Олдос Хаксли - Эти опавшие листья

– Оставьте свои измышления, – сказал мистер Кардан. – Вы забываете, что они называли своего Бахуса Фуфлунсом. Так отдайте им должное, если они того заслуживают.

– Язык римлян тоже был прекрасен, – возразил Челайфер, – что, однако, не помешало им выложить из осколков мрамора на бетонной основе огромную копию спортивной фотографии из «Дейли скетч».

Они снова поднялись наверх. Ступени были высокими, а ножки мисс Элвер короткими, и пришлось помогать ей одолеть подъем. Ее смех и пронзительные вопли резонировали от стен усыпальницы. Вскоре все оказались на поверхности.

На вершине одного кургана в двух сотнях ярдов от них возвышалась фигура мужчины, резко очерченная на фоне неба. Он прикрывал глаза ладонью от солнца и, казалось, что-то искал. Ирэн внезапно густо покраснела.

– О, неужели это лорд Ховенден? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал небрежно.

Мужчина повернулся к ним лицом. И ладонь взлетела ото лба вверх в приветственном жесте.

– Пливет! – Радостный возглас огласил некрополь. Мужчина сбежал по склону кургана и двинулся им навстречу. Это действительно был лорд Ховенден.

– Я искал вас повсюду, – запыхавшись от бега, объяснил он, сердечно пожал руки присутствовавшим, кроме Ирэн, с которой лишь дипломатично поздоровался. – Мне в голоде сказали, что несколько иностланцев соблались посетить кладбище или что-то подобное. Я пошел сюда и клутился, пока не увидел сталого Элнеста с его машиной на обочине дологи. Залезали под землю, как я понял? – Он заглянул во мрак открытой двери склепа. – Неудивительно, что я не мог…

– Но почему вы не в Риме с мистером Фэлксом? – поинтересовалась миссис Олдуинкл.

Мальчишеское, покрытое веснушками лицо лорда Ховендена зарделось.

– Дело в том, – сказал он, глядя в землю, – что я неважно себя почувствовал, и доктол настоял, что мне необходимо уехать из Лима. Свежий воздух и все такое. Я оставил мистелу Фэлксу записку… И вот я здесь.

Он поднял на них радостный взгляд.

– Но в Монтефиасконе, – мистер Кардан заканчивал рассказ о немецком епископе, который дал вину из Монтефиасконе его примечательное название, – слуга епископа Дефука обнаруживал хорошее вино в каждой лавчонке, в каждой таверне, и когда его хозяин прибыл, он заметил условный знак, написанный мелом сразу на сотнях дверей. Est [32] Имеется ( лат .). , Est, Est – город был буквально испещрен этим словом. И вино так понравилось епископу, что он решил обосноваться в Монтефиасконе на всю жизнь. Однако пил так много, что уже вскоре выяснилось: он приехал туда, чтобы умереть. Его похоронили в маленькой местной церкви. На надгробии слуга выгравировал портрет епископа с такой короткой эпитафией: « Est Est Jo Defuk. Propter numium hic est. Dominus meus mortuus est ». И с тех пор вино всегда называли «Еst Est Est». Мы закажем бутылку такого сухого вина для тех, кто пьет всерьез. А для дам под десерт хорошо пойдет бутылочка сладкого москато . Так, теперь посмотрим, чем здесь кормят.

Он раскрыл меню и, по-стариковски держа его на расстоянии вытянутой руки от себя, начал медленно читать названия блюд, сопровождая их комментариями. Ужин для них всегда заказывал мистер Кардан (хотя оплачивали его обычно либо лорд Ховенден, либо миссис Олдуинкл), поскольку все признавали его экспертом в том, что касалось пищи и напитков – профессиональным едоком и почти ученым в области спиртного.

Заметив мистера Кардана за этим занятием, к ним приблизился хозяин, потирая руки и радушно улыбаясь – еще бы, он сразу увидел прибывший «роллс-ройс» с иностранными гостями, – готовый принять заказ и что-нибудь посоветовать.

– Рыба, – доверительно сообщил он мистеру Кардану, – у нас сегодня совершенно особенная. – Хозяин приложил кончики пальцев к губам и поцеловал их. – Она из озера Больсена к югу отсюда.

Жестом он указал через окно в темноту вечера. Где-то там во мраке простиралось названное им озеро.

– Нет-нет! – решительно возразил мистер Кардан и покачал головой. – И не говорите мне о рыбе. Опасно заказывать рыбные блюда в таких маленьких городках, – пояснил он своим спутникам. – Особенно в столь жаркую погоду. И потом представьте рыбу из озера Больсена, в котором постоянно случаются чудеса, где священные облатки начинают кровоточить в руках праведников как доказательство их причастности к таинствам. Нет, – повторил мистер Кардан, – рыба из Больсена для меня заведомо дурно пахнет. Давайте начнем с яиц, жареного телячьего филе и каплуна.

– Я хочу рыбу! – объявила мисс Элвер. Серьезность ее голоса прозвучала резким контрастом легкому тону болтовни мистера Кардана.

– На вашем месте я бы не стал есть ее, – сказал он.

– Но я люблю рыбу.

– Она может оказаться вредна для вас. Никто не даст гарантий.

– Но я хочу ее, – настаивала мисс Элвер. – Обожаю рыбу.

Ее пухлая верхняя губа начала подрагивать, в глазах блеснули слезы.

– Ну хорошо, вы получите свою рыбу, – успокоил мистер Кардан. – Разумеется, если она вам так нравится. Я всего лишь опасался, что она может оказаться несвежей.

Мисс Элвер сразу повеселела, высморкалась и заулыбалась.

– Спасибо вам, Томми, – сказала она и покраснела, произнеся его имя.

После ужина они отправились на площадь, чтобы выпить кофе с ликером. Площадь полнилась народом и была ярко освещена. В центре разместился оркестр местного филармонического общества, дававший традиционный воскресный концерт. На небольшом возвышении располагалась массивная церковь, созданная по проекту архитектора Санмикели. Свет, бивший вверх, подсвечивал ее покрытые пилястрами стены, но купол лишь чернел округлым пятном на фоне неба.

– Как мне представляется, – проговорил мистер Кардан, – выбирать приходится между кафе «Модерато» и баром «Идеал». Лично я всегда бы предпочел идеал реальности, если бы не неприятный факт, что в баре нам придется стоять. А в кафе, пусть его название звучит столь материалистически приземленно, можно сесть за столик. Так что, боюсь, «Модерато» нам не избежать. – И он первым направился в сторону кафе.

– Кстати, о барах, – промолвил мистер Челайфер, когда они заняли места в передней части заведения. – Вам когда-нибудь приходило в голову подсчитать, сколько английских слов вошло почти во все иностранные языки? Это занимательный набор, он может объяснить характер и значение англосаксонской цивилизации. Три слова из великого языка Шекспира окончательно вошли в международный обиход. Это «бар», «спорт» и «WC». Они теперь с таким же успехом могут считаться частью финского языка, как и английского. И каждое из этих слов обзавелось, фигурально выражаясь, семейкой из родственных идиом. Вокруг «бара» сгруппировались «эль», «коктейль», «виски» и тому подобные. «Спорт» может похвастаться самой большой семьей родственников, вошедших в интернациональный обиход. Здесь и «матч», и «тайм», и «гол», и множество других терминов. Что касается идеи гидравлического спуска воды, то тут почти ничего не приходит в голову, разве что «толчок». В современной Англии это слово приобрело разговорный оттенок, но, например, в Югославии оно считается официальным. А отсюда можно перейти к странной лингвистической группе, которая в самой Англии никогда не имела широкого хождения. Взять «смоукинг-рум» в значении «комната для курения», «дансинг», «чаепитие в пять часов» – эти выражения характерны для континентальной Европы. А есть еще «хай-лайф» [33] От high life ( англ .) – шикарная жизнь. , столь популярное выражение в Афинах. Оно использовалось у нас в уже далекую Викторианскую эпоху. И с тех пор исчезло из национального употребления.