Кэтрин Хайд - Когда ты был старше

Веселый, от всей души смех Бена. Я понял, что лучше не пытаться завладеть его вниманием.

Я отнес фотографию обратно в гостиную, поставил на полку. Я смотрел на маму и словно понимал, что бы она сказала мне, если бы была здесь: «Видишь? Ты же соображаешь».

— Нечестно, — произнес я вслух. — Нечестно, что мне приходится соображать. Тем более все самому.

«Расскажи мне все об этом», — попросила она.

Во всяком случае, так прозвучало в моей голове.

На следующее утро я проснулся рано. Четверть седьмого. Пробовать уснуть опять было без толку. Бен все равно разбудил бы меня через несколько минут.

Я лежал в свете ночника, стараясь решить, нужно ли мне ехать сегодня в пекарню. Говорить честно, я был слегка напуган напором Назира. Не то чтобы очень сильно. Но в моем изможденном состоянии… Я закрыл глаза и мысленно ощупал дыру внутри себя. Сказывалась нехватка ресурсов, недостаток сопротивления. По причинам, в которых я и сам не мог разобраться, мне не хотелось ехать к Назиру. По крайней мере не в то самое утро.

Открыв глаза, я увидел стоявшего у кровати Бена.

— Я встану через минуту, дружище, — сказал я.

— Я не хочу ехать на работу сегодня. Неважно себя чувствую.

— Голова? — спросил я, не на шутку встревожившись. Быстро сел.

«У него сотрясение, конечно же, сотрясение, — подумал я, — надо было везти его в травмпункт, нравилось ему это или нет, а вот теперь аукнулось, и хоть локти кусай… я ужасный, ужасный брат».

— Нет. Не голова.

— Что же тогда?

— У-у. Уф. У меня… живот.

— Что с ним?

— Он… болит.

— Тебя тошнит? Не кажется, что вот-вот вырвет?

— Нет. Он просто болит. Так, чуточку. Не настолько, чтобы идти к врачу.

— Если всего лишь чуточку, может, тебе все же стоит поехать на работу?

— Нет. Слишком болит, чтобы работать. Но не настолько, чтобы к врачу.

— Ты уверен, что это не голова? Я все еще боюсь сотрясения мозга.

Только я не боялся. Уже не боялся. Просто исследовал границы его все более необоснованных жалоб.

— По-моему, и голова тоже. Болит. Немного. Но не так, будто у меня сотрясение. Как-то по-другому.

— Как-то по-другому. Интересно. Так что, по-твоему, нам делать?

— Ты должен сказать мистеру Маккаскиллу, что я не приеду.

— Я должен? Почему не ты? Это твоя работа.

— Я не знаю номер его телефона.

— Как так можно: ты там работаешь и у тебя нет номера телефона?

— Потому что он был записан у мамы.

Я вздохнул.

— Понял. Ладно. Ты отправляешься обратно спать. Я посмотрю, сумею ли разобраться с этим.

Я встал, оделся, потом взглянул на телефонные номера на стенке холодильника. Удалось отыскать только мой. И ничей больше. Я порылся в до смешного тонюсеньком телефонном справочнике (на всю страну) в ящике под телефоном на кухне. Выискал Герсонов рынок.

Позвонил, но попал только на автоответчик, сообщавший часы работы.

Бена я нашел в спальне, он лежал на боку под одеялом, свернувшись в клубок.

— Ничего, если ты побудешь немного один?

— Ага.

— Уверен?

— Ага.

— Хорошо. Я ведь не нашел нужного телефона. Вот и придется съездить на рынок и сказать лично.

— Хорошо. Скажи, что я болен по-настоящему.

— Болен по-настоящему? — спросил я, заметив, что за последние две минуты он стал еще бледнее.

— Нет. Не по-настоящему болен. Не совсем, чтобы доктора звать. Просто слишком, чтобы быть на работе.

Я притормозил, проезжая мимо пекарни, и напрягся. Ощутил некое сопротивление, как будто броня защищала уязвимое место внутри меня. То место, что просило не наведываться к Назиру. Место, которому было больше невмоготу справляться самому.

Но, по-видимому, ночь прошла хорошо, к счастью Эль-Саидов.

Я встал на рыночной стоянке и прошел сквозь предрассветный сумрак к двери, где сразу же был замечен той самой бойкой женщиной. Конечно же, она отперла дверь и приоткрыла ее.

— Брат Бена, — произнесла она.

— Кажется, меня совсем не так зовут, а?

— Простите. Расти.

— Вообще-то сейчас меня называют Расселом.

— Еще раз простите.

— Не стоит извиняться. Мистер Маккаскилл где-то здесь?

— Наверняка. Я разыщу его. С Беном все нормально?

— Наверное. Но он считает, что болен.

— В самом деле? Очень на Бена не похоже. Он за два с половиной года ни одного дня не пропустил.

Потом она пропала, позволив сквозняку закрыть дверь, а мне поразмышлять над этим.

Маккаскилл появился, казалось, считаные секунды спустя. Его лицо показалось мне знакомым. Неудивительно: я же рос в одном с ним городе. Но я не знал его настолько хорошо, чтобы сопоставить его фамилию и внешний вид. До того самого момента.

— Все нормально? — спросил он.

— Вероятно, — ответил я. — Только Бен считает, что заболел. Считает, что у него то ли живот, то ли голова болит. Или то и другое. Достаточно болит для того, чтобы остаться дома, но не настолько сильно, чтобы вызвать врача, который ему не нравится.

— Очень не похоже на Бена.

— Это я уже слышал. Может, стоит принять во внимание, что прошлым вечером до него наконец-то дошло, что наша мама ушла навсегда.

— О-о. Бедняга Бен. То есть… и вы тоже бедняга. Соболезную вашей утрате. Итак…

— Итак. Мне нужно было приехать и уведомить вас.

— Я что-то упустил? — спросил он. — Вам нужна какая-то моя помощь в этом?

— Нет. Просто я извещаю вас, что он не придет сегодня на работу.

Поразительно, но он продолжал разглядывать меня в явном смятении. Я едва сдерживался, чтобы не сказать какую-нибудь грубость. Чуть не выпалил: «Что из этого вам непонятно? По мне, все просто и без утайки».

— Бен сегодня не работает, — сказал мистер Маккаскилл. — Сегодня у него выходной.

Я закинул голову и глянул в едва светлеющее небо.

— Разыгрываете?

— По вторникам и средам у него выходные.

— И он даже не в курсе этого?

— Хотите честно, как перед Богом? Я не знаю, что он знает. Только то, что он хорошо справляется с работой. Что каждую неделю с четверга по понедельник он неизменно появлялся здесь и еще ни разу не приходил на работу в свой выходной. Понятия не имею, знал ли он об этом, но теперь расстроился и забыл, или ваша мама следила за его расписанием.

Я опустил голову, упрятав лицо в ладони.

— Вы представить не можете, — выговорил я тихо, — как бы я хотел знать, где взять руководство по управлению Беном.

— Могу представить.

— Извините, что попусту отнял у вас время.

— Да не беспокойтесь вы об этом. — Когда я уже уходил, он окликнул: — Расти.

Я остановился, обернулся.

— Рассел. Меня зовут Рассел.

— Рассел. Простите. Я вас вообще-то не знаю. Но в каком-то смысле знаю. Я имею в виду, что в некотором роде вы росли у меня на глазах, только на расстоянии, понимаете? Короче… позвольте спросить… вы намерены отдать Бена куда-нибудь?