Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

— Это не работы, а работа. Одна. Триптих — и каждая часть полна смыслом только в соотнесении с другими.

Почему она не задает вопросов о центральной теме триптиха или о значении жвачки?

— Ну, значит, твоя работа замечательная. И что ты планируешь с ней делать?

— Хочу выставить и продать, — лгу я.

— Вот как? Продать?

— Хотя мне будет жалко расстаться с ней.

— О да, столько труда вложено… Как долго ты работал над триптихом?

— Некоторое время.

Джил со значением обегает глазами студию. Угадав ее немой вопрос, я отвечаю:

— Нет, я работал только над этим, ни на что не отвлекаясь.

— Ясно. И всё равно молодец. Столько труда… Наверное, и по ночам?..

— Конечно, и по ночам.

— И, разумеется, забывал про еду?

Ну вот, попался. Ее вечные ловушки.

— Нет, про еду не забывал, — говорю я, чтобы капкан не защелкнулся.

— Это правильно. А витамины принимал?

— Стопроцентно.

— Молодец! Душка!

Тут ее сотовый опять подает голос из глубин сумочки.

— Черт, — говорит Джил, — придется ответить. Давай-ка я пойду в кухню и за разговором сделаю нам по чашке крепкого чая.

Я вяло машу рукой: как тебе угодно. Джил торопливо, с извиняющимся смешком, шарит рукой в сумочке.

— О Господи, — говорит она. — Сколько тут всякого мусора… Она выуживает из сумочки духи, швыряет их обратно, наконец вытаскивает сотовый и, на ходу прикладывая его к уху, семенит на кухню, плотно закрывая за собой дверь.

Просыпаюсь, сажусь на кровати и, приставив ладонь козырьком ко лбу, смотрю на столб солнечного света между занавесками. Чувствую себя отлично. Но жестоко-обманчивая секундочка тут же заканчивается возвращением к реальности.

«Тебя отмолотили подростки, — злорадно подсказывает голос раскаяния. — Ну-ка проверь свою рожу!»

Проверяю.

Странное ощущение, что во сне мне переменили лицо на чужое.

Потом вспоминается падение, метроном кроссовочных ударов…

Кажется, не я на платформе лежал под градом ударов, а кто-то посторонний, за кем я равнодушно наблюдал со стороны.

Гриэл Шарки в роли барабана. Дамы и господа, добро пожаловать на представление: ходячий барабан и юные игруны на нем исполняют…

«Венеру в мехах» группы «Велвет Андеграунд», — со смешком подсказывает мое раскаяние. — Эта шпана наверняка обожает данс-мюзик!»

Я падаю обратно на кровать. Память и боль разом возвращаются, и я волком вою от злости. Я крепко-крепко сжимаю веки — лучший метод избежать слез.

Увы, сегодня не срабатывает. Живительная влага течет по иссохшим просторам моей физиономии.

В конце концов я все-таки встаю и бреду к зеркалу. Настроение — убил бы эту сволочь, если б смог до нее добраться. Но сволочь сидит глубоко во мне, и до нее не добраться.

Как боксер наутро после поражения, не сразу смотрю на себя в зеркале. Сперва внутренне собираюсь.

О Боже! Еще хуже, чем я думал.

Синяки, разорванная кожа над правой бровью, оттуда торчит что-то вроде засохшего кетчупа. Сам глаз красный, наполовину заплыл. Губы разбиты, а рот как у ребенка, пирующего в шоколадной лавке.

Проверяю ребра. Болят все, отзываясь посасыванием в мошонке. Руки от плеча до кисти в широких кровоподтеках. По крайней мере нос не сломан и ни одного зуба не выбили, и на том спасибо! — утешаю я себя. Чтобы унять дрожь в пальцах, мне нужно срочно хлебнуть. К счастью, в холодильнике нахожу недобитую бутылку водки — осталось два-три хороших глотка.

Алкоголь действует благотворно. Я поднимаю бутылку над собой и задираю голову, чтобы последние живительные капли стекли в горло. Затем ставлю бутылку на каминную плиту и включаю свой «Мак». Он приветствует меня бодрой стартовой мелодией. Родной звук немного успокаивает.

Смотрю на часы, потом проверяю мобильник. Ага, я зевнул один звонок, и этот звонок от…

Понятно от кого. Однако на этот раз никакого сообщения. Как молчаливый стук Костлявой в дверь. «Мак» продолжает загружаться — кряхтя, как всходящий на горку старичок с больными суставами. Но старичок должен срочно проверить электронную почту — и будем надеяться… А, черт, ничего, кроме обычного спама — рекламная дрянь типа «Подтяжка лица школьницам» или «Удлиняем член вдвое за три короткие недели». В отчаянии я набираю номер Дженни. Бреду к камину, хватаю бутылку — зная, что в ней уже ни капли. Хотя бы понюхать.

Вижу себя в зеркале: рожа в синяках, в одной руке пустая бутылка, в другой — сотовый телефон. Ощущаю себя очень чандлерово. Чтобы не сказать хемингуёво. Крутой в зеркале ухмыляется нашоколаденным ртом. Твое здоровье, приятель!.. Залпом вынюхиваю бутылку до дна.

В трубке длинные гудки. И тут непруха.

Возвращаюсь к «Маку», вхожу в Интернет. Вижу в «Избранном» иконку «Меховой шубки» и кликаю. Сотовый по-прежнему у уха. Длинные гудки. Потом щелчок автоответчика.

— Привет, это Дженни. К сожалению, сейчас я не могу вам ответить. Оставьте сообщение — перезвоню при первой же возможности.

Щелкаю «мышью» по иконке «Веб-камера». Водка — докторша хорошая, даже в малой дозе. Меня, опять окрыленного, подмывает наговорить сальностей на автоответчик Дженни. Вовремя себя одергиваю. Я уже достаточно напортачил. Дженни как дура ждала меня в ресторане — я не явился и не позвонил. Мог бы набрать ее номер позже и извиниться. Не удосужился. И теперь она настроена против меня соответствующе. Стало быть, опять повезем любимую бабушку в больницу. Что с ней на этот раз? Новый сердечный приступ. Мало-мало не умерла. Слава Богу, уже оклемалась, и врачи надеются на лучшее. Однако вчера я только ею и занимался. И в больницу отвез, и у кровати сидел… Мог бы оттуда позвонить, но вы же знаете — в больницах не любят, когда пользуешься сотовым. Словом, был страшный замот, просто сумасшествие… Надеюсь, вы меня простите? Готов любым образом загладить свою вину!

Нет, с автоответчиком не тот эффект. Нужно поговорить напрямую, умаслить Дженнино эго порцией гриэловского масла. Поэтому я пробую дозвониться до ее офиса. Но и там автоответчик. То ли она опаздывает на работу, то ли отлучилась в туалет. Упрямо набираю еще раз. Зажигаю «Мальборо» и сую сигарету в угол своего покореженного рта — а-ля Хамфри Богарт.

На экране загрузилась картинка клубной раздевалки. Пять или шесть девушек. Доминирует большегрудая Фортуна. В трусах и лифчике, вынула из шкафа альбомчик и несет что-то ядовитое, тыча пальцем в фотографии. Остальные смеются. Хайди в комнате нет. Я не выхожу из сайта — в надежде, что она появится.

— Да, слушаю, — раздается в трубке, про которую я уже забыл.

— Алло, Дженни?

— Она самая. Итак, блудный сын объявился!