Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

— Приедем в Баку, я познакомлю тебя с молодыми большевиками, — шепнул на ухо Мухтару Сулейман.

Мухтар удивленно посмотрел на него. «Неужели это правда: он знаком с большевиками?»

— Не веришь?

Мухтар не знал, что ответить.

И Сулейман рассказал Мухтару о Баку, об этом прекрасном и страшном городе, городе фантастических богатств и несказанной нищеты. Он нарисовал Мухтару картины каторжного труда нефтяников, погибавших на промыслах от ядовитых газов. Рассказал, как рабочие Баку — азербайджанцы, русские, грузины, армяне — жили впроголодь в закопченных бараках, умирали от голода и болезней…

— Но буржуазии не удавалось сломить боевой дух бакинского пролетариата. Ты слышал это слово «пролетариат»?

— Да, — ответил Мухтар. — Я услышал его впервые еще в Карачи от вожака докеров Мирзы.

— Ну ладно, скоро утро, нам пора спать…

Поезд прибыл в Баку утром. Нагруженные вещами пассажиры выходили из здания вокзала и растекались по улицам города. Толпившиеся у выхода с вокзала носильщики — амбалы — со смешными, свитыми из веревок треугольными подушками за спиной, которые делали их похожими на горбунов, наперебой предлагали свои услуги и чуть не силой вырывали вещи из рук пассажиров.

У семьи Сулеймана узлов было немного, обошлись без носильщиков. Пройдя привокзальную площадь, они вышли на улицу, по которой, отчаянно звеня, тащилась конка. На остановке все быстро поднялись в задний вагончик и уложили вещи в угол площадки.

— Смотри не зевай, потеряешься, тогда худо будет… — предупредил Сулейман.

Мухтар улыбнулся и прильнул к окну.

— Сулейман, сынок, — почти шепотом обратился к сыну старик, — куда ты тащишь этого парня? Ведь мы сами не в свой дом едем. Хоть и к брату, но он, ты же знаешь, своего дома не имеет.

— Отец, — укоризненно воскликнул Сулейман, — Мухтар будет жить со мной, он не обременит дядю, и на работу я его устрою.

— Я тебя самого больше на старую работу не пущу. Ты должен ее оставить… Совсем потерял голову, — ворчал старик.

— Отец, отец, — усмехнулся Сулейман, — смотри лучше на Баку. Ты же очень давно не был в этом городе.

Старик, взглядом обрезав его, умолк.

Они ехали долго. Вагоновожатый все время свистел и звонил, погоняя лошадей. Наконец остановились у небольшого сквера, и кондуктор крикнул:

— Парапет! Кому Парапет? Выходи?

Сулейман быстро спрыгнул, принял вещи и помог старикам сойти с конки.

— Беженцы из Грузии… — сочувственно проговорил кто-то за спиной.

Они прошли через небольшой сквер и вышли на улицу к двухэтажному зданию, на котором красовалась огромная вывеска: «Отель Метрополь». Перед ними тянулась вверх главная улица Баку, вымощенная булыжником.

— Эта улица названа в честь бывшего русского царя, палача Николая, — сказал Сулейман. — Смотри и запоминай, чтобы потом не заблудиться.

— Придержи свой язык, Сулейман, — умоляюще зашептал старик.

В глубине небольшой площади за огромными каменными воротами и зубчатой стеной Мухтар увидел какое-то черное, похожее на минарет сооружение.

— А это что? Крепость?

— Да, это бывшая крепость, а в ней есть Девичья башня, — пояснил Сулейман. — Говорят, что каждый ее кирпич пропитан кровью рабов.

Отец снова сделал ему замечание.

Здесь же, на площади, с левой стороны высилось массивное здание, на фасаде которого мальчик прочел арабскую надпись «Мусават». Он вопросительно посмотрел на Сулеймана.

— Мусават — значит равенство? Это хорошо.

— Да, ты правильно прочитал, — согласился Сулейман. — Но это равенство для богатых. Так называет себя партия наших азербайджанских буржуев…

Старик демонстративно прибавил шагу. Ему хотелось скорее дойти до пекарни своего брата Мешади-Касыма, чтобы не слушать опасные речи сына.

Они дошли до Базарной улицы. На перекрестке стояла чайхана. Отец Сулеймана стал неуверенно осматриваться вокруг.

— Где же здесь пекарня Мешади-Касыма? — спросил он пробегавшего мимо мальчишку с подносом, уставленным стаканами, видимо слугу из чайханы.

— А вот там, рядом с нашей чайханой, — ответил мальчик.

Старик увидел на противоположной стороне улицы притулившуюся подле чайханы лавку, на витрине которой висели свежеиспеченные лаваши. Это и была пекарня родного дяди Сулеймана. Они переходили улицу, когда раздался голос:

— Ой, кардаш! О, брат родной! — навстречу им бросился сам Мешади-Касым. — Аллах мой! Вот уж не думал, не гадал увидеть вас в Баку в такое время! — воскликнул он и прямо посреди улицы стал целовать и обнимать всех подряд. — Вот не ожидал, вот не ожидал!

— Мы и сами не собирались подниматься с места, — с достоинством отвечал старик. — Но судьба заставила нас покинуть насиженное гнездо.

— Ай-ай-ай, как трудно становится жить, — горевал, покачивая головой, причмокивая языком, Мешади-Касым. И тут же, подозвав из пекарни густо напудренного мукой подростка, приказал ему: — Гасан, проводи брата и тетю к нам домой. А вы, дорогие, — обратился он к Сулейману и Мухтару, — входите сюда.

Мешади-Касым ввел мужчин в пекарню, поспешно расстелил перед ними крохотную скатерть, принес несколько горячих, только что вынутых из печки лавашей и стал их потчевать.

— Кушайте, дорогие, сделайте милость.

Чтобы как-то ободрить Мухтара, Сулейман коротко рассказал дяде его историю. Тот участливо покачал головой. Заметив, что парень, не желая мешать встрече родственников, держится в стороне, Мешади-Касым позвал и его.

— Иди поближе, милый юноша, не стесняйся, садись, попробуй горячего лаваша.

Мухтар был голоден, вид горячего, поджаренного хлеба еще больше возбудил его аппетит. Покойная мать всегда учила его: «Неприлично набрасываться на чужую еду». Поблагодарив старика, он смущенно отказался. Тогда Мешади-Касым разломил кусок тонкого хлебца и протянул ему половину:

— Сам пророк сказал: «Отказ от хлеба приносит человеку несчастье!» На, попробуй.

Поблагодарив доброго пекаря, Мухтар взял из его рук хлеб. Он чувствовал себя неловко. Но Мешади-Касым, услышав, что его гость — ходжа, воздел руки и поднял глаза к небу:

— Бог ты мой, какая честь! Ведь он араб, прямой потомок пророка и к тому же посетил дом аллаха в Мекке!

Посмотрев ласково на Мухтара, он встал, вышел на порог своей лавки и громко закричал:

— Ага-Гамза! Ага-Гамза!

— Бяли, слушаю, — донесся голос чайханщика.

— Ради аллаха, пришли-ка сюда три больших стакана сладкого чая, а также отдельно чайник и сахар.

— Сейчас, Мешади, пришлю!

Хозяину чайханы стало любопытно, кому это его сосед заказал сладкого чая в больших стаканах, и он пожаловал сам с подносом в руках.

— Поздравляю с благополучным прибытием, — сказал он приветливо гостям Мешади-Касыма и с интересом посмотрел на Мухтара.