Бахыш Бабаев - Одиночество вдвоем

— Ну, — начал он бодро, — что у нас стряслось?

Больная вытащила руку из-под одеяла и поднесла к губам. Глаза ее с ужасом следили за каждым движением доктора и медсестры. Сделав несколько попыток заговорить, она бессильно откинулась назад.

— Отнялся язык? Всего-то? — Казалось, доктор был в недоумении — стоило ли из-за такого пустяка вызывать «неотложку»? — Это такое теперь частое явление, — он повернулся к медсестре. — Церебразин. — Затем повернулся к больной. — А вот вам двигаться категорически запрещаю. Вставать тем более. Только по нужде.

Медсестра торопливо открыла чемоданчик, который держала в руках, и достала шприц.

— Смочите чистую тряпочку и на лоб, — обратился врач к Тане, что-то размашисто записывая в своем блокноте. Та с готовностью вышла.

Студент бесшумно скользнул в коридор.

Таня помогла свекрови повернуться. Врач вышел вслед за студентом.

— Курите? — предложил студент.

Тот, странно изучая Алика, отрицательно покачал головой.

— Бросил, — пояснил он. — А вы кто ей будете?

Студент опешил от неожиданности.

— Я? Вообще-то, знакомый. Сосед.

Врач посмотрел ему в глаза и снова отрицательно покачал головой.

— Что? — не понял студент.

Врач огляделся.

— Плохо, — еле слышно выдавил он.

— Что плохо? — Осоловев от выпитого и бессонной ночи, студент туго соображал.

— Кровоизлияние в мозг.

— Да вы что?

Врач безнадежно развел руками. Увы, так.

— Дочь? — спросил он.

— Сноха. — Студент был потрясен. — Сколько?

Врач понял вопрос.

— Думаю, не больше недели. Но ей пока не говорите. Пока, — подчеркнул он.

Студент согласно кивнул.

Когда они вернулись в комнату, Таня сидела у изголовья больной и делала ей примочки. Медсестра уже укладывала свой чемоданчик. Больная, прикрыв веки, мирно лежала.

— Доктор, отчего это? — спросила Таня, не отрываясь от занятия.

— Нервы, дорогая, нервы. Она часто нервничает?

— По-моему, даже слишком.

— Вот видите. Но — ничего страшного. Завтра вызовите участкового врача. Он выпишет нужные лекарства. И все образуется. Главное — покой. Вставать запрещаю. Вы поняли?

Она утвердительно кивнула.

— И будет лучше, если вы сейчас оставите ее. Пусть поспит. Это на пользу. Пошли, Андреевна. Прощайте.

Студент проводил их до лестничной клетки, вернулся.

— Маргарита Ивановна уже засыпает, — прошептала Таня предупредительно.

Они спустились вниз и вышли на улицу.

Несмотря на ранний час, на улице почти никого не было. Они посторонились, пропуская поливальную машину, которая, проезжая мимо, убавила струю. Свернув на Малую Бронную, зашагали быстрее.

Из-за поворота вынырнула милицейская «Волга» и подъехала прямо к ним. Остановилась. Водитель и милиционер, сидевший рядом, мгновенно подошли к ним.

— Кто такие? Откуда? Куда? — спросил водитель со звездочками на погонах.

Алик и Таня удивленно переглянулись.

— А вы что, из гестапо? — попытался подшутить он.

— Я сейчас покажу тебе, черномазый, гестапо, — злобно сверкнув глазами, пообещал он. — Документы.

— У меня нет никаких документов, — безнадежно проговорила она.

— Садитесь, там разберемся.

— Ну и ну, — удивился Алик, однако спорить не стал.

Через несколько минут все вчетвером входили в отделение милиции, расположенное за кафе «Лира».

— Фамилия, имя, отчество, — подозрительно оглядев их, принялся за формальности пожилой капитан.

— А в чем, собственно, дело? — спросил Алик, подойдя к столу.

— Стойте там, где вы стояли, — тоном, не терпящим возражения, предложил капитан. — Документы какие есть?

— У меня студенческий, — Алик протянул билет.

Капитан с неудовольствием разглядел его, повертел в руках. Так это же не вы.

— Как это не я? — вспыхнул от негодования Алик. — Фотография пятилетней давности.

Капитан не ответил, однако поднял трубку телефона и сделал запрос. Алик напряженно следил за выражением лица милиционера. Когда тот удовлетворенно повесил трубку, студент понял — все в порядке.

— Можно уйти? — осмелился он.

— Вы можете, а вот она — нет. — Он кивнул в сторону молчавшей до сих пор Тани.

— На хвост, что ли, кому наступила? — огрызнулась она.

— Никаких документов, подтверждающих удостоверение личности. Кто тебя знает, кто ты.

— Да Савицкая я, Таня, — нервничала женщина. — Живу здесь, рядом. — Она назвала адрес.

— Москвичка, что ли? — Капитан, казалось удивился.

— Ну конечно.

— А этот кто? — брезгливо спросил он, даже не удостоив студента взглядом.

— Почти муж, — сразу ответила Таня.

— Что вы делали у Никитских ворот в шесть часов утра? Куда шли, откуда?

— Я должна отвечать? — спросила она с вызовом.

— Обязаны.

Женщина вкратце рассказала о внезапно заболевшей свекрови, о «скорой помощи». Капитан слушал, полуразвалившись на стуле, изредка зевая и лениво делая какие-то понятные только ему пометки в своей тетради.

— Значит, заболела свекровь? — гадко улыбнулся он.

— Да.

— А чем вы объясните тот факт, что вы оба пьяны? — неожиданно спросил он. — И мы сейчас отправим вас в медвытрезвитель, после которого получите пятнадцать суток.

— Но мы же не хулиганили, — отчаялся студент.

Капитан метнул в него злобный взгляд.

— А ты молчи. Понаехали тут всякие…

Таня решительно шагнула к представителю власти.

— Ручку и бумагу, — жестко потребовала она.

Тот удивленно вскинул брови.

— Для чего?

— Хочу сделать заявление.

Капитан потупил взор, промолчал.

— Хотите попугать? — сделал он кислую мину.

Таня была невозмутима.

— До сих пор не могу понять, за что нас сюда привезли? — попытался нейтрализовать положение Алик.

— Да потому что бродяг нынче развелось во, — неожиданно вскричал капитан, указательным пальцем проведя по горлу. — А с нас спрашивают, требуют. Забирайте свой студенческий и чтоб духу вашего здесь не было. — Он швырнул билет на стол и, ни на кого не глядя, пододвинул к себе какие-то бумаги. Скорее убедил, что они, Алик и Таня, его больше не интересуют и что он уже занят чем-то более важным.

«Что ж, подумал студент, дай бог тебе немного ума».

Очутившись на улице, они молча прошли к ее дому, также молча поднялись и вошли в квартиру. Он мельком взглянул на нее. Таня выглядела утомленной, несколько рассеянной и подчеркнуто строгой. Она устало плюхнулась на диван, предварительно отодвинув от него журнальный столик с недопитой бутылкой водки, недоеденными маринованными огурцами и переполненной пепельницей. Телефонный аппарат, о который грохнулся ночью Алик, сиротливо помалкивал на полу, не предвещая теперь неожиданного путешествия. Стена, к которой был придвинут диван, была сплошь усеяна приклеенными фотографиями артистов кино. В самом центре этой картинной галереи красовалось большое, вероятно вырезанное из журнала, фото Алена Делона.