Павел Калебин - Настоящие деньги

— Ага, ага… — соглашался со стариком Валентин, словно находясь на автопилоте, при этом продолжая, не веря собственным глазам, рассматривать выписанную на свое имя справку. Но вдруг спохватился: — Обучать меня? Да чему же тут обучать? Я уже почти все освоил: и пленки проявляю, и фотки печатаю. Ну, конечно, есть еще некоторые ляпсусы. Но это временно. Вот увидите, через недельку-другую я стану этим… — как его? — виртуозом… Да, виртуозом фотографии. Чес слово, дядь Борь! Я ведь только третий день тут у вас…

— Эх, вьюноша! — покачал головой старик. — Разве ж можно с такой легкостью утверждать подобное?

— А почему нет? — пожал плечами Валька.

— Как почему? Что я тебе говорил только что? Забыл? Фотография — это наука. Магия! А чтобы стать выдающимся магом, виртуозом, как ты говоришь…

— Знаю, знаю! — перебил его Валька. — Нужно учиться, учиться и еще раз учиться. Как завещал великий Ленин.

— Не знаю, что завещал тебе Ленин, но слова правильные.

— Ага, только учиться всю жизнь все равно смысла нет. Всего не выучишь. Потому что, дядь Боря, нет предела совершенству!

Кранц усмехнулся.

— И кто это сказал?

— Не знаю, — в который раз пожал плечами Валька. — Все так говорят.

— Ложь! Доказано этим… експериментальным путем: предел совершенства существует! — заявил Борис Аркадьевич. — Только, увы, для каждого человечка предел этот находится ровно на одну ступеньку выше той, которую ему дозволено узреть. Запомни эти слова, как Отче наш! — зачем-то попросил старик Вальку.

— А чего в них такого особенного-то? — не понял тот.

— Запомни. А потом поймешь. Повтори.

— Предел совершенства для каждого человека находится на одну ступеньку выше той, которую он может увидеть, — повторил Валька.

— Ну, примерно так.

— Только все равно ничего не понятно. Раз предел всегда будет впереди тебя, значит, ты его и не переступишь. А, следовательно, его и нет.

— Мудро! — констатировал Кранц. — Но ты попробуй отгадать загадку. Ты любишь фантастику? Вот как раз на такую тему загадка. Представь себе далекое будущее, какой-нибудь гигантский космический автобус мчится между звездами со скоростью света. Вдруг один пассажир, дурачок, вскакивает со своего места и бежит что есть духу по коридору вперед, по ходу движения этого космического автобуса. Торопится он, видите ли! И вот ответь мне, вьюноша: какая будет скорость движения этого дурачка?

— Как какая? — усмехнулся Валька. — Скорость света, с которой движется этот суперавтобус, плюс собственная скорость вашего бегущего дурачка. Точнее не скажу, потому что не знаю даже примерно — сколько эта скорость света километров в час. Проходили, но забыл. Но что ваш дурачок будет двигаться быстрее — это однозначно! Проверено на практике, дядь Борь.

— Вот как? — удивился тот и, смеясь, поинтересовался: — Неужели вам, вьюноша, доводилось летать на подобных космических аппаратах? Ай да ты! А я, понимаешь, тебе тут загадки загадываю… Молодца!

Валентин тоже рассмеялся.

— Нет, дядь Борь. Не летал. А вот по эскалаторам метро бегал, да не просто бегал, а наперегонки с товарищами. Я, к примеру, бегу по двигающемуся, а товарищ мой — по соседнему, который стоит. И тут уж без вариантов — шансов догнать меня у соперника нет!

— Нашел, чего сравнивать, — серьезно, даже с неким укором в голосе вдруг сказал Кранц. — Подземные «лесенки-чудесенки», как мы их когда-то называли, с космическим кораблем! А по сему, вьюноша, ответ твой по тому космическому дурачку неверный в корне.

— Как это — неверный?

— А вот так. Физику, вьюноша, учить надо! — со вновь появившейся на губах улыбкой, назидательно произнес старик. — Ну да ладно. Задачка эта не столько математическая, сколь, так сказать, философская. У тебя еще будет время решить ее. А сейчас давай-ка лучше поговорим о деле. Скажи мне, Валентин, ты прочитал книжку по фотоделу, которую я тебе давал?

— Ну, так… Где прочитал, где перелистал.

— А вот главу по фотоцинкографии ты прочитал или перелистал?

— Да я что-то и названия-то такого не помню, — признался Валька, смущенно улыбнувшись.

— Стало быть, перелистал, — заключил Борис Аркадьевич… — А зря, вьюноша. Великие вещи можно делать с помощью фотоцинкографии! Штамповать чуть ли в неограниченном количестве любое изображение на ткань или бумагу… Каково, а?

— Чой-то я ничего не понял! — помотал головой Валька.

— А чего тут понимать? Ты разве не видишь коммерческих перспектив такого процесса?

— Не-а.

— Хм. Но что тут тебе сказать… — Кранц озадаченно почесал руками свою седую макушку. — Ты давеча портки, джинсы те, варил?

— Ну.

— Потому что так модно, да?

— Ну.

— Чтобы впарить какому-то простаку. Так?

— А что в этом такого?

— Да ничего. Просто подозреваю, что подобных простаков у нас целая армия. Как ты считаешь, Валюх, станут ли они покупать вместе с испорченными в хлорке, но из-за этого модными портками еще и какую-нибудь модную футболочку? Вот твой этот «вареный» покупатель, к примеру, купил бы?

Валька хмыкнул:

— Да где ж мне взять эту модную футболочку? Была бы, и впарил бы ему! Только вареные футболки… Что-то я не слыхал ничего о такой моде.

— Почему именно вареные? — пожал плечами Кранц. — Я вот много раз видел у некоторых молодых людей футболки с такими… э-э… мордами волосатыми… Даже не знаю. У-у! — старик смешно сморщил лицо. — А под ними слова — на англицком в основном. Насколько я понял, Валюх, это музыканты. Кумиры, так сказать, сегодняшней молодежи. То бишь ваши кумиры…

— Ну, есть такие футболки. Только их хрен достанешь, дядь Борь.

— Зачем достанешь? — улыбнулся тот. — Их можно элементарно сделать самому!

— Как это?

— Как? С помощью фотоцинкографии, разумеется, — сказал старик таким тоном, будто рассказывал собеседнику прописные истины. — Думаешь, для чего я разговор-то на эту тему завел?

— Ого! — воскликнул Валька. — А научите меня такому приемчику?

— Обязательно, — заверил его Борис Аркадьевич, после чего с некоторым пафосом изрек загадочную фразу: — И это, вьюноша, будет твой второй шаг на пути к преодолению предела совершенства!

— Второй? — удивился Валентин. — А что же тогда первый? Или я его уже сделал и даже не заметил? — с улыбкой осведомился он.

— Первый же твой шаг, вьюноша… — старик понизил голос до шепота, — ты сделаешь тогда, когда приведешь салон господина Кранца в подобающий приличному европейскому салону вид. Завтра воскресенье. Ты, знаю, не учишься. Так давай прямо поутру придем сюда и наведем порядочек. Сейчас же ты мне только подсоби вывеску на улице поменять, да и ступай себе.

— Вывеску? — с удивлением переспросил Валька.

— Ну да. Мы ж теперь кооператив, а не государственное предприятие.