Максим Макаров - Кадетство.Выбор

— Круто, Макс. Спасибо тебе большое. Каково это — на чужом горе светиться, а? Да если бы я знал, так лучше… — Леваков не договорил.

Он хотел сказать, что если бы знал, то лучше бы пошел к Ромке.

Однако не сказал, повернулся и молча вышел.

Макс смотрел ему вслед и чувствовал, что краснеет.

1.

Полина Ольховская была очень расстроена. Пять лет она проучилась в педагогическом институте и ни разу не усомнилась в том, что правильно выбрала профессию. А сейчас… Нет, безусловно, Полина догадывалась, да и на лекциях им не раз говорили, что теория зачастую расходится с практикой, но она была абсолютно в себе уверена. Или самоуверенна, что, по всей видимости, не одно и то же.

Теперь уже поздно об этом думать.

Но ведь на четвертом курсе она целую четверть преподавала эстетику в одном элитном лицее. И все было замечательно: и дети ее любили, и родители восхищались молоденькой учительницей (в основном, правда, папы, но об этом Полина старалась не думать).

Когда после выпуска выяснилось, что в Суворовском училище открыта вакансия преподавателя этики и эстетики, она даже обрадовалась. Что может быть интереснее, чем прививать идеи прекрасного будущим офицерам, думала она, в глубине души мечтая воспитывать для Российской армии едва ли не новых Андреев Болконских. А что?

Много-много Андреев Болконских.

Вообще-то, Полину и раньше обвиняли в старомодности. Некоторые считали, что ее взгляды и понятия давно устарели. Особенно Яков.

Яков… Они встречались уже больше полугода, а Полина до сих пор и сама не знала, что же связывает их на самом деле. Симпатичный, неглупый, он в то же время абсолютно ее не понимал. И в первую очередь он не понимал, зачем Полина «поперлась в это дурацкое училище». «Столько есть вокруг прекрасных, а главное, доходных мест», — часто повторял он. Вот, видимо, где собака зарыта! При выборе специальности Полина в последнюю очередь думала о своих будущих доходах (что, по мнению Якова, было также крайне несовременно).

Хотя в чем-то он, сожжет статься, и прав. Работать в Суворовском училище оказалось не так просто, как она предполагала. Кто их разберет, этих мальчиков. Иногда она видела: ей удается их заинтересовать. Но чаще Полине казалось, что кадеты втихаря посмеиваются надо всем, что она им рассказывает. Это было очень обидно. Нет, никто не спорит, у ребят сейчас сложный возраст, по сути, они еще мальчишки, но все-таки…

Полина понимала, что и сама по возрасту ушла недалеко от своих учеников. Она и так изо всех сил старалась выглядеть старше и солиднее, однако это получалось у нее плохо. Нет-нет, и вылезут, как ослиные уши у царя, ее неполные двадцать два года.

А ведь суворовцы все видят. Особенно Макаров. Когда Полина была недовольна собой или тем, как прошел очередной урок, она почему-то всегда вспоминала именно Макса.

Неординарный мальчик, непростой. Иной раз так на нее глянет, что просто мурашки по коже. А в следующую минуту уже вовсю хохмит и мешает вести урок. Или, наоборот, вызовется ей помочь, а в результате вгонит в краску (хотя, слава Богу, никто вроде этого не замечает).

Полине порой стоило невероятных усилий сдержаться, чтобы не расхохотаться над очередной выходкой Макарова. Нельзя ставить под угрозу свой авторитет педагога. Однако положа руку на сердце Полина всегда с удовольствием и некоторым волнением ждала следующего урока у третьего взвода. Что-что, в скучать Макаров ей не давал.

По крайней мере, так было до недавнего времени. А вот на последнем уроке Макаров был сам на себя не похож — колючий, злой, он только что не кромсал ее взглядом на части. Это был уже совсем не тот взгляд, что прежде. Что-то такое читалось в этом новом взгляде… что-то похожее на презрение.

Сначала Полина решила, что у Макарова неприятности. Но когда он практически в открытую ей нагрубил и демонстративно покинул класс, сославшись на головную боль, Полина подумала, уж не в ней ли самой причина его дурного настроения.

Странно, что она могла сделать не так? Чем его обидела? Полина знала (на собственном, хотя и не слишком пока богатом опыте), что учителя иногда, сами того не замечая, обижают учеников, а те очень тяжело переживают обиду.

Как бы то ни было, Полина решила на следующем же уроке попытаться выяснить, в чем дело. Если, конечно, Макаров не станет прежним. А вообще, что это за мода — учителям дерзить? Нечего им такие вещи с рук спускать! Надо с ним поговорить!

Однако Макс не дал ей возможности исполнить задуманное. Он попросту не свился на ее урок. А когда Полина после доклада дежурного спросила у суворовцев, что случилось с Макаровым, те дружно промолчали, внимательно глядя на нее честными и преданными глазами.

Так что Полина была очень расстроена.

Не зря любил повторять профессор педагогического института Смирнов:

«Если ошибаются ваши ученики — подумайте, может быть, где-то ошиблись и вы?»

Полина хорошенько подумала, но, так ничего и не надумав, расстроилась еще больше. Поэтому, случайно наткнувшись в коридоре на Макса, она искренне обрадовалась.

Макс, напротив, едва заметив, что Полина с довольной улыбкой направляется в его сторону, резко развернулся, чтобы пройти к полковнику Ноздреву, который неожиданно его вызвал, другой дорогой.

Однако Полина, хоть и заметила явное нежелание ученика разговаривать с ней, окликнула Макса:

— Суворовец Макаров, можно вас на минутку?

Макс затормозил, постоял какое-то время к ней спиной, словно раздумывая, удастся ли ему смыться, но затем все-таки медленно развернулся и подошел к преподавательнице.

По-прежнему улыбаясь, хотя выражение лица Макарова располагало к этому меньше всего, Полина сказала:

— Вас, Макаров, сегодня не было на занятиях, — это был не вопрос, а констатация факта, поэтому Макс промолчал, — Почему? — продолжила Полина.

Тут уже не отвертишься.

— Был в наряде, Полина Сергеевна, — отбарабанил он, умолчав, естественно, что сам туда напросился.

Полина задумалась. Может, она ошиблась? Может, с Макаровым ничего особенного не происходит и она сейчас попадет в неловкую ситуацию?

Наверное, следовало бы улыбнуться, пожелать ему хорошо отдохнуть на выходных и уйти.

Однако Полина спросила:

— Максим, я что-то делаю не так? — и тут же мысленно выругала себя за несдержанность.

Макс удивленно (преувеличенно удивленно) поднял брови:

— Делайте, что хотите, разве меня это касается?

Нетерпеливо мотнув головой, Полина пояснила:

— Я не то имела в виду, Максим. И мне кажется, ты прекрасно это понял, — она укоризненно на него посмотрела, — Что с тобой происходит?

Саркастически ухмыльнувшись, Макаров наклонил голову и, не скрывая презрения, оглядел Полину с головы до ног. Разумеется, девушка почувствовала себя крайне неуютно.