Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Пришлось подчиниться, тем более что этот распорядок был принят абсолютным большинством шумливых обитателей Дома Советов.

Впрочем, обед не отнял много времени, жиденький суп и немного пшенной каши, великолепное по тем временам угощение, были съедены с завидной быстротой.

Молодежь высыпала на улицу. Бакинцы присоединились к группе киевлян. Уже в пути к ним примкнули посланцы из Средней Азии. Подхватив друг друга под руки и образовав длинную цепь, они двинулись с песнями по улицам столицы первого в мире рабоче-крестьянского государства.

Мухтар с интересом смотрел на зубчатые стены и островерхие башни Кремля. Он вспомнил минареты Мекки. Как зачарованный смотрел на фронтон Большого театра: вздыбленные, запряженные в колесницу кони, казалось, вот-вот сорвутся и умчатся вперед в безудержном беге.

В Дом Советов вернулись поздно вечером и сразу повалились спать. С утра, после завтрака, делегаты стали разбиваться на группы. Мухтар, Акпер и Наташа с Сергеем присоединились к ребятам, пожелавшим посетить Интернациональный детский дом Наркомпроса. Они добрались до Арбата и свернули в Старо-Конюшенный переулок. Вот и детский дом.

Изнутри доносился веселый гул детских голосов. Гостей встретила приветливая седая женщина с молодым лицом. Мухтар с любопытством оглядывался вокруг и невольно сравнивал этот дом с приютом миссис Мэри Шолтон. Хотя обстановка здесь была гораздо проще, беднее, чувствовалось, что ребятишек здесь любят. Бойкие, веселые, они во все глаза разглядывали гостей.

— В нашем доме, — объяснила гостям заведующая, — воспитываются дети героев гражданской войны, политических эмигрантов и революционеров Запада, погибших в тюрьмах царской России. Почти все они сироты.

— А этот откуда? — шепотом спросил Мухтар у Наташи, показывая на чернокожего мальчонку с курчавыми волосами, толстыми губами и чуть приплюснутым носом.

— Не знаю, — пожала плечами Наташа. Но заведующая, заметив, что чернокожий мальчик заинтересовал гостей, пояснила:

— Это Чарли Джексон — сын американского негра-коммуниста. Его родители погибли во время крушения поезда. Чарли — умный мальчик и отличный товарищ. Его очень любят наши ребята, и он уже свободно объясняется с ними по-русски, хотя иной раз и вставляет в разговор английские слова.

— Поговори с ним, — толкнул локтем Мухтара Акпер.

— Что ты, — смутился Мухтар, — неудобно!

Они говорили по-азербайджански, и заведующая спросила:

— А на каком языке вы разговариваете?

— На азербайджанском, — ответил Акпер. — А вот наш товарищ Мухтар — араб, он умеет говорить по-английски, потому что воспитывался в английском приюте в Индии.

— Так это же очень интересно! — воскликнула заведующая. — Пусть он расскажет о себе нашим ребятам. Пройдемте в зал…

Ребята обступили Мухтара со всех сторон. Он стоял сконфуженный и не знал, с чего начать. И вдруг тишину разорвали аплодисменты, громкое «ура» прокатилось по всему дому. Все обернулись к дверям. Мухтар увидел, что в зал вошел и остановился человек среднего роста, с высоким лбом, небольшими усами и темной бородкой клинышком. За стеклами пенсне — умные глаза. Дети со всех сторон ринулись к дверям и окружили его, радостно крича: «Анатолий Васильевич! Здравствуйте, Анатолий Васильевич!»

— Кто это, кто это? — схватил Мухтар за руку Наташу.

— Луначарский Анатолий Васильевич, — шепнула Наташа, не сводя глаз с наркома.

— Луначарский? — переспросил Мухтар. И вдруг обернулся, ища глазами Акпера, увидел его рядом с собой и почти закричал: — Акпер, письмо, где письмо?

— Какое письмо? — не сразу понял тот.

— Письмо к наркому, товарищу Луначарскому!

— Да не волнуйся ты, все будет в порядке, — успокаивал Мухтара Акпер. — И не здесь же, на ходу, вручать его.

Между тем Луначарский, окруженный ребятами и воспитателями, едва успевал отвечать на вопросы.

— У вас, кажется, гости? — обратился он к заведующей. — Надо полагать, это — делегаты Третьего съезда?

— Да, Анатолий Васильевич, и один из них — араб и воспитывался в английском приюте в Индии. Мы только что собирались послушать его рассказ.

— Это интересно, — заметил Луначарский, — где же он?

Акпер подтолкнул Мухтара вперед.

— Товарищ Луначарский, вот он — Мухтар ибн Хусейн. Мы как раз привезли вам письмо от товарища Дадаша Буният-заде и собираемся к вам на прием в Наркомпрос.

— Сперва давайте познакомимся с Мухтаром, а потом уже с письмом, — шутливо сказал Луначарский и протянул Мухтару руку. — Ну, давно в Москве?

— Нет, мы только вчера приехали, — ответил за него Сергей.

Задержав на секунду взгляд на Мухтаре, Анатолий Васильевич сказал:

— Давайте-ка ваше письмо.

Акпер вручил письмо. Нарком просвещения быстро вскрыл конверт, прочитал написанное и, передав письмо следовавшему за ним секретарю, сказал:

— Возьмите, пожалуйста, и закажите ребятам на завтра пропуск ко мне, так часов на одиннадцать. Позже мы с представителями делегаций должны быть у Владимира Ильича.

И откуда только взялась у Наташи смелость?! Уловив последнюю фразу Луначарского, она выступила вперед и, обращаясь к нему, заговорила:

— Анатолий Васильевич, если возможно, пожалуйста, возьмите и нашего Мухтара к товарищу Ленину. Он пришел к нам из далекой Индии с одной надеждой — увидеть Владимира Ильича. Мы очень просим вас, если можно, доставьте ему эту радость.

Слушая светлоглазую русскую девушку, Анатолий Васильевич ласково и внимательно смотрел на Мухтара. А юноша, уловив, о чем идет речь, быстро заговорил по-турецки, словно спеша подтвердить правильность слов Наташи. Он говорил волнуясь, несвязно, не зная, успевает ли Акпер переводить. Ему казалось — теперь только от наркома просвещения и зависит, увидит ли он Ленина, останется ли в Москве учиться. Обращаясь к Луначарскому, он без конца поворачивался к Акперу и говорил: «Понимаешь, друг, переводи каждое мое слово…»

Терпеливо слушая Мухтара, Анатолий Васильевич видел, как волнуется этот смуглый подросток. Он улыбнулся ему и, ласково положив руку на плечо, сказал:

— Ну что же, я очень рад, что ты добрался до нас, до Советской России… Мы намечаем открыть в Москве для трудящихся Востока нечто вроде университета. Я постараюсь помочь тебе поступить туда, а что касается встречи с Владимиром Ильичем Лениным, то приходи завтра со своими товарищами ко мне, — нарком показал на Сергея, Акпера и Наташу. — И мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем.

Вторая ночь в Доме Советов. Мухтар — гость Москвы. Охваченный своими думами и волнениями, он не мог уснуть. В ночной тишине, когда все спали крепким сном, он вспоминал минувшие дни, родной Багдад, друзей, покойную мать, мытарства с Зейнаб по трудным дорогам жизни, и на глазах его выступали горькие слезы. И тогда, чтобы успокоить себя, он резко сбросил колючее серое одеяло и тихо, на цыпочках бросился к окну, чтобы узнать: скоро ли утро.