Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

— Твоя сестра умерла. В этом году умерло много людей. Могли умереть вы оба и все мы. Время такое тяжелое… Султан воюет с русским царем, а страдает народ… Видал небось, кругом англичане, феранги [26] Феранги — французы (фарси) . . А совсем рядом с нами, в сорока километрах отсюда, стоят русские казаки… Много их в Тебризе.

Мухтар вспомнил Чеботарева и стал припоминать слова, которым его научил Чеботарев на «Меркурии».

— Я ехал с одним русским, они очень добрые.

— Не говори так, мальчик мой, среди них всякие есть, — возразил старик. — Я видел, как они избили одного своего солдата только за то, что тот начальнику не отдал честь. Бедняга был еле живой.

Ночь Мухтар провел у Расула-ата. Он много раз просыпался и думал: «Русские рядом, в Шарафхане и в Тебризе. Кто они? Друзья или враги Ленина?» Едва рассвело, как он поднялся с постели. Собственно говоря, это была не постель, а одеяло, которым укрывалась Зейнаб, оно одновременно служило ему и одеялом, и матрацем. Мухтар не совершил омовения, как это делала вся семья хозяина перед молитвой, а только умылся. Он не отдал дань аллаху. Такое поведение юноши, видимо, но понравилось набожному Расулу-ата.

— Сын мой, от людей ты можешь отвернуться, но от всевышнего нельзя… — сказал он при всех, как только было покончено с утренним чаем.

Мухтар, опустив голову, молчал. «Все зло на свете совершается его именем, — думал он. — Он даже не сохранил жизнь Зейнаб. На что мне такой бог!»

— Молчишь, тебе стыдно! — продолжал хозяин.

— Отец моих детей, не терзай его. Аллах да будет ему судьей! — вмешалась в разговор жена Расула-ата.

Мухтар встал.

— Далеко собрался? — мягко спросил хозяин.

— В Тебриз! — не поднимая головы, ответил Мухтар.

— Мальчик мой, Тебриз большой город, думаю, больше, чем твой Багдад, и там сейчас очень тревожно. Русские войска хозяйничают, возможны всякие неожиданности. Ты погибнешь там!

Мухтар задумчиво смотрел в окно.

— Ну, что ж поделаешь, если такая моя доля…

— Ну что ж, иди, — нахмурился Расул-ата.

Мухтару стало стыдно, что он обидел доброго старика.

— Спасибо вам за все, — смущенно сказал он и, взяв свою котомку, направился было к двери, но, обернувшись, добавил: — Отец, с самого рождения я не знаю ни одного счастливого дня. Видно, несчастье написано мне на роду. Мои отец умер на финиковых плантациях, а мать — от горя по нему… Я остался круглым сиротой восьми лет. — Глаза его затуманились слезами, голос задрожал. — Я должен попасть в Тебриз, а оттуда, если судьбе будет угодно, пробраться в Россию.

— В Россию?! — воскликнул староста. — Да в своем ли ты уме, сынок? Там, говорят, какие-то большевики, во главе с пророком Лениным, с одной стороны, и люди бывшего царя — с другой, они между собой воюют. Куда же ты пойдешь?!

«Разве Ленин пророк? — опешил Мухтар. — Может, и вправду это тот мехти, о котором говорится в коране?»

— Ничего, я свою дорогу найду, — ответил Мухтар и покинул приветливый дом старосты.

Шли Дни. Мухтар приближался к Тебризу. Добравшись до местечка Шарафхан, он обрадовался. Здесь можно было сесть на поезд. От Шарафхана до Тебриза 12–15 часов езды по железной дороге. В вагоне негде яблоку упасть. Слушая монотонный перестук колес, Мухтар молча стоял у окна. Ему не верилось, что он едет один, без Зейнаб.

Время от времени кто-нибудь затягивал тоскливую песню — азербайджанцы любят петь. Мухтар с трудом разбирал слова, но мелодии, полные грусти, глубоко трогали его.

На станции Софияна Мухтар, обратившись к незнакомому попутчику, попросил у него стакан, чтобы напиться. Тот, протянув Мухтару стакан, сказал:

— Братец, смотри не урони, а то хозяин в семь раз дороже сдерет за него!

— Хорошо, эфенди.

Незнакомец уловил акцент Мухтара.

— Ты турок?

— Нет, араб.

— А кто у тебя в Тебризе?

— Никого!

— Так зачем же ты едешь туда?

— Да так… по воле аллаха.

Мухтар коротко рассказал о себе, конечно не касаясь ни Индии, ни колледжа, ни своих намерений. Зато он подробно рассказал о «сестре». Когда он говорил о Зейнаб, голос его задрожал и хлынули слезы.

Попутчик, искренне сочувствуя юноше, произнес:

— У горя полон колодезь слез, но плачут только слабые, беспомощные люди, а ты, как я погляжу, не из таких. Твою Зейнаб убила не болезнь, а люди… Те, от кого вы убежали, от кого стонет свет, точно удавы, душат нас. Но ты должен вернуться на родину. Помни, любая птица, куда бы ее ни занесло ураганом, всегда возвращается в свои родные места.

По обе стороны дороги, ведущей в Тебриз, стояли палатки царских войск. Здесь были конные казаки и пехота.

— Это кто такие? — полюбопытствовал Мухтар.

— Русские аскеры.

— Вот эти русские? — удивился Мухтар. — А почему они здесь?

— Этих солдат не пускают сейчас на родину, в Россию, вот они и топчут нашу землю, — сказал новый знакомый. — Говорят, они скоро уберутся отсюда. Царские генералы хотят использовать их против революции.

Мухтар промолчал. Вдруг его собеседник, показав на зеленеющие впереди деревья, воскликнул:

— Вот уже и Тебриз! Где же ты будешь жить? У кого найдешь приют?

— В мечети! Там всем найдется место. И работу найду.

— Эх, не так-то просто найти работу, как ты думаешь. Пойдем ночевать ко мне, а завтра что-нибудь придумаем.

Мухтар охотно согласился.

Поезд прибыл засветло. От вокзала до города было очень далеко. Мухтар помог новому знакомому нести вещи. Они шли не спеша. По обе стороны улицы, глядя в небо, стройными рядами стояли серебристые тополя. Глянцевитые листья тихо шелестели, как бы приветствуя путников. По арыкам бежала шумливая вода. Из садов доносилось веселое щебетание птиц.

— Тебриз — райский уголок! — сказал попутчик Мухтару. — Но тебе здесь будет тяжело.

Мухтар не ответил. Он и не думал задерживаться в Тебризе. Сейчас его радовало, что он идет не один, а с этим добрым человеком и никто его не останавливает, ни о чем не спрашивает. «Да и кому я нужен, — говорил себе Мухтар, — таких оборвышей, как я, полно».

Ночь мальчик провел у своего доброго попутчика. Наутро они вместе вышли в город.

— Не волнуйся, я куда-нибудь пристрою тебя. У меня много знакомых.

Мухтар послушно шел рядом с незнакомцем. Они вошли в крытый, сводчатый базар.

— Это наш Эмир-базар!

«Такой же пестрый и шумный, как в Багдаде», — подумал мальчик.

Как на всех восточных базарах, в Тебризе лавки и магазины были расположены по обе стороны широкого прохода, где торговцы на все голоса расхваливали свой товар. Шум усиливали голоса аскетов-дервишей, продавцов пряностей и фруктов.

Мухтар с тебризцем прошли через все это огромное, кипевшее и бурлившее скопище и вошли в просторную чайхану, напротив которой виднелся двор с ажурными воротами. На арке ворот была надпись, сделанная огромными позолоченными буквами на трех языках: «Русский торгово-ссудный банк». Над вывеской парил золотой орел с распростертыми крыльями. У ворот стоял часовой в казачьей форме. Новый приятель прошел в глубь чайханы, Мухтар последовал за ним. В чайхане было многолюдно. Кто сидел на низеньких скамейках, кто на ковре, скрестив ноги, а кто на краю нар, опустив ноги на земляной пол. Чай пили из крошечных пузатых стаканчиков, похожих на грушу. Всюду были развешаны клетки с канарейками, перепелками и черными куропатками.