Виктория Борисова - Ключи от рая

Когда в бывшем Советском Союзе задули первые ветры перемен, мать с отчимом открыли первый в городе коммерческий магазин. Теперь уже не нужно было больше дрожать от страха перед ОБХСС и статьей за спекуляцию и нетрудовые доходы.

— Перешли мы на легальное положение! — с усмешкой говорила мать.

Семья переехала в новую просторную квартиру, появилась и полированная мебель, и ковры, и даже финская сантехника. Отчим с матерью как-то сразу стали очень важными людьми в городе — с ними все здоровались, спрашивали, как дела…

Соседские пацаны Леше завидовали, но его все эти перемены не особенно радовали. Он-то мечтал совсем о другом! Одна мысль о том, чтобы остаться в родном городе и жить, как все, постепенно погружаясь в обывательское болото, приводила его в неописуемый ужас.

Отчим и Лешу пытался приспособить к торговле.

— Нечего парню дурью маяться просто так! Делом надо заниматься, узнает тогда, как копеечка достается… — часто повторял он.

Леша отнекивался, как мог: то заболел, то в школе много задают… Стоять за прилавком, считать выручку и следить за товаром было противно и унизительно.

Леша закончил восьмой класс, когда в семье случилось прибавление — родились сестрички-близнецы. В доме сразу стало тесно и шумно. Даже почитать в тишине или уроки сделать как следует — проблема. Леша страдал, но терпел. Он старался как можно реже бывать дома и учился как одержимый.

У него появилась цель — закончить школу, уехать в Москву, поступить в университет и в родной город больше не возвращаться. Казалось, что преодолеть этот рубеж — самое важное, и если он не сможет сделать это сейчас, то в жизни все пойдет наперекосяк, неправильно.

Перед выпускными экзаменами он так волновался, что почти перестал спать — все готовился. Иногда ему казалось, что внутри у него стальная пружина, которая сжимается все сильнее и сильнее… И рано или поздно сорвется.

Так и вышло. Перед экзаменом по математике Леша почему-то очень сильно нервничал. Именно математику он не особенно любил… Умом он понимал, что тревожиться не о чем, материал он знает хорошо и задачки щелкает, как орехи, но все равно никак не мог успокоиться. Ему казалось, что он непременно провалится, его выгонят из школы с позорной справкой вместо аттестата, и что будет дальше — лучше не думать. Он даже спать лег раньше обычного, но долго ворочался в постели, хотя и знал, что завтра вставать рано и надо выспаться.

Среди ночи Леша вдруг проснулся весь мокрый от холодного липкого пота. Темный ужас накатил на него, словно волна, накрыл с головой, так что он почти не мог дышать. Его трясло так, что зуб на зуб не попадал, сердце бешено колотилось в груди, но еще хуже было осознание собственной ничтожности и бессилия. Сам себе он казался таким глупым, никчемным, что хотелось просто провалиться сквозь землю, исчезнуть, перестать быть…

Осторожно, стараясь не шуметь, Леша пробрался в ванную, чтобы умыться. Склонившись над раковиной, он долго плескал в лицо ледяной водой, потом случайно бросил взгляд в зеркало… И тут же позабыл обо всем на свете.

В зеркале он увидел чужое лицо. Не было в нем ничего страшного или отталкивающего — просто молодой парень, может, лет на пять-семь старше Леши, даже немного похож на него… Таким, наверное, мог бы быть его старший брат.

Пугало другое. В ванной горел яркий электрический свет, но лицо в зеркале выступало из кромешной темноты. Казалось, что из белой овальной рамы открывается бесконечно длинный тоннель, уходящий в бездну. Стоит сделать шаг вперед, протянуть руку — и он окажется там, откуда возврата уже не будет…

Происходящее напоминало какой-то дикий, нелепый ночной кошмар, из тех, когда хочется закричать и проснуться, чтобы потом вздохнуть с облегчением: слава богу, все хорошо, и мир остается на своем месте, но какой-то частью сознания Леша точно знал, что это не сон. Пустота непостижимым образом притягивала его, и он стоял, словно завороженный, не в силах сдвинуться с места.

Еще хуже стало, когда незнакомец заговорил. Речь его была странной, непривычной… Он говорил о том, что на самом деле мир не такой, как кажется, что вся жизнь, привычная и знакомая с детства, всего лишь иллюзия, что миров существует бесчисленное множество и все они лишь круги на воде, отражение в отражении, а настоящее только здесь, в темной пустоте, откуда пришло все сущее и куда в конце концов вернется…

Он говорил еще долго, а Леша стоял и слушал. Многое из того, что поведал ему в ту ночь зазеркальный собеседник, он потом вспомнить не мог, как ни старался. Четко врезалась в память только одна фраза: «Ты — это я».

Леша очень удивился: как такое может быть? А незнакомец вдруг высунулся из зеркала по пояс и протянул руку. «Вот сейчас схватит — и утянет за собой! — промелькнуло в голове. — Туда, в темноту, в бездну…»

Леша закричал от ужаса и, пытаясь освободиться, что есть сил ударил кулаком по зеркалу. Стекла разлетелись в разные стороны, из пораненной руки сразу потекла кровь, зато и незнакомец исчез! Леша схватил длинный, острый осколок и полоснул себя по запястью. Он так и не понял, зачем сделал это, но когда кровь хлынула на пол, испытал странное удовлетворение.

Наверное, он так бы и умер там, на полу в ванной, между унитазом и стиральной машинкой. Но проснулась мама, прибежала на шум и нашла его уже без сознания. Через несколько минут «скорая» увезла его в больницу.

Леша очнулся, привязанный к кровати. Он видел белые стены, потолок над головой и плакал от бессилия. Свет горел круглосуточно, как в тюрьме, рядом бормотали что-то неразборчиво товарищи по несчастью, и санитары обращались с ними, будто с кусками бессмысленного мяса. Там давали таблетки, от которых в голове становилось гулко и пусто, и делали уколы, а потом боль скручивала все тело. Тех, кто пытался бунтовать или качать права, били молча и деловито, словно выполняя тяжелую, но необходимую работу.

Там, в больнице, Леша узнал, что его болезнь называется «шизофрения», что означает расщепление личности. А попросту говоря, он сошел с ума… То, что случилось, было так нелепо, так чудовищно, а главное — несправедливо! Казалось, что жизнь кончена бесповоротно и теперь нельзя ничего исправить.

Домой он вернулся через месяц. Уже потом Леша узнал, как мать чуть ли не в ногах валялась у главврача, уговаривая не калечить ему жизнь… В конце концов доктор все-таки согласился, а у его супруги появилась хорошенькая шубка. Всем ведь жить хочется, и жить хорошо! И это, к счастью, очень помогает решать проблемы — если не все, то хотя бы некоторые. Вместо диагноза «шизофрения» в справке о выписке из больницы появилось «нервное истощение», но про медаль, конечно, пришлось забыть. Не было в его жизни ни выпускного вечера, ни торжественного вручения аттестатов, ни первого рассвета взрослой жизни, который все выпускники по давно сложившейся традиции встречали на мосту через Оку.