Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

На лице Кумри появилось недовольное выражение.

— Хватит об этом! — сухо сказала она.

Мухтар пошел за Кумри. Миновав длинный коридор, устланный ковровой дорожкой, они вошли в большую светлую комнату, обставленную по-европейски. У телефона стояла седая, белокожая дама лет пятидесяти. На груди ее болталось пенсне. Продолжая разговаривать по телефону, она кивком головы ответила на приветствие Кумри и пытливым взглядом уставилась на Мухтара.

— Миссис Ритче, вот наш новый воспитанник, — обратилась к ней Кумри, как только она положила трубку на рычаг. — Распорядитесь, чтобы его привели в порядок, накормили и подготовили к приему.

Седая женщина понимающе кивнула головой и, немного помолчав, спросила:

— Откуда он, из Адена или из Джидды?

— Из Багдада!

— Как? Вы и там ухитрились побывать?

— Нет, мы нашли друг друга в пути. — Кумри протянула регистрационный листок.

Женщина быстро пробежала его глазами. «Имя — Мухтар. Отца зовут Хусейн. Родился в Багдаде. От роду 12–13 лет. Родители умерли. Говорит на трех языках: арабском, турецком и фарси. Профессия — ткач. Верование — ислам. В школе не учился, но умеет читать. Кумри».

Прочитав листок, миссис Ритче протянула Мухтару руку.

— Ну что же, давай познакомимся, сын мой Мухтар! — сказала она по-английски.

— Я Мухтар из Багдада, — растерянно ответил мальчик, не понимая, что сказала незнакомка.

Кумри поспешила ему на помощь.

— Миссис Ритче, он араб, по-английски не понимает.

— Жаль! — воскликнула Ритче. — В таком случае, миссис Кумри, вы будете нам помогать. — Жестом руки она пригласила Мухтара к столу.

Мухтар хотел опуститься на ковер, но Кумри остановила его.

— Сядь вот сюда, — указала она на стул. — Здесь на полу не сидят.

Но мальчик не решался сесть.

— Садись, садись, не смущайся, — ободрила его Кумри.

Не сводя с него пытливых глаз, миссис Ритче потянулась к черной кнопке звонка. Вошла светловолосая девушка с загорелым лицом.

— Познакомьтесь, Жозефина, это наш новый воспитанник из Багдада. Вот данные о нем. Прошу вас, измерьте рост и вес мальчика, проводите его к Фахран. Пусть она выкупает его, накормит, покажет ему комнату, где он будет жить. Сегодня же его примет наша матушка.

Матушка, или, как называли миссис Шолтон по-английски, мазер, была настоятельницей этого дома.

«Фахран!.. Фахран! — радостно пронеслось в голове Мухтара. Ведь о ней говорил ему Низам, когда он ехал из Карачи в Джидду, — Фахран! — повторил он. — Значит, здесь я не одинок — Низам не обманул меня!»

Молодая Жозефина пригласила его следовать за ней, и Мухтар, жаждавший скорей увидеть Фахран, охотно пошел за белокурой англичанкой.

С Фахран они встретились в длинном коридоре общежития. Ее ярко-синее платье европейского покроя покрывал накрахмаленный белоснежный передник с карманом и оборочками. Большие серебряные серьги в ушах, огромная копна черных волос, собранная в узел на затылке, добрые, открытые черные глаза. Фахран увидела нового ученика с белокурой Жозефиной.

«Значит, Кумри вернулась с добычей», — грустно подумала она.

Медсестра Жозефина познакомила мальчика с Фахран и передала ей указания старшей надзирательницы сиротского дома.

— Ача, мисс, ача!.. Все будет сделано! — ответила Фахран и, ласково обняв Мухтара за плечи, повела с собой.

Коридор, где они шли, был устлан мягкой, пушистой джутовой дорожкой, и, как потом узнал Мухтар, эта дорожка, красивая и разноцветная, была настолько мягка, так искусно скрадывала звук шагов, что живущие по обе стороны коридора дети едва улавливали шаги матушки и ее надзирателей, которые имели привычку часто и внезапно навещать детей.

Услышать чьи-нибудь шаги из коридора можно было лишь после вечернего отбоя, когда во всем доме воцарялась тюремная тишина.

Добрая индианка Фахран с особой теплотой отнеслась к Мухтару.

В душе она презирала устои, на которых держалась вся система воспитания в этой школе. Но ее радовало, что Мухтар не будет голодать, как миллионы ее соплеменников, спать на плитах тротуаров или у подъездов богатых особняков. Он будет учиться, получать знания и вернется к себе на родину. Она сама не понимала, почему с первых минут была готова помочь ему, как бывшему своему любимцу Низаму, советами и заботами, лишь бы он учился хорошо и старательно, не превратился в послушного лакея «святой» матушки.

Фахран повела мальчика в душ, сама пустила воду, затем принесла чистое новое белье, полотняный костюм — униформу, какую носили все воспитанники дома: короткие, до колен, брюки, подтянутые узким поясом, на пряжке которого красовался герб Ватикана — скрещенные ключи, безрукавка с карманчиком на груди, легкая широкополая панама, ботинки, защитного цвета носки. Когда Мухтар все это надел, он стал похож на английского бойскаута [11] Бойскауты — члены английской буржуазной детской организации. или юного мексиканского ковбоя. Затем Фахран повела мальчика в столовую, указав его место за столом, и комнату, в которой он должен был жить.

День прошел быстро. Было уже темно, когда Кумри представила мальчика настоятельнице сиротского дома миссис Шолтон. Сидя за большим столом, она что-то писала. Подле нее, облокотившись на спинку кресла, стоял белокурый, длинноногий мальчик. Он с любопытством посмотрел на Мухтара.

— Вы пока свободны, — сказала миссис Шолтон, обращаясь к Кумри.

Кумри вышла, а миссис Шолтон продолжала писать, не обращая на мальчика внимания. Мухтар ждал. Прямо против него на стене в золотой раме висел портрет какого-то важного мужчины в сутане с крестом в руке.

Яркий электрический свет, блеск бронзовой люстры, роскошное убранство кабинета — от позолоченного изображения Будды до огромного распятия Христа, вырезанного из черного дерева, — все здесь поражало Мухтара. Но больше всего его смутил пристальный и, как ему показалось, насмешливый взгляд белокурого парня.

— Иди к себе, Дик, — заметив это, сказала Мэри Шолтон. — Я занята сейчас.

Длинноногий мальчик засунул руки в карманы коротких штанов и небрежной походкой вышел из комнаты, А миссис Шолтон продолжала писать. Мухтар молча наблюдал за ней. «Наверно, самая большая начальница», — думал он и ждал, что будет дальше.

В комнате было тихо. Так тихо, что слышался скрип пера и тиканье больших часов у стены.

Закончив писать, Мэри Шолтон подняла голову и внимательно посмотрела на стоявшего у двери мальчика.

Мухтар покраснел и в смущении опустил голову.

Шолтон еще некоторое время молча разглядывала его, потом встала и неторопливо подошла к мальчику.

— Добрый вечер! — сказала она по-арабски. Она знала его имя и все же спросила: — Как тебя зовут?