Ирина Меркина - Клон в пальто

— Порву, — сипло сказало создание и действительно прыгнуло. Но не обернулось лисой, а лишь вскочило на ноги. — Порву, уйди с дороги.

Аля как зачарованная смотрела на нож и не двигалась. Иногда в критические моменты она впадала в такой ступор. Она только слабо помахала рукой, что означало то ли приветствие, то ли протест.

Лисица в человеческом облике отхаркнула, сплюнула на одеяло и шагнула вперед. Аля запоздало ахнула. Блеснуло в утреннем солнце лезвие ножа. Какая-то сила подняла Алю в воздух и отшвырнула в сторону. Она не удержалась на ногах и упала, а когда приподнялась, Лешка уже держал рыжего оборотня за вывернутые локти. Оборотень вырывался и извергал из себя невозможные ругательства.

— Ну, тише, тише, — приговаривал Леша.

Но прошло еще около получаса, прежде чем странное создание с огненной гривой поверило, что его тут не собираются бить, сажать на цепь и вообще обижать. Оно даже сообщило, как его зовут. Света, вот как звали эту лисичку. Света, как обычного человека.

— Ну, вот и славно, Света, — сказал Леша таким голосом, каким с Алей разговаривала Ребекка в австралийской клинике. — Пойдем, мы тебя завтраком угостим.

Пока Аля готовила омлет, рыжий оборотень отмывал в ванной лесную грязь. С мокрыми волосами и тонкой шеей, закутанная в большой для нее Алин халат, Света казалась совсем ребенком и на Лешин вопрос, сколько ей лет, не обиделась, а ответила:

— Скоро восемнадцать.

На вид ей было по крайней мере на четыре года меньше.

— И давно живешь в лесу? — продолжал допытываться Антонов.

— Сколько в бегах, — шмыгнув носом, непонятно сказала лисичка.

— А откуда убежала?

Света демонстративно пододвинула к себе тарелку с омлетом:

— Пожрать-то дайте спокойно. Потом сама все расскажу.

Завтрак она смела в одну минуту и потребовала еще.

— Слишком много яиц вредно, — заикнулась Аля, но Лешка подтолкнул ее: ничего, пускай ест, жалко тебе, что ли.

Кроме яиц у них были только масло, молоко и хлеб: они вчера вернулись поздно, и было не до покупок. Аля, подумав, стала делать гренки, а Лешка пока налил гостье растворимого кофе.

— А просто молока нет? Не люблю эту горечь, — сказала она.

Было и просто молоко, и просто хлеб с маслом, и хлеб, вымоченный в молоке и яйце и пожаренный на масле, — Света умяла все. Ее щеки залоснились и порозовели, и она стала похожа совсем уже на девочку с шоколадной обертки.

— Это… Мне в сортир, — объявила она, сглатывая слюну.

В сортире девочка-шоколадка просидела довольно долго, потом мыла руки и умывалась жидким мылом, похрюкивая от удовольствия, потом потребовала свою одежду и возмутилась, что ее положили стирать — в общем, вела себя как дома.

— Ты что-то рассказать хотела, — напомнил ей Алексей.

— Да я не хотела — придется, — ухмыльнулась Света.

— Может, на улицу пойдем, — предложила Аля, которой уже надело торчать все утро за плитой в душной кухне.

— Да ну — на улицу. Еще увидит кто.

— От кого же ты прячешься, лесная сказка?

— Чего? — покосилась на Лешу Света и принялась рассказывать, крутясь на табурете.

Она убежала от отчима, который ее бил и лез… ну, сами понимаете. А у него друзья в ментовке. Далеко уйти она не успела, а он уже объявил ее в розыск. Вокзалы и автобусы теперь для нее закрыты, сами понимаете. Да и бабла нет.

— А родственники у тебя есть? Где твоя мама? — Аля не могла поверить в эту жалостную историю из книжки про жизнь беспризорников в царской России.

— Мама померла лет шесть как, — спокойно сказала Света. — Или пять… Не помню. Родни другой нет.

— И ты пять лет жила с отчимом? А куда смотрели твои учителя в школе? Ведь есть социальные службы! — горячилась Аля. — Ты из Рязани?

— Не, из Мурома.

— А как же ты здесь оказалась?

— А… Ну, это близко. — Света затравленно оглянулась.

— Погоди, Алена, — тихо сказал до того молчавший Леша. — А тебе, Светик, ай-яй-яй. Нехорошо обманывать.

— Чего — обманывать! — встрепенулась Света. — Я, ей-богу… Крест хотите? Вы сами кто — христиане или баптисты?

— Баптисты — тоже христиане, — удивленно объяснил Леша. — А где ты их встречала? В колонии?

— Чего?! Да что вы мне!..

— Тише, только без крика. У тебя на комбинезоне, который я в стирку клал, ярлычок: Льговская воспитательная колония, второй отряд, Пархоменко Светлана. Только я не понимаю: Льговская колония ведь в Курской области, и она мужская. Это там недавно заключенные себе вены резали, и везде об этом говорили.

— Не. Под Курском — это город Льгов, и там правда мужская зона, взрослая. А наша называется Льговская, потому что деревня Льгово. Малолетка, — последнее слово Света произнесла, опустив голову и разглядывая свои босые ноги.

— Да, Россия большая, на всех хватит, — пробормотал Лешка. — Так ты из этой малолетки сбежала?

— Угу.

— А за что ты там сидела? — не удержалась Аля.

— Сто пятая статья у-ка, эр-эф, — бодро отозвалась девочка Света.

Леша бросил на Алю сердитый взгляд, и она больше не задавала вопросов, хотя ничего не поняла. Но все равно смотрела на гостью во все глаза. Человека, сидевшего в тюрьме, она видела первый раз, если не считать Солженицына, Ходорковского и героев программы «Вести. Дежурная часть». Да и с теми она была знакома лишь через телевизор. А тут прямо перед ней был ребенок, девочка с ослепительно рыжей гривой и зелеными глазами. Сейчас, когда волосы подсохли и распушились вокруг Светиного лица, она стала похожа ну просто на Анжелику из знаменитого старого фильма. Нет, наверное, красавица что-то привирает, не может она быть зэчкой. Аля уж скорее поверила бы, что Света все-таки лиса-оборотень, уж очень она напоминала героиню Пелевина.

— А бежала почему? — спросил Леша.

— Ну-у…

Ну, в общем, она всю дорогу вела себя очень хорошо. С того момента, как заехала на зону, не было к ней никаких замечаний. А потому через два года ее переселили за колючку.

— Через два? А сколько тебе всего сидеть было?

— Шесть.

Тут уж Леша поперхнулся собственным вопросом.

— Ну, по УДО раньше должна была выйти.

— Условно-досрочное освобождение, — тихо перевел Леша для Али.

Короче, по УДО она должна была выйти уже совсем скоро. Теперь уже после побега — х…юшки. Ну и ладно.

Вторые два года она прожила за колючкой, то есть за пределами колонии. У них есть такой специальный домик, куда селят девчонок, которым скоро освобождаться и которые вообще тихие. У них там огород и ферма, пахать приходится больше, чем на зоне, коров доить, хрюшек кормить. Но Светка не жаловалась, ей со зверюгами всегда было хорошо, они ее любят, что коровы, что собаки, что лисы с волками. Ее потому и отправили на ферму, что она со всякой живностью ладит.

Ну, а как стало понятно, что освобождаться скоро…