Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Деспотической России больше нет!

Глава новой социалистической Республики Ленин предложил мир всем воюющим странам, подписал декрет о передаче земли тем, кто на ней трудится. Фабрики и заводы также перешли в руки народа.

Братья! Взошла заря новой эры освобождения всех угнетенных людей света, в том числе и народов Индостана!

Долой колонизаторов! Да здравствует свободная и независимая Индия!

Да здравствует социалистическая Россия и друг обездоленных людей Индии — Ленин!»

Мальчик поднял голову и растерянно посмотрел на служанку. Его губы невольно несколько раз повторили: «Ленин… Ленин! Ленин!»

— Что с тобой? — заволновалась Фахран. — Ну-ка, покажи мне, что это за письмо? Откуда ты его взял?

Мухтар, взволнованно протянув прокламацию Фахран, рассказал, где и как нашел этот листок.

Та пробежала глазами листок и тихо воскликнула:

— Ленин! — но тут же, спохватившись, наклонилась к Мухтару и прошептала: — Смотри, сынок, никому об этом не рассказывай! А листок оставь у меня. Я его спрячу. Так будет лучше.

Вести о событиях в России прокатились по всей Индии. В портах, на фабриках начали вспыхивать политические забастовки и митинги.

У Мэри Шолтон были все основания подозревать, что кто-нибудь из ее питомцев также подобрал в храме листовку. «Еще недоставало, чтобы революционная зараза проникла в стены моего дома!» В то же утро она вызвала к себе всех учеников, ездивших с ней на праздник.

Мальчики робко стояли вдоль стены ее кабинета. Она подходила к каждому из них, молча и пристально смотрела в его глаза, затем достала из письменного стола листок и показала его ребятам:

— Кто из вас поднял в храме такую бумажку?

Все молчали.

— Почему же вы молчите? Разве никто из вас даже ради любопытства не поднял такого листка?

Не добившись ничего, Мэри Шолтон начала психологическую атаку. Она стала спрашивать каждого в отдельности. Мальчики отвечали односложным «нет» и отрицательно качали головами.

Когда очередь дошла до Мати, тот признался, что подобрал какой-то листок, но разорвал его.

— Ты правду говоришь?

— Клянусь святым духом!

Мэри Шолтон улыбнулась.

— О чем же там было написано?

— Не помню, матушка, я не понял.

— Ну и отлично. Это была какая-то безбожная ересь, к которой грешно прикоснуться детям. Если заметите у кого-нибудь подобные листки, сейчас же отбирайте и приносите ко мне. Поняли?

— Да, матушка! — хором ответили дети.

— Идите!

Ребята вышли. Мэри Шолтон проводила их недоверчивым взглядом. После долгих размышлений и колебаний она решила проверить всех, принимавших участие в поездке, и поручила Кумри тщательно обыскать каждого из них.

Когда Кумри вошла в комнату Мухтара, он готовил уроки. Мальчик встал, поздоровался. Кивнув ему головой, Кумри приступила к обыску. Мухтар с удивлением смотрел, как она ворошила его постель, рылась в ящиках стола, перелистывала книги, шарила под матрацем. — Краска стыда и возмущения залила его лицо, когда она ощупывала карманы его рубашки и трусов. Но он молчал. Мальчик сразу догадался, что ищет Кумри, радовался в душе, что не оставил листовку у себя, и тревожился за судьбу товарищей.

Кумри ушла. Скоро звонок оповестил о начале уроков. Собрав тетради и учебники, Мухтар пошел в класс.

Не прошло и часа, как Мухтара неожиданно вызвали из класса. В коридоре его ждала Кумри.

— Пойдем, миссис вызывает тебя!

Войдя в кабинет, Мухтар остановился у порога.

— Подойди поближе, — ледяным тоном приказала миссис Шолтон.

Мухтар шагнул вперед.

— Мне давно сообщали, что ты плохо себя ведешь, покрываешь проступки учеников. Это твои слова: «Старшина не полицейский». А что ты говорил Зейду и Сулейману? Тебе не нравится здесь? На улице лучше?

Мухтар был ошеломлен, а Мэри Шолтон, не давая ему прийти в себя, все тем же ледяным тоном продолжала:

— А теперь ты продолжаешь нагло обманывать меня. Куда ты дел листовку?

Мухтар содрогнулся. Но в тот же миг он решил, что скорее позволит разорвать себя на тысячу кусков, чем предаст Фахран. Миссис Шолтон заметила состояние мальчика и решила, не дожидаясь его ответа, нанести ему неожиданный удар, чтобы окончательно сломить его волю.

— Ты отдал свой листок Мати, — крикнула она, ударив ладонью по столу. — Мы нашли у него, и он во всем признался.

У Мухтара все смешалось в голове… Почему Мати показал на него? Ведь это неправда! И потом, откуда ей стало известно, что он говорил в кругу товарищей?

— Матушка… — начал было Мухтар, но миссис Шолтон оборвала его:

— Молчать! В наказание за ложь и за» вредные разговоры я решила на трое суток лишить тебя свободы. Ты проведешь их в карцере вместе с Мати. Советую тебе хорошенько обдумать свое поведение. Отныне старшиной вашей группы будет Банитаир. Он достойнее тебя!

Мухтар молча снял повязку и протянул ее Шолтон.

— Иди!

Мухтар вышел из кабинета. В коридоре его уже ожидал надзиратель. Они спустились в подвал. Звякнул засов, и двери карцера отворились.

Там уже сидел Мати. Мухтар, стараясь не глядеть на товарища, уселся на плетеную тахту и осмотрелся вокруг. Карцер представлял собой маленькую комнату без окон, освещавшуюся тусклой лампочкой. Ничем не покрытая тахта, столик с лежащими на нем несколькими книжками, чернильницей и стопкой бумаги составляли всю обстановку.

Так, злясь друг на друга, они просидели в молчании много времени. Тишину нарушил скрип двери. В карцер вошел слуга, неся поднос с едой.

— Вот ужин! — сухо проговорил он и, оставив поднос на столе, вышел.

Первым не выдержал молчания Мати.

— Мухтар, — окликнул он товарища, — за что ты сердишься на меня?

— Ты еще спрашиваешь! — взорвался Мухтар. — Негодяй! Разве я тебе дал листовку?

— Какую листовку? — искренне удивился Мати.

Мухтар рассказал Мати все, что произошло в кабинете миссис Шолтон, и тот заплакал от обиды и огорчения.

— И ты мог поверить! Эх, ты… Клянусь небом и землей, что я ни слова о тебе не говорил. Миссис Шолтон допытывалась у меня: «Не Мухтар ли дал тебе эту прокламацию?» А я ответил: «Нет, я сам ее поднял». Ты понимаешь, мне жаль было разорвать ее, вот и нашли. Ты несколько месяцев здесь живешь, а я уже три года… Ты еще плохо знаешь эту гиену… Ты не верь ей. Она мне наказала, чтобы я выведал у тебя, не собираешься ли ты бежать. А тебя будет потом допрашивать обо мне. Понял? Она хочет сделать нас врагами… Эх, убежал бы я опять отсюда, но куда?.. На улице голод. Работу не найдешь. И самое страшное — вдруг опять поймают. Попасть снова в их лапы — значит быть каторжником…

Мухтару было неловко за себя. Он понимал, что зря обидел товарища.

— Мати, — он тронул его за плечо, — я араб, ты индус. Мы оба бездомные, нам незачем ссориться. Ты прости меня, и я обманут ими.