Ольга Шумяцкая - ...И другие глупости

— Буль! — сказал телефон.

Мышка схватила трубку.

— Дошел! — радостно сообщал Мишенька.

Мышка посмотрела на часы. Четыре тридцать семь. «Убью идиота! Пусть только явится!» — подумала она и с головой укрылась одеялом.

Мишенька позвонил, как всегда, в полвосьмого. Бодро отрапортовал, что спать не ложился, потому что какой смысл, зато дочитал роман, который ему дала Мышка и выпил три чашки кофе.

— Тебя где носило? — процедила Мышка.

— Я у ребят в общежитии… посидели чуть-чуть.

— Ты почему там не остался?

— Остался? Как это — остался? Я же тебе должен утром звонить, а там телефона нет, а по мобильному я не могу — дорого. Нет, я остаться никак. Вдруг ты волноваться станешь?

— Я? Волноваться? Стану? — четко разделяя слова, проговорила Мышка и глубоко вздохнула. — Ты вот что, Миша, ты мне больше не звони.

— Не звонить? — прошептал Мишенька и Мышке показалось, что он сейчас перестанет дышать. — Почему?

— Почему? Это ты спрашиваешь — почему?! — Мышка орала как резаная. Вообще-то такого с ней обычно не случается. Она обычно очень вежливая девочка. — Ты вообще соображаешь, что делаешь? Ты мне зачем звонил? Чтобы я с ума сходила? Чтобы всю ночь не спала? Я тебе кто? Мать? Сестра? Любовница? Я тебе никто! Ты что за мной таскаешься днем и ночью? Тебе что надо? Ты думаешь, мне очень интересно, чем ты ботинки чистишь? Ты думаешь, мне очень нужно знать, что ты на завтрак ешь? Твои цветочки мне очень нужны? Ты идиот! У тебя жизни своей нет, вот ты в мою и лезешь!

Мишенька молчал. Он был очень впечатлительный мальчик.

— Ну и хорошо, — сказала Мурка. — Ну и слава богу. Наконец-то избавились. Ты не жалеешь?

— Не знаю, — промямлила Мышка.

— Жалеть не о чем, — авторитетно заявила Мурка. — Найдешь приличного мужика, подходящего по возрасту, с положением. Пошлешь Джигита куда подальше. Тем более у вас ничего не было. Ведь не было?

— Не знаю, — промямлила Мышка.

— Эй, девушка! Ты чего? Очнись! Я с тобой разговариваю! Ты что, переживаешь?

— Не знаю, — промямлила Мышка.

Вечером она начала мучиться. Помучившись с час, оделась и отправилась то ли в Балашиху, то ли в Барвиху. У подъезда стоял Мишенька с гвоздикой в руках. Белое оперение вокруг алой сердцевинки. Целлофан, прихваченный снизу кусочком газеты. Мышка посмотрела в младенческие глаза, похожие на пенку топленого молока, подняла руку, обхватила Мишеньку за шею и втащила в дом.

Потом они валялись на диване и смеялись. Не друг над дружкой, а просто так, от радости.

Такая у нас Мыша. Теперь она завела себе дополнительного Оленя, вследствие чего мы с Муркой третий день сидим на диване и ждем душещипательных подробностей. И вот она звонит и опять морочит нам голову супчиками и градусниками, и Мурка спрашивает у нее в грубой форме то, что не дает нам покоя третьи сутки:

— Было или нет?

— Если ты насчет того самого, то как тебе сказать… — бухтит Мышка и ничего толком не отвечает. Она вообще на такие вопросы никогда толком не отвечает. А потом намекает, что мы ей сильно надоели, и кладет трубку. И Мурка остается с пустой трубкой в руках, как с лопнувшим воздушным шариком. И глаза ее страшны.

— Черт-те что! — говорит Мурка, разглядывая трубку. — Торчу тут четвертый день, результата — ноль! У меня дети, между прочим, если кто забыл.

Это она о себе. И Мурка снова берет трубку и набирает Мышку.

— Значит, так, — заявляет она решительно и даже, я бы сказала, сурово. — Через час приедем, чтобы были дома! Зажаришь мясо. Сделаешь салат. Картошки не надо, я худею.

Сказать Мышке вот так резко — «зажаришь мясо, сделаешь салат!» — для этого надо совсем потерять ориентацию в пространстве. Сидя в своем Питере, Мурка, кажется, забыла, с кем имеет дело. Я уже говорила, что Мыша, мягко говоря, вам не спринтер, хотя — надо отдать ей должное — известная кулинарка и хозяюшка. Правда, кулинарит она как под наркозом. Неделю решает, что варить, неделю просит у нас советов, неделю закупает продукты, ну а у плиты постоять можно и подольше. Куда торопиться! Однажды она пригласила меня на день рождения вместе с Большим Интеллектуалом. Интеллектуал не то чтобы сопротивлялся, но ехал без особого восторга. Он в обществе моих подруг вообще как-то тушуется и уходит в себя, вроде как «кролика нет дома». Но, с другой стороны, покушать тоже не прочь. Все-таки ему нечасто перепадает. В общем, едем. Мышка обещала фирменные пироги с мясом и брусникой. Накануне поставила тесто. Приезжаем ровно в назначенное время. Мышка, пылая щеками, выдирает тесто из кастрюли. Интеллектуал горюнится. Мышка вываливает тесто на стол, и оно тут же прилипает к клеенке, потому что Мышка забыла насыпать муки. Интеллектуал морщится и вздыхает. Мышка отскребает тесто от стола. Интеллектуал удаляется в комнату. В комнате Джигит играет в шахматы с Мышкиным папой. Интеллектуал встает у Джигита за спиной и начинает наблюдать за партией. И стоит так ровно четыре часа. И наблюдает. А Мышка печет свои пироги. Через четыре часа Интеллектуал берет меня в охапку, и мы уезжаем домой. А Мышка печет свои пироги.

Бывают и другие варианты. Никогда не забуду, как Мыша однажды зазывала меня на обед. Я ломалась, потому что ехать к черту на рога, на другой конец Москвы, чтобы съесть тарелку супа, мне не светило.

— Приезжай! — стонала Мышка. — Я курочку сварю! Бульончик с вермишелью! Твое любимое!

— Ну, ладно! Приеду вечером. Что-нибудь купить?

— Купить! — обрадовалась Мышка. — Купи курицу и пачку вермишели. Да, лука еще. И пару морковок. А остальное все есть.

Но сегодня Мышка переплюнула сама себя. За тот час, что мы пилили к ней на метро, она порезала два помидора, два огурца и пучок салата, залила все это подсолнечным маслом и даже посолила. Потом плюхнула на сковородку три куска мяса. Когда мы пришли, они как раз догорали. Садимся за стол. Олень — во главе, мы — сбоку. Мышка бегает вокруг Оленя и подкладывает ему то ветчинки, то колбаски.

— А домашненького! — блеет она, встает за Оленьим стулом и с обожанием смотрит ему в затылок.

Между прочим, встречает она нас в байковом лиловом халате с жуткими малиновыми цветами, подпоясанном зеленым ситцевым шнурком. От другого халата. Летнего. Мы с Муркой крякаем, но воздерживаемся от комментариев.

Итак, мы сидим за столом, ковыряемся в салате и пытаемся распилить мясо, а Мышкин омерзительный кот Коточка бродит по столу, тычется мордой к нам в тарелки и таскает за собой вонючую тряпку. Мышка смотрит на Оленя умильным взглядом, потом переводит умильный взгляд на Коточку. Олень тоже смотрит на Коточку, морщится и отодвигает тарелку подальше. Но Мышку это не смущает. Коточка живет в их семье последние сто пятьдесят два года. Он — бабушкин выкормыш, а родственные связи всегда имели для Мышки первостепенное значение. Бабушки уже нет, но Коточка продолжает таскать по столу свою вонючую тряпку. Тут, наверное, надо подробнее рассказать о Коточке, потому что в нашем дальнейшем рассказе он сыграет определенную роль.