Павел Калебин - Настоящие деньги

Однако Валька сумел взять себя в руки и сдержанно ответил старику:

— Заманчиво, конечно, дядь Борь…

— Так за чем дело встало?

— Честно сказать?

— Разумеется.

Валька набрал в легкие побольше воздуха и выдохнул:

— Страшно!

Кранц усмехнулся:

— А ты не бойся!

— Но…

— Что, но? Давай прямо с завтрашнего дня и начнем. Я займусь твоей справкой для военкомата, а ты пока начни изучать теорию фотодела. Я тебе сейчас одну книжечку на эту тему дам, — с этими словами Борис Аркадьевич Кранц скрылся в своей комнате.

Уже третий вечер Валька стажировался в фотоателье Кранца. Дело оказалось не таким уж и сложным: проявил, отфиксировал, промыл, высушил — один и тот же порядок работы с пленками и фотобумагой. Однако монотонная печать снимков Вальке быстро начала недоедать. Фотографии 3x4, 5x6, 9x13… На удостоверения, права, паспорта… В личное дело! Серьезные лица клиентов — мужские и женские — вскоре начали сливаться в одно. Глядя на плавающие в фиксаже фотографии, Валька морщился и презрительно комментировал про себя: «Рожи!»

Единственным утешением для него стали фотографии, которые он делал для себя. Кранц научил Вальку пользоваться фотоаппаратом, позволив ему брать старенький «Зенит» домой, и тут уж парнишка оторвался по полной! Через три дня в его фотоальбоме, до этого заклеенном фотографиями лишь на треть, не осталось ни одного пустого листа. Его украсили физиономии Валькиных родственников, а также друзей, однокурсников, ну и, конечно, однокурсниц…

В тот вечер Валька пыхтел в фотомастерской Кранца над фотографией Леночки Павловой — девчонки из параллельной группы. Ленка, несмотря на то, что была на пару сантиметров выше него, Вальке нравилась. Даже, можно сказать, он был в нее немножечко влюблен. Да и как в такую не влюбиться? Стройная блондинка с высокой грудью, длинными ногами и глубокими, задумчивыми глазами… Только вот единственный кадр, где она согласилась попозировать Вальке перед объективом его «Зенита», вышел неудачным. То ли не ту выдержку он выставил, то ли с колесом диафрагмы намудрил, но негатив получился слишком светлым, по причине чего отпечатанные с него фотографии, соответственно, выходили чересчур темными. Даже снежные Ленкины волосы на снимках, казалось, принадлежали не блондинке, а обыкновенной шатенке.

Валька не слышал, как в освещенную специальным красным фонарем «темную» зашел Борис Аркадьевич, поэтому раздавшийся за спиной голос заставил его вздрогнуть.

— Что, не получается? — спросил старик, кивая на плавающие в фиксаже фотографии девушки.

— Да не, все получается. Только как-то не очень, дядь Борь…

— А ты попробуй позатенять бумагу руками, — посоветовал тот.

— Как это — затенять руками? — не понял Валька.

— Посторонись-ка, — попросил Кранц, плечом слегка отодвинув стажера от фотоувеличителя. — Вот так, Валюх.

Он включил прибор, начав экспонирование кадра на зажатую в планшете фотобумагу, и принялся водить руками над нею, будто колдун, делающий магические пассы.

— Тут вот немножечко свет придержим, здесь вот… — бормотал старик. — Учись! Думаешь, работать фотографом — это просто фотки шлепать? Не-е, вьюноша… Это целая наука! Я бы даже сказал — волшебная наука… Ма-агия!

Далее бумага отправилась в кювет с проявителем, и вскоре на ней появилось изображение девичьего лица.

— Какая красавица! — отметил Борис Аркадьевич. — Невеста?

— Да так, знакомая одна, — уклончиво ответил Валька.

— Хм, я бы, будь в твоем возрасте, на такой знакомой непременно женился бы!

— Да я б тоже не против, дядь Борь. Только не по мне она… Слишком яркая. Да и ростом она выше.

— Что значит — яркая?

— Ну, дорогая. Как фотомодель, — пояснил Валька.

— Хочешь сказать, не для тебя? — уточнил старик.

— Ну… не знаю: для меня, не для меня. Но, в любом случае, не для бедного студента!

— Но ведь ты же скоро станешь кооператором, — напомнил Кранц Вальке. — Возможно, денежки появятся.

Валентин хмыкнул:

— В том-то и дело, дядь Борь, что возможно. Когда-а этот ваш кооператив сорганизуется!

— Не мой, а наш, — уточнил старик. — Мне ведь без тебя его не поднять. А что касаемо когда… Больно долго ждать тебе, Валюх, этого момента не придется. Можно сказать… — он перекинул пинцетом фотографию Ленки Павловой в кювет с фиксажем, — момент этот уже наступил.

— В каком смысле?

— Пойдем, — старик бросил пинцет возле кювета, — покажу тебе кое-что…

Спустя пару минут Валентин с интересом, но почти ничего не понимая, рассматривал какие-то документы, которые Борис Аркадьевич с торжественным выражением лица вручил ему.

— «Фотографический салон Кранца», — прочитал Валька на одном из документов, после чего вопросительно поднял глаза на старика.

Тот улыбнулся.

— Ну как? Звучит? «Фотографический салон Кранца»! Не ощущаете ли вы, вьюноша, легкий нэпманский аромат, что исходит от этого необыкновенного сочетания слов?..

— Какой-какой аромат? — непонимающее переспросил Валька и, вновь взглянув на бумагу в своих руках, зачем-то поднес ее ближе к носу, будто, действительно, надеясь уловить некий диковинный запах, исходящий от нее.

— Нэпманский, — пояснил Кранц. — Новая экономическая политика. НЭП. Это же целая эпоха вольного предпринимательства! Неужели не слышал?

— Да так, чего-то вроде слыхал… — пожал плечами Валька.

— «Фотографический салон Кранца», — с нескрываемым удовольствием повторил Борис Аркадьевич. — Прямо не верится, что удалось дожить до этих времен…

— Значит, теперь на всей этой фотографической лабуде, — Валька кивнул в сторону «темной», — мы с вами сможем начать стричь «капусту»?

— Ну, — пожал плечами Кранц, — если освоим некоторые нетрадиционные для заурядненького советского фотоателье приемчики, то, наверное, и начнем что-то зарабатывать.

— Это какие-такие приемчики, дядь Борь? Порнуху печатать?

— Ну-у, вьюноша, — улыбнулся Борис Аркадьевич, — для этого не обязательно было городить кооператив.

— Ну, да, — согласился Валька, — столько бумаг всяких собрать… — махнул он пачкой уставных документов «Салона». — Дядь Борь, неужели вы это все сами собрали?

— Это еще не все, Валентин, — загадочно ответил старик. — Погляди, там у тебя, в этой стопочке, должен быть еще один такой неприметный желтый листик.

Валька без труда отыскал его.

— Этот? — он тут же прочитал вслух то, что было написано на нем: — «Центральная городская больница. Справка. Дана Невежину Валентину Ивановичу»… — Ого! — воскликнул Валька, прочитав собственное имя.

— Вот тебе и «ого»! — усмехнулся Кранц. — Завтра же с этой бумагой дуй в военкомат, тебе по ней на год должны дать отсрочку от армии. Иначе, если ты загремишь служить, просто будет бессмысленно обучать тебя чему-либо.