Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

Он не догадывается, что я проснулась. Скорее всего не догадывается. Из-под чуть приоткрытых век я наблюдаю, как он берет из гостиничного мини-бара крохотную бутылочку то ли водки, то ли джина, выпивает ее и идет в ванную. Оттуда доносится звук текущей воды. Он появляется из ванной комнаты с полной бутылочкой, наворачивает на нее колпачок и ставит на место, в мини-бар. Потом воровато смотрит на меня; я едва успеваю вовремя закрыть глаза. Знать бы, который нынче час, думаю я, старательно изображая из себя спящую. Однако для того, чтобы увидеть циферблат часов на стене, мне надо привстать. А я хочу — пусть думает, что я еще сплю.

Я крепче сжимаю веки и ворочаюсь — как бы во сне. Устроившись поудобнее, пытаюсь расслабиться и ни о чем не думать. Однако перед глазами стоит Пэрис и вся эта кровища, и опять вспоминается Фортуна в раздевалке.

Вчера после отъезда полицейских я вдруг стала чужой в собственном доме. Моя квартирка из лучшей подружки превратилась во врага. Все прежде уютно-домашние звуки типа журчания воды в нагревателе, капающей из крана воды или соседских шагов на лестнице теперь пугали: каждый звук мог быть связан с негодяем с желтой перчаткой.

Он не просто побывал в моей квартире — он оставил мне, так сказать, внятное послание — проездной со жвачкой. Очевидно, этот тип нашел мой потерянный проездной, поднял его и… что он сделал потом? Пошел за мной? А затем проник в мою квартиру и вложил проездной в мою сумочку?

Этот его поступок сводил на нет все успокоительные слова полицейских. И выглядывая из окна снова и снова, я не видела ни единой патрульной машины — даром что мне было обещана активная охота за преступником. Но чего я, собственно, ожидала? Перекрытых патрулями улиц и автоматчиков за каждым кустом?.. Солнце тоже не обращало внимание на мое раздерганное состояние — жарило себе с неба. А футболисты все так же беззаботно гоняли мяч на пустыре.

Словом, я быстренько оделась, сгребла всё нужное для ночевки вне дома в спортивную сумку, заперла за собой дверь и застучала каблучками в сторону подземки. Всю дорогу меня трясло от страха — пока шла к подземке, пока ехала, пока поднималась к «Меховой шубке». Только в клубе я ощутила себя в безопасности.

Там я сразу двинула в кабинет Терри. Постучала и вошла. За его столом сидела Сэнди, наша клубная «мамочка», которая на самом деле хуже мачехи.

— А где Терри? — спросила я.

— Он сегодня придет с опозданием, — сказала Сэнди и толкнула в мою сторону денежный ящик. — Хочешь заплатить, да?

Она смотрела на меня с нескрываемым презрением. Хотя про нее говорили, что миллион лет назад она и сама была стриптизеркой. Глядя на нее, я четче понимала, почему мне так остро хочется навсегда вырваться из мирка «Меховой шубки». В другой день я бы подумала, что ее презрение относится ко всем танцовщицам и она воротит от нас нос, как домохозяйка от плохо попахивающего помойного ведра, которое уже ничем не отмоешь. Но вчера, в кабинете Терри, мне казалось, что меня она презирает особенно сильно. Выделяет из всех девушек — и ненавидит!

— Да, я хочу заплатить. И с Терри побеседовать.

— Можешь побеседовать со мной. Я ведь ваша «мамочка».

Поскольку выбор у меня был небогатый, я решила проверить, что за сердце у этой завистливой мегеры — есть ли в нем хоть крупица золота.

— Мне кажется, кто-то меня преследует, — сказала я. — Возможно, кто-то из клубных посетителей. Был у меня в квартире. Пришлось вызывать полицию.

Сэнди немного оживляется. Самую малость.

— Да ну? Досталось тебе, бедняжке. И что конкретно произошло, голубка?

— Наверное, мне лучше поговорить с Терри, — сказала я. Уж слишком велик был разрыв между ее словами и равнодушной интонацией.

— Что конкретно произошло, голубка? — повторила Сэнди. В ее голосе почти что звучала угроза.

Я, дурочка, не смогла удержаться и все ей тут же выложила.

Сэнди молча выслушала сбивчивый поток моих слов, потом процедила:

— Д-да, жвачка! Какой ужас! Жевательная резинка. И диктофон . Понятно, что ты перепугана до смерти. Этим клубным глазелам всё мало — подавай им еще приключений!

Этот монолог завершился доверительным хихиканьем. То ли от возраста, то ли от вечной презрительной мины губы у Сэнди в вертикальных морщинах.

Я, кипя от злости, уставилась на нее.

— Так могу я поговорить с Терри или нет?!

— Пожалуйста — когда у него будет свободное время. Хотя вряд ли нам удастся тебе помочь. За то, что происходит вне клуба, мы не отвечаем. И ты сама знаешь — давать свой адрес или телефон посетителям строго запрещено.

— Я никому ничего не давала!

Сэнди остановила меня царственным жестом.

— И тебе отлично известно, Хайди , что мы не одобряем, когда девушки выступают под своим настоящим именем. Это, разумеется, упрощает дело искателям талантов, внимание которых ты надеешься привлечь…

— Я не…

Снова последовал царственный жест «заткнись-ка, милочка!».

— С другой стороны, это упрощает дело и тем «искателям талантов», внимание которых ты не хотела бы привлечь…

Всем я не угодила, что внимание к себе привлекаю!

Довольная своим остроумием, Сэнди снова захихикала.

Счастливая самодовольная корова! Яснее ясного, что она упивается моими неприятностями — мол, поделом, голубка! Любо за денежки раздеваться — на, кушай и несимпатичные стороны бизнеса!

— Кого вы называете «искателями талантов»?

— Ну, Хайди, не прикидывайся дурочкой. Ведь именно из-за этого ты не взяла псевдоним. Хочешь, чтобы тебя нашли . Воображаешь, что слишком хороша для нашего клуба!

«А эта откуда знает про Соню? — подумалось мне. — Сама угадала, или кто подсказал?»

— Вот что, Хайди, — сказала Сэнди после многозначительной паузы, — я поговорю о твоих затруднениях с Терри. А пока что можешь переночевать у любой из танцовщиц — ведь у тебя здесь столько подруг . Только спроси в раздевалке — и выстроится очередь желающих тебя приютить.

Рот Сэнди собрался в куриную гузку.

Убила бы глумливую суку!..

Вместо этого я швыряю деньги на стол мимо денежного ящика (Сэнди игнорирует мою выходку), испепеляю «мамочку» ненавидящим взглядом (Сэнди и на это плевать) и ухожу.

В раздевалке я первым делом заметила комбинацию, наброшенную на глаз веб-камеры. Ага, девушки таки нашли решение проблемы, хотя бы и временное.

Для человека непривычного наша раздевалка — сущий ад. Вещи разбросаны, девушки полураздеты или в чем мать родила, из динамиков наяривает хип-хоп, не продохнуть от сигаретного дыма, стоит вечный дух потных тел, косметики, лака для волос. Но для меня в тот момент это была успокаивающая, привычная атмосфера. Рядом со мной две девушки громко и оживленно обсуждали, что делать с ниточками тампона — одна предпочитала их обрезать, другая — просто заталкивать внутрь.