Максим Макаров - Кадетство.Выбор

— Идите, суворовец Синицын, — все так же не оборачиваясь, приказал Кантемиров.

За дверью Илью ждал Леваков. Он нервно ходил взад-вперед, озабоченно поглядывая по сторонам.

— Синица! — радостно воскликнул Андрей, едва Илья вышел. — Ты зачем к Философу ходил? — подозрительно спросил он, пытаясь по виду товарища угадать, о чем шла речь.

— Ходил, потому что дурак, — признался Илья.

— Ну, не без этого, — быстро согласился Андрей и тут же сменил тему:

— Пошли, что ли, литературу учить? И так время потеряли.

Илья кивнул. Ему стало вдруг очень легко. Когда они проходили мимо мусорного ведра, он приостановился, вытащил из кармана Ксюшино письмо и злополучное заявление, порвал их, не глядя, на мелкие кусочки и с удовлетворением выбросил.

1 Раздавая увольнительные, майор Василюк наставлял кадетов. Но те слушали вполуха, жадно следя за руками командира.

— И помните, что и за территорией училища вы не перестаете быть суворовцами! Ваш внешний вид, ваше поведение — все это поведение суворовцев. И если, не дай бог, вас пой мают за какой-нибудь пакостью, все будут знать, что сделал это не кто-нибудь, а суворовец! И позор ляжет не только на провинившегося, но и на его товарищей. Да что там — на все Суворовское училище!

Получив свои увольнительные, Илья и Андрей облегченно вздохнули.

Напряженная вы-далась неделька, ничего не скажешь. Две контрольные и лабораторная по химии. Но не на тех напали! Из всего взвода на этой неделе увольнительные не получили только двое. И это против десятерых в прошлый раз.

— Ну что, двинули? — спросил Илья, когда командир вышел. Выходные Андрей должен был провести у него дома.

Отметившись на КПП, ребята оказались за территорией училища. Словно сто лет здесь не были. Мимо шли люди в штатском. Много людей в штатском. Лето еще резвилось напоследок, раздражая осень теплыми деньками и высушивая в гербарий листья на деревьях и асфальте.

Мальчики не спеша двинулись в сторону автобусной остановки.

— Кстати, насчет Сырникова. — Когда Илья произнес имя их врага, Андрей удивленно обернулся. — Ты что, думал я забыл про этого гада?

— Синицын недобро усмехнулся. — Ничего подобного! Я тут кое-что придумал. Рискованно, конечно, но, мне кажется, покатит.

Однако последних слов друга Андрей не услышал. Пытаясь унять волнение, он смотрел на противоположную сторону улицы. Там стояла та женщина с фотографии. Правда, сейчас она выглядела несколько иначе, чем на снимке, но Андрей все равно сразу ее узнал. Раньше, в молодости, лицо ее казалось немного надменным. Да, пожалуй, самое точное определение. Красивым и надменным. «Я вам всем покажу», — говорил ее взгляд, полный молодости и энергии.

Теперь же лицо этой женщины, хотя и сохранило следы былой красоты, выглядело осу-нувшимся и помятым. Темные круги и припухлость под глазами говорили о том, что она не прочь приложиться к бутылке, а одежда — о том, что на это уходили все ее средства.

Вот мечта Андрея и сбылась. Он в красивой форме идет по улице. А ОНА стоит и смотрит. Причем затравленно смотрит прямо на него.

Обнаружив, что мальчик ее заметил, женщина робко улыбнулась и сделала попытку поднять руку Андрей тотчас отвернулся.

— Пойдем скорее отсюда, — сквозь зубы попросил он, глядя в сторону и безуспешно пытаясь успокоиться.

Синицын удивленно посмотрел на товарища и попытался возразить:

— Да вот же автобусная остановка.

— Пойдем лучше пешком, — почти умоляюще прошептал Андрей.

— Да что случилось-то? — не понял Синицын, тем не менее подчиняясь.

Леваков не ответил, только втянул голову в плечи и прибавил шагу.

Насупившись, Илья пожал плечами и, больше ни о чем не спрашивая, пошел за Андреем.

Увидев, что суворовцы, развернувшись, быстро пошли в противоположном направлении, женщина безнадежно опустила руку.

Когда они свернули за угол и женщина окончательно исчезла из виду, Андрей слегка успокоился. Нет ни тени сомнения, что ОНА приходила к нему. Видимо, бабушка рассказала, где можно его найти. И, по всей видимости, показала его фотокарточку. Иначе как объяснить, что эта женщина так сразу его узнала? Интересно, какую карточку бабушка могла ЕЙ показать? Впрочем, выбор был небольшой. Андрея мало фотографировали в детстве. Когда ему уже исполнилось лет семь или восемь, бабушка иногда стала забирать внука на выходные (а чаще, на один выходной) домой. Однажды она попросила воспитателя в интернате одеть Андрюшу во все самое лучшее. Он тогда еще подумал, что бабушка решила забрать его к себе насовсем и хочет, чтобы мальчик предстал перед соседями в лучшем виде.

Андрей до сих пор помнит, как они тогда вышли за территорию интерната и медленно побрели по переулку вниз. А когда дошли до дороги, бабушка поискала рукой ладонь внука, и он с готовностью протянул ей пальцы. Уже перейдя улицу, они еще какое-то время шли, взявшись за руки, и Андрей едва не жмурился от счастья. Но потом ладонь бабушки стала вялой и вскоре совсем обмякла, оставив мальчику ощущение быстро уходящего шершавого тепла.

Все в тот день казалось Андрюше удивительным: и закрывающий небо гул самолетов, и ухмыляющиеся лица автомобилей, и люди, и витрины магазинов. Мальчик восторженно вертел головой, за что бабушка ворчала на него, а он старался какое-то время вести себя тихо, чтобы не сердить ее. Но не проходило и пяти минут, как Андрей опять начинал вертеться, сперва украдкой, а потом уже и в открытую.

Наконец они остановились около стеклянной двери под вывеской «Салон фотографии». С витрин на них смотрели портреты красивых женщин в вечерних платьях и детей в соломенных шляпах. Среди прочих фотографий попадались и знакомые лица. Их Андрей видел по телевизору, который они по вечерам смотрели в комнате отдыха.

Войдя внутрь, бабушка усадила его в красное кресло, возле которого висело огромное, начищенное до блеска зеркало, и велела не шуметь. А сама отошла к стойке, долго листала какие-то бумаги, хмурилась, жевала губы, но потом, видимо, решилась, потому что Андрея провели в темную комнату, где стены были завешаны черными бархатными тряпками, и усадили спиной к белому экрану. Глаза сильно слепил яркий свет. Вокруг шнырял невысокий мужчина, заставляя мальчика то опустить, то повернуть, то наклонить голову. Потом фотограф потребовал, чтобы Андрей замер и не дышал. Андрюша послушно замер, набрав в грудь побольше воздуху. А через каких-нибудь пару минут его проводили обратно к бабушке.

И они снова оказались на улице. Возвращались уже знакомой Андрею дорогой. Только головой он больше не вертел. И не потому, что все видел или на улице вдруг не осталось ничего интересного. Просто Андрюша догадался, что бабушка вовсе не собирается забирать его домой.