Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

Вбежала только что отработавшая у шеста танцовщица и запыхавшимся голосом известила всех:

— Сегодня в зале такой красавчик — я не разобрала, то ли знаменитость, то ли просто дикая обаяшка!.. Привет, Хайди!

— Привет! — сказала я и покосилась в опасную для меня сторону, где за гримерным столиком восседала Фортуна. Разумеется, с голой исполинской грудью. Чтобы мы не забывали, кто тут самый женственный.

— С красавчиком уже работают? — деловито осведомилась Фортуна.

— Ага. Чайна.

— А, эта шалава… Посмела меня обозвать колодой на сцене!

Фортуна как раз красила губы. Если не ошибаюсь, она пользуется помадой «Риммель». Или другой дешевкой. Отложив помаду, она взялась за карандаш для губ — вся сосредоточена на себя в зеркале. Громкая музыка и гам в комнате ей были нипочем — она знала, что ей достаточно в любой момент повысить голос — и все затихнут. Уж такая властная у нее аура. Харизма сисек, которые впору на тачке возить.

Не оборачиваясь в мою сторону, Фортуна вдруг обронила:

— Да, кстати, Хайди…

Разговоры в комнате автоматически закончились. Все внимали гласу силиконовых монстров.

— Да? — отозвалась я. В ее сторону я тоже не обернулась. Сидела и думала: жалкая корова, даже имя ты себе украла с сигаретной пачки. Но почему же я так внутренне робею перед тобой — как в свое время перед школьными хулиганками?

— Ты, Хайди, ни за что не угадаешь…

— Что?

— Меня взяли на работу в модельное агентство.

Ее голос был полон торжествующего ехидства.

По комнате прокатился одобрительный смешок. Чувствуя на себе все глаза, я машинально протянула руку к своему шкафчику. Так и есть: мой портфолио лежал на полке открытым. Я точно помнила, что оставила его закрытым. И на другой полке, выше. Шпионки чертовы! Альбом был открыт на моей фотографии в бикини. Вот и объяснение, почему Сэнди язвила насчет «искателей талантов».

Я закрыла альбом и переложила его на верхнюю полку. По комнате шелестнул новый смешок — едкий-преедкий. Да, подруг у меня тут хоть отбавляй — и каждая готова впиться в горло!

— Неужели! — наконец отозвалась я на слова Фортуны.

— Ага. В агентство Сони Джуэл.

В раздевалке повисла тишина. Только хип-хоп наяривал, но мы к нему так привыкли, что одна музыка означала для нас мертвую тишину.

Все жадно ждали моей реакции.

— Чудесно, поздравляю, — отчеканила я.

— Чудесно, спору нет. — Фортуна отложила карандаш для губ и взяла другую помаду. — Что самое трогательное — Питер замолвил за меня словечко!

— Ясно.

— Они ведь с Соней старые друзья. Очень, очень старые друзья. Он ей оказал не одну услугу в прошлом. Она ему многим обязана. А впрочем, ты, наверное, и сама в курсе.

Косясь на меня, она язвительно улыбалась. Но я уже не слушала. Позабыв о силиконовых прелестях Фортуны и враждебном интересе прочих дурочек, я вся сосредоточилась на только что услышанной фразе: «Она ему многим обязана». Фортуна и не подозревала, что́ именно в ее ехидной речи задело меня пуще остального. А эта фразочка меня буквально убила — и снова во мне заворочались маниакальные мысли о каком-то коварном заговоре.

К счастью, Фортуна выговорилась, излила всю свою желчь — и концерт был закончен. Меня оставили в покое. Девушки напоследок только недоуменно переглянулись: что это с Хайди? По-прежнему нездорова? Обычно так ловко огрызается, а нынче сидит овечкой…

У нашей паршивой работы есть одна очень положительная сторона. Она требует полной сосредоточенности. Забываешь про всю дрянь — про гада в желтой перчатке, который ходит за мной тенью; про то, что кто-то вздумал манипулировать моей жизнью… Для каждого посетителя ты должна на несколько минут стать центром его бытия — а конкурировать приходится с миллионом отвлечений: голые девушки танцуют на сцене, полуголые официантки снуют между столиками — и все хорошенькие, а некоторые могут даже больше соответствовать тому типу красоты, который нравится данному мужчине. Тут рассеянность влечет за собой прямые финансовые потери.

— Не угостите меня стаканчиком? — сказала я молодому мужчине, который томился за столиком в одиночестве. Каждый из трех его приятелей уже сидел при девушке, и они были заняты веселой игривой болтовней.

— Разумеется! — сказал он и вскочил, чтобы бежать к бару, где выпивка много дешевле. Но я придержала его и подозвала официантку.

— Как тебя зовут? — спросила я, одаряя его взглядом . Взгляд хорошо отрепетирован — от лица на костюм и обратно, а заканчивается он легким вскидом бровей и застенчиво-удовлетворенной полуулыбкой с долей горделивого восторга. По этому взгляду посетитель должен угадать мою радость: ура! мне достался лучший мужчина в клубе!

Он тут же заглотил наживку, и начался обычный треп. Биржевой маклер. Обручен. Да, конечно, его невеста в курсе, что он сейчас в стрип-клубе. Что ж, давай поговорим о твоей невесте. Хотела бы я знать, расскажешь ли ты ей обо мне, когда вернешься домой — пьяный и усталый. Или разговор состоится наутро, когда твоя невеста-сожительница станет выуживать из тебя правду наводящими вопросами. Но всё это я, естественно, вслух не произнесла.

Вслух я задавала очень вежливые вопросы, которые должны были свидетельствовать о моем неподдельном интересе к молодому человеку — даже с едва уловимым элементом досады, что он уже обручен и для меня недоступен.

Наутро он будет лгать своей невесте, будет всё преуменьшать и сводить к шутке. Он предаст меня. Однако сейчас, в клубе, он смотрел на меня с таким вожделением и интересом, что было яснее ясного: это специфическое соревнование я выиграла с огромным отрывом. Сейчас он целиком и полностью мой. Я видела это в его глазах. Коснись я нежно его коленки и предложи внезапно: брось невесту и беги со мной! — он бы задумался на пару секунд дольше, чем ему хотелось бы. И долго бы потом стыдился своей запинки.

Короче, добрых пять минут я услаждала его беседой, затем с невинным видом спросила, не желает ли он, чтобы я для него станцевала… для него одного. Конечно, он желал. И когда я встала, он бросил невольный торжествующий взгляд на своих приятелей: мол, глядите, чего я удостоился!

Удостоился, дружок, удостоился…

Раскрутив его на танец в отдельной кабинке, я внутренне расслабилась. Теперь я полностью контролировала ситуацию. Разумеется, настоящая Хайди отдыхала в стороне с булочкой и кофе; работала Хайди-стриптизерка — решительная, собранная, профессиональная, что-то вроде капитана баскетбольной команды, отдающего приказы своим ребятам.

По пути к кабинкам, которые находятся в глубине зала, я заметила журналиста. Он сидел у стойки бара, спиной к сцене. Несмотря на полумрак, я угадывала, что он пристально следит за мной. Хайди снова обеспокоенно подумала, почему отменилось запланированное интервью. Так же странно отменилось, как и съемки для журнала, где работу получила другая девушка. А стриптизерка тем временем прикидывала, удастся ли раскрутить молодого человека и на второй танец.