Сергей Антонов - Трудный день

— Удобно ли заговорить с этим джентльменом? — осведомился Уэллс у переводчицы.

— Вероятно, да, мистер Уэллс… — без энтузиазма ответила переводчица.

— Пожалуйста, извинитесь и спросите, могу ли я с ним поговорить?

Переводчица повернулась и хотела обратиться к старику. Но тот — это был Покровский — предупредил ее:

— Не трудитесь… Я знаю английский, а когда был помоложе, читал Джорджа Герберта Уэллса в подлиннике… А вы фальшивите в произношении, мадам!

— Что он говорит? Что он говорит? — заволновался писатель, услышав свое имя.

— Добрый вечер, мистер Уэллс, — приветствовал его Покровский на отличном английском языке. — Что вас интересует? Я постараюсь ответить.

Уэллс сказал, что он прекрасно понимает, как неудобно заговаривать с прохожим на улице. Но другого выхода нет: он писатель и приехал, чтобы познакомиться с жизнью новой России.

— Пусть вас это не стесняет, — ответил Покровский. — К нам иногда являются в дома ночью, не спрашивая, желаем мы разговаривать или нет.

Переводчица, уставшая за день, выпрямилась, широко раскрыла глаза, удивленная и возмущенная: о чем он говорит?

— Я ничего не выдумываю, гражданка, — обратился Федор Васильевич к переводчице. — Меня, действительно, обыскивали ночью. Почему? На каком основании? — И Уэллсу: — Когда Ленин узнает о подобных безобразиях, он велит сурово наказывать виновных. Не только обыскивали, но и забрали серебро…

Писатель, как истинно воспитанный и деликатный человек, понял, что разговор касается больного для этих людей вопроса, и не захотел развивать щекотливую тему.

Уэллс спросил, какое положение занимает его собеседник в обществе. Кто он?

— Я инженер-энергетик, — сказал Покровский, — а мое положение в обществе, пожалуй, еще точно не определено. Во всяком случае, до последнего времени я находился на положении безработного…

Уэллс оглядел Федора Васильевича, санки с поленьями и спросил:

— На сколько дней хватит вам этого топлива?

— Дня на два…

— Сколько это стоит?

— Пятьсот рублей. Говорят, что это дешево.

Чекулин, с плохо скрытым подозрением смотревший на Покровского, энергично кивнул переводчице, и та послушно отошла в сторонку.

— Что он говорит, этот тип? — спросил Чекулин, который и без перевода, по выражению лица женщины, почувствовал недоброе: этот старик втянул их в неприятную историю.

Переводчица не знала, что делать: отвечать ли Чекулину или слушать, не упустить то, о чем говорит Покровский.

— Пятьсот рублей… — повторил Уэллс. — А как вы относитесь к революции?

— Что он говорит? — допытывался Чекулин.

Переводчица лишь махнула рукой: не мешайте! И вслушивалась, с нетерпением ожидая ответа.

— Это величайший эксперимент в истории человечества, — ответил Покровский. — И затеян он величайшим и благороднейшим человеком.

Переводчица облегченно вздохнула и быстро проговорила Чекулину:

— Правильно говорит, правильно…

Слово «благороднейший» особенно понравилось Уэллсу, и он в знак одобрения закивал головой:

— Это, пожалуй, очень точно… — И потом спросил о главном: — Но не ошибается ли в своем эксперименте мистер Ленин?

— Он делает только то, во что верит. Он не напишет и не произнесет ни одного слова, в правдивости и истинности которого не был бы уверен. Он крупный ученый и в своем деле знает почти все. Вот почему он имеет право быть руководителем. Он несет ответственность за всех и за все, работает по шестнадцать часов в сутки, боль и горе самого маленького труженика воспринимаются им как свои собственные. Вот почему он имеет право быть руководителем. Стоя в государстве выше всех, являясь в нем первым человеком, он не отучился мучиться, как обычный человек. Вот почему он имеет полное право быть руководителем.

Уэллс слушал Покровского с удивлением. Он совсем не ожидал таких откровений и красноречия от старика, купившего охапку дров за пятьсот рублей!

— Я рад, что встретил вас, — сказал Уэллс. — Иностранец не все может понять в чужой стране, и я не могу понять, как это у вас все происходит, но я верю вам, рад слышать ваши слова.

Писатель протянул руку Покровскому. Они попрощались.

Старик потащил тележку вперед. Уэллс, Чекулин и переводчица сели в автомобиль.

— Старик молодец? — тихо спросил Чекулин.

Растроганная переводчица, следившая за тем, как тянет свою тележку пожилой человек, сказала:

— Он ответил с достоинством. Он гордится своей страной и Лениным…

— Старик — молодец, — поставил точку Чекулин.

У дома номер семнадцать машина остановилась. Гость прибыл в свою резиденцию. Чекулин и переводчица вышли проводить его до подъезда.

Перед тем как направиться к дверям, писатель признательно поклонился обоим.

Подопечный был у себя, и Чекулин считал рабочий день законченным. Теперь, когда заботы схлынули, он осмотрелся и, увидев старика, предложил:

— Надо помочь, а?

— Давайте поможем! — подхватила переводчица. — Сделаем доброе дело! В его годы тащить эту тележку!..

— Поможем!

Автомобиль быстро догнал Покровского. С набережной ему надо было свернуть на Большой Каменный мост, миновать Ленивку и Волхонку и, выйдя к Пречистенским воротам, через арбатские переулочки добраться до Староконюшенного…

— Садитесь, товарищ, — пригласил Покровского Чекулин, когда машина остановилась.

Федор Васильевич, хотя и было прохладно, вытер лоб платком: дорога уже пошла в гору, к мосту.

— Спасибо, теперь я уже доберусь…

— Садитесь, садитесь, — настаивал Чекулин.

Выйдя из машины, он привязал к ней тележку, усадил Покровского рядом с шофером. Минут через десять они были в Староконюшенном. Чекулин помог Покровскому втащить охапку дров на третий этаж.

Итак — встреча с Кржижановским… О беседах с Глебом Максимилиановичем Ленин всегда думал с удовольствием: план ГОЭЛРО, осуществляемая мечта… Электрическая лампочка в хате… Основа подъема хозяйства…

Но, как всегда, добраться до такой встречи можно было через десятки, если не сотни других дел: военных, международных, внутренних, организационных, сугубо партийных. Вот и сегодня встречу с Глебом Максимилиановичем придется перенести: прием Вандерлипа, американца. Кто он такой? Гость заявляет, что простой человек, правда, родственник известного миллиардера. Но о простом американце не стали бы столько писать за границей… Делец. Таких рисуют на плакатах и карикатурах. Самый настоящий, всеми признанный враг. Встреча представлялась Ленину странной.

Но наркоминдел Чичерин советовал принять Вандерлипа. Что ж… Георгия Васильевича надо слушаться: умен!.. Он, Ленин, уже встречался с откровенными врагами; соблюдая необходимые дипломатические условности, встретится и с Вандерлипом.