Бахыш Бабаев - Одиночество вдвоем

— А вот та самая хозяйка.

К ним торопливыми шагами подходила Лала. Что-то неестественное было в ней, хоть и выглядела она какой-то сосредоточенной. Так, по крайней мере, показалось Эсмире.

— Здравствуй, — Лала тронула Эсмиру за рукав, — спасибо тебе.

Грузчики ушли в дом.

Эсмира молчала. Глядя прямо перед собой, она ничего не видела. Даже эту женщину, из-за которой решилась расстаться с родными для нее местами. Здесь она родилась, здесь она выросла, здесь к ней пришла настоящая любовь.

Обе молчали. Обе люто ненавидели друг друга, но не признавались себе в этом. Соперницы… Одна в выигрыше, другая в проигрыше. Впрочем, Эсмире казалось, что в проигрыше она. Лала думала иначе. Была убеждена — выиграла Эсмира. Ведь он любит ее. А это главное. Но меры предосторожности сохранения семьи ею были приняты. Насколько они эффективны — покажет будущее.

— Как-нибудь скажи ему, — сухо, не глядя, начала Эсмира, — что я все наврала.

— Скажу, обязательно скажу. Ты высоконравственная женщина.

— Не стоит. Я выполнила свой чисто человеческий долг.

— Откровенно говоря, я думала о тебе иначе, — призналась Лала. — Он был прав. Ты благороднее меня.

Эсмира сделала шаг в сторону и, посмотрев на Лалу, неожиданно начала:

— В свое время я, не задумываясь, вышла замуж. Не осознала, люблю или не люблю. Скорее, не любила, мир праху его. Потом дети. Стала как-то привыкать. После гибели мужа вообще ни на кого не обращала внимания.

— Понимаю, — участливо вымолвила Лала.

— Переехали вы, и я изменилась.

— Понимаю, Эсмира, — с состраданьем ответила Лала. — Но ты меня прости.

— Я полюбила его всем сердцем, — тихо и твердо продолжала Эсмира. — Он очень тонкий, все понимающий. Он, ни разу со мной не встречавшийся, всю меня рассказал мне.

— Все врачи в какой-то степени психологи, — смягчила обиду Лала.

— Не все, — резко перебила ее Эсмира. — До сих пор меня никто не понимал так верно, как он. Окружающие полагали, что я просто дикарка, грубиянка. Мне тридцать два года. Он первый, кто так сильно потряс меня.

Лала стояла перед Эсмирой, молча разглядывала ее. Надо было что-то сказать, чем-то утешить.

— Ты такая хорошая, — не сразу нашлась она, — ты еще найдешь свое счастье.

— Не думаю, — вздохнула Эсмира. — До сих пор никто меня так не тревожил. Мне стало жаль тебя, твою дочь. И самой как-то совестно. Отбиваю чужого мужа.

— Эсмира, — взмолилась Лала, — прошу тебя, верни его.

— Ты же видишь, я переезжаю. Через час сюда приедут новые соседи. Я просила их на первых порах умалчивать о старом адресе. Тебе этого мало? Пройдет время, — добавила она после небольшой паузы, — и все встанет на свои места. Время лечит все. Мне вот только будет больнее. Он стал меня ненавидеть. Вчера прошел мимо и даже в мою сторону не посмотрел. Обидно, очень обидно.

— Я расскажу, — пообещала Лала, зная наперед, что никогда не сделает этого. — Только не сегодня. Как-нибудь потом. Ты ради меня покидаешь родные места.

— И ради себя тоже. Все равно я не хотела здесь жить. Видеть вас вместе — это пытка.

— Понимаю, — Лала сделала попытку поцеловать Эсмиру, но та ловко успела увернуться. — Всего тебе хорошего, — бросила она на прощание и заторопилась домой.

Эсмира достала носовой платок и кончиком утерла размывшуюся тушь. Подбежала Светочка и, подняв укатившийся мячик, подошла к Эсмире.

— Вы уезжаете, тетя Эсмира?

— Да.

— А когда приедете? — допытывалась девочка.

— Не знаю, ласточка. — Она протянула лекарство. — На, возьми. И скажи папе, что лекарство мне не помогло. Не забудешь?

— Нет, тетя Эсмира, — бойко ответила малышка. — Лекарство тебе не помогло. Так и передам. Не забуду.

— Ну иди, деточка. Иди, моя хорошая.

Чем-то явно расстроенный к Эсмире подошел грузчик. Тот, что помоложе.

— Хозяюшка, — извиняющимся тоном начал он, — вы уж нас извините…

— Что там еще стряслось?

— Зеркало ваше, в шкафу, слабо держалось. Мы подняли шкаф, а оно ударилось там же, в шкафу, и разбилось.

Эсмира безразлично взмахнула рукой.

— Страшно, когда сердце разбивается. А зеркало так, мелочь.

— Вы настолько же благородны, насколько красивы, — не удержался от восхищения тот.

— Зато вы медлительны и неуместно сентиментальны. Надо спешить.

Грузчик сразу же исчез. Эсмира осмотрела машину, кузов и, пересчитав условно обозначенное количество мест, хотела вернуться домой, как вдруг заметила Бабирханова, попытавшегося скрыться от нее.

— Сосед, одну минуту, — громко остановила она его.

Бабирханов остановился и удивленно глянул на нее.

— Очень смело. Ты ведь боялась разговаривать со мной во дворе. И вообще — какие теперь могут быть разговоры?

Он сделал попытку уйти, но она задержала его.

— Подожди. Я хотела сказать тебе, что ты…

— А я не хочу тебя слушать, — перебил он ее.

— Постарайся понять меня правильно…

— И понимать тебя не хочу, — снова перебил он. — Правильней поймет тебя он.

Она с опаской огляделась по сторонам. — Не ори, соседи услышат.

— Пускай слышат, — упрямо продолжал он. — Я никого не боюсь. Хочешь, закричу на весь двор, что любил тебя?

— Любил? — грустно переспросила Эсмира.

— Никому до этого не должно быть дела. Но топтать достоинство не дам!

Наконец показались грузчики, притащившие тот самый шкаф с разбитым зеркалом. Стараясь не поцарапать торцевые стороны, они осторожно втянули его в кузов, после чего с удовлетворением отрапортовали Эсмире:

— Хозяюшка, мы готовы.

— Хорошо. Идите, я сейчас.

— Кто это? Кто они? — спросил Бабирханов, глядя им вслед.

— Грузчики.

— Что они тут делают?

— Я обменяла квартиру.

— Ты?

— Я.

— И куда переезжаешь?

— А тебе не все равно? Все равно ты меня уже ненавидишь.

Бабирханов ожидал чего угодно, но только не переезда.

— Ты с ума сошла?! — все еще не веря, вскричал он. — Куда ты переезжаешь? Я же не смогу без тебя…

Вопреки своей сдержанности Эсмира горько заплакала.

— Должен, — сквозь слезы проговорила она, — дорогой ты мой. Должен, как должна и я.

— Так ты меня обманула? — глухо, чужим голосом спросил он.

— В чем, мой милый?

Бабирханов взвыл от внезапно охватившей его догадки.

— Любовник, насчет третьего ребенка?

Она тихо плакала.

— Да или нет? — грозно переспросил он.

— Какой ты глупый. Любовник… У меня только один любимый, который не мой.

— Кто? — нетерпеливо спросил Бабирханов.

— Мой милый врач. Врач, но не мой.

Послышался сигнал машины.

— Прощай, — сказала Эсмира. — И поцелуй меня. В первый и последний раз. Поцелуй.

— Во дворе, при соседях? — не соображая, спросил он.