. Больше просто некому. Просит, чтоб я позвонил. А заговорить самой не хватает смелости. Выходит, любовник просто розыгрыш?»

Он быстро снял трубку телефона, набрал номер.

— Это ты сейчас звонила? — глухо спросил он, услышав дорогой ему голос.

— Нет, не я, — отвечала она.

— Как твой любовник?

— А тебе-то что?

— Не груби. Если ему хорошо, значит, и тебе хорошо. Если ему плохо, значит, и тебе плохо. А я не хочу, чтоб тебе было плохо.

Она ответила не сразу.

— Трогательное сочувствие. Даже слезы умиления наворачиваются.

— Потому что люблю тебя, — не удержался Бабирханов.

— Отстань от меня. Зато я тебя не люблю. Его люблю.

Он нервно усмехнулся.

— Перестань, — еле сдерживая себя, вымолвил он. — Я не верю. Мне кажется, ты хочешь спровоцировать во мне ненависть к себе.

— Это уже твое дело, — равнодушие, казалось, било через край. — Пошутили и хватит. Больше не звони. Не отнимай у меня времени.

Бабирханов промолчал, не зная, что ответить. Молчала и она. Наконец он решился.

— Эсмира, в последнее время я вообще не могу работать. Если так дальше пойдет, меня могут уволить. Да еще выговор этот. И все из-за тебя. Ты всегда передо мной.

Она беспечно рассмеялась.

— Признайся, — заорал он, — что пошутила.

— Насчет чего? — хохотала она.

— Насчет любовника.

— Какие тут шутки… — Она запнулась. — Тут…

— Что? — нетерпеливо спросил он. — Говори, черт подери.

Немного помявшись, она твердо заявила.

— Я даже хотела попросить тебя об одной услуге.

— О чем речь? Сделаю все — и возможное и невозможное.

— Даже не знаю, — опять замялась она, — неудобно как-то…

— Да говори же, — насторожился он.

Эсмира выдержала длинную паузу, затем выговорила скороговоркой.

— Нет, не стоит. Попрошу приятельницу. У нее есть знакомый гинеколог.

— Гинеколог? — не понял Бабирханов. — Зачем тебе он?

Эсмира снова разразилась хохотом. Насмеявшись вволю, она серьезно продолжала.

— Какой же ты тупой… У меня есть двое, третий не нужен. Понимаешь? Абсолютно не нужен. Потом ты привел семью. А я тебе обещала…

— Никого я не приводил, — перебил он ее. — Можешь спать со своим любовником спокойно.

Она перешла на игривый тон.

— А ты не хочешь поужинать со мной у меня?

Бабирханов промолчал, затем вдруг резко заговорил.

— Я плюю на тебя. Из-за тебя я получил выговор. Из-за тебя ушел из дома мой отец. Из-за тебя я подаю на развод. В свое оправдание я привожу какие-то дурацкие доводы. За истекший год я отчужденно стал относиться к моим больным брату и сестре, тогда как я просто обязан опекать их. И пока я живу, клянусь тебе, я никогда об этом теперь не забуду. И никакая женщина не сможет сбить меня с пути. Теперь о жене. Я старался из мухи сделать слона, чтобы избавиться от нее и прийти к тебе. А ведь она порядочный человек. У меня болит сердце из-за того, что она порядочная. Мне совестно. Мне иногда даже становилось страшно. Но когда я вспоминал тебя, я делался каменным. Потому что… потому что любил тебя…

— Любил? — весело переспросила она. — А теперь не любишь?

Бабирханов тяжело вздохнул. Не женщина — магнит.

— Не знаю. Но была бы рядом, разорвал на части.

— Не стоит убиваться. Ты мне тоже нравился. Скорее заинтересовал. Но у меня есть человек.

— Дай бог ему силы, а тебе ума. И прощай… — Он швырнул трубку, отчего аппарат чуть не разбился вдребезги.

Сентябрьское солнце неярко светит, излучая тоску по прошедшему лету. Наступает пора грусти, нежная, неповторимая пора.

Еще не тронута позолотой зелень листвы, но под дуновениями редкого ветра она печально шуршит, точно вздыхает, как женщина перед разлукой:

Вступает в свои права еще одна осень бренного мира.

Два грузчика выносили мебель, коробки с упакованной посудой, чемоданы, узелки и аккуратно размешали в крытой грузовой машине.

— Я устал, — тяжело дыша, проговорил первый. Он бережно втащил спинки кровати в кузов машины, затем присел на корточки. Капли пота застилали ему глаза, он то и дело смахивал их рукавом. Отдышавшись малость, он жестом подозвал второго и кивком указал на место возле себя. Тот неохотно подошел и прислонился к машине.

— А где этот дармоед? — сердито спросил первый. — Ему что, деньги не нужны?

— А черт его знает… Он шофер. Хозяйка обещала ему тридцать.

Первый промолчал. Он ненавидел шофера, с которым уже три года работал. Ненавидел за то, что шофер не помогает, а получает почти столько же.

— А ты узнал ее? — спросил он.

— Хозяйку? Что-то знакомое лицо. Где-то я ее видел, — безразлично сплюнув, отвечал второй.

— А я узнал сразу. Примерно год назад мы выгружали здесь пожитки одного врача. Он, если мне не изменяет память, кажется, переезжал по обмену. Ну, такой, невысокий, плотный…

— Лысый? — поднял брови второй.

— Не помню. По-моему, с волосами, — нерешительно проговорил тот.

— С волосами не помню.

— Да вспомнишь ты, — убежденно продолжал первый. — И как раз, когда мы выгружались, проходила вот эта самая наша хозяйка. У нее пакет порвался, а врач тот стал ей помогать. Собирал там лук, картошку. Ну! — он вопросительно глянул на товарища.

— A-а… — протянул второй, — это тот, который сказал — пью редко, но метко. И залпом стакан водки… Помню, выпил и не закусил.

— Во-во… Беспокойный такой. На балкон все выходил.

— Ну и память у тебя, — поразился второй.

— А хозяйку эту я сразу узнал, — мечтательно протянул первый, — та самая. Очень нежная.

— Ладно, ладно, — встал он, — наше дело маленькое. А она чего переезжает?

— Обменяла квартиру.

— Не понимаю. Квартира хорошая. На сколько комнат?

— Да на две.

— Какой смысл? — удивился второй грузчик. — Может, на новой площадь побольше?

— Не знаю, — задумчиво ответил тот. — Она даже не сказала, куда мы поедем. Сама улыбается, а глаза грустные.

— Ты уже и на глаза ее обратил внимание? — с явной досадой спросил он и тут же заключил: — Ну и пройдоха.

Первый грузчик вздохнул.

— Красивые глаза. Как миндаль.

Стук каблучков заставил обоих вздрогнуть. Эсмира, вся запыхавшись, увидела рассевшихся грузчиков и укоризненно покачала головой.

— А я подумала, что-то случилось.

— А вы меня не узнали, хозяюшка? — спросил грузчик помоложе.

— Нет.

Мужчина встал и подошел к Эсмире.

— В прошлом году мы тут выгружали вещи вашего соседа. Тоже по обмену. Врач, симпатичная такая жена и дочка. И старик с ними.

— Не помню, — хмуро ответила Эсмира.

— И у вас порвался пакет, — не унимался тот.

— Не помню. Если можно, давайте быстрее. Дети у бабушки. Ждут не дождутся.